Мария Фагиаш - Сестры-близнецы, или Суд чести

• Название: Сестры-близнецы, или Суд чести
• Автор: Мария Фагиаш
• Издательство: У-Фактория, АСТ Москва
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9757-0244-9, 978-5-9713-6871-7

Летней ночью 1904 года при пожаре сгорает дом в имении графа Николаса Каради недалеко от Будапешта. В огне погибает его молодая жена, красавица Беата. Казалось, что весь смысл жизни молодого офицера Генерального штаба австро-венгерской армии навеки разрушен. Со всех концов империи на похороны съезжаются родственники и друзья Николаса. Из Берлина приезжает Ганс Гюнтер барон фон Годенхаузен, майор лейб-гвардии полка кайзера Вильгельма II со своей женой Алексой, сестрой-близнецом погибшей Беаты. Николас, который до этого никогда не видел Алексу, был потрясен ее сходством с сестрой. Он еще не знает, что этот миг определит всю его дальнейшую жизнь…

Книга известной в Европе писательницы Марии Фагиаш «Сестры-близнецы» на русском языке издается впервые.

---

— Это не тот, который его застрелил?

Казалось, вопрос привел ее в замешательство.

— Да, считают, что это был он, но…

— …но у тебя другое мнение.

Она отвела свой взгляд.

— Он отрицает это. — Она нервно передернула плечами.

— В газетах пишут, что все улики говорят против него.

Ее губы дернулись.

— Эта юридическая казуистика! Улики! Они за своими параграфами не желают видеть, что имеют дело с человеком. — Она решительно покачала головой. — Нет, это был не Дмовски.

— Откуда ты знаешь это так определенно?

Она стала покусывать ноготь указательного пальца, чего он за ней никогда не замечал.

— У меня такое предчувствие. Он был у нас в доме несколько месяцев, за это время можно узнать человека.

— Понятно, и тебе он нравился.

Несмотря на то что в комнате было тепло, она поежилась.

— Нет, вообще-то я его терпеть не могла, я потребовала от Ганса Гюнтера, чтобы он убрал его из дома. Это было после того, как я их застала вдвоем.

Она умолкла и сидела согнувшись, спрятав лицо в ладони и чуть дыша. Полночь давно миновала. Силы ее иссякли. Внезапно она подняла голову. Глаза были широко раскрыты и полны мольбы и страха.

— Пожалуйста, Ники, помоги мне уехать отсюда. Я не хочу ломать твою жизнь. Но у меня нет никого, кто бы мог мне помочь.

— Ты хочешь уехать? Куда?

— Куда угодно, только подальше от этого призрака, куда угодно, только бы не слышать ни одного немецкого слова и не видеть этих пруссаков, неважно, военных или штатских.

Слезы текли по ее щекам, и она дрожала всем телом. Пытаясь ее успокоить, Николас обнял ее.

— Успокойся. Я прошу тебя. Все прошло, все страшное позади. Ты можешь теперь во всем положиться на меня.

— Я хочу уехать отсюда.

— Я увезу тебя.

— Ты правда это сможешь? Тебе действительно могут дать отпуск? А как же с твоей помолвкой в Вене?

— Я не знаю. — Николас взял в ладони ее лицо и посмотрел ей в глаза. Их губы почти соприкоснулись. — Я не знаю, — повторил он. — Она мне очень нравится. Я твердо решил на ней жениться, основать семью, но… — И он умолк.

— Ты, наверное, думал, что я распрекрасно живу и радуюсь в Алленштайне. — Она горько рассмеялась. — Тебя это удивит: Ганс Гюнтер знал о нас, знал все это время. Но сказал мне об этом только тогда, когда я застала его с Дмовски. Я потребовала развода, а он отказался, позвал Цедлитцев в Алленштайн, и все трое были против меня. Еще он сказал, что ты обручен. Поэтому я не обратилась к тебе за помощью. — Она лихорадочно терла глаза. — Тогда я не была в таком отчаянии, как сейчас, не смогла настоять на разводе и осталась у него.

Николас снова ясно почувствовал, что Алекса не сказала всей правды.

— Ты его боялась?

Казалось, что прозвучало слово, которого она ждала, потому что Алекса живо встрепенулась.

— Да, очень. Он мог быть предупредительным и милым, но иногда просто ужасным. — Она встала. — Давай не будем больше о нем. Я хочу все забыть. — Она прошлась по комнате, затем внезапно остановилась перед ним. — Что мне делать сейчас? Ты не мог бы отвезти меня в отель? У меня нет чемодана, даже зубной щетки нет. В кошельке у меня всего пятьдесят марок, и это все.

— Ах, о чем ты! Ты переночуешь здесь, а утром, когда отдохнешь, мы все обсудим.

Она покачала головой.

— Нет, я не могу оставаться здесь. Что могут подумать люди?

— Какие люди?

Она нервно рассмеялась.

— Твоя экономка, денщик, почтальон, все.

Он взглянул на нее. Ее неожиданное появление заставило его забыть о действительности. Теперь у него начали закрадываться сомнения.

— Давай посмотрим на вещи, как они есть. Ты пришла, потому что, кроме меня, тебе не к кому обратиться за помощью. Тебе нужна помощь, и я готов тебе помочь.

— Я хочу уехать! Прочь из этого города, из этой страны!

— Одна? Со мной или с кем-то другим?

Алекса вздрогнула, как будто он ее ударил.

— Как тебе пришло в голову, что может быть кто-то другой? Разве я пришла бы тогда к тебе?

Ее горячий протест изумил его. Но он все еще не был готов ради нее изменить свою жизнь, во всяком случае прямо сейчас. Пытаясь успокоить ее, он положил руку ей на плечо.

— Послушай, если ты хочешь уехать из Берлина, я охотно тебе помогу, и это тебя ни к чему не обяжет.

Она потянулась к нему и коснулась щекой его щеки.

— Я люблю тебя, Ники.

Он не поверил своим ушам.

— И когда же это случилось?

Она рассмеялась, увидев растерянное, недоверчивое выражение на его лице.

— Я люблю тебя, и, наверное, все время любила, сама не замечая. Помнишь последнее лето? Наши встречи в Глинике? Если это была не любовь, то что же?

Но он хорошо помнил, что она дважды без объяснения и не прощаясь покидала его.

— Тогда ты любила своего мужа.

Улыбка исчезла с ее лица.

— Наверное, женщина может любить одновременно двоих. Конечно, это не в порядке вещей, и она зачастую не признается в этом и самой себе. — Она взглянула на часы на секретере в стиле барокко. — Боже мой, уже половина второго!

— Ты совершенно без сил, надо срочно ложиться спать.

Она нахмурилась.

— Может быть, мне все же лучше пойти в отель?

— Фрау Герхардт постелит мне здесь на диване, а ты будешь спать в спальне. Все приличия будут соблюдены.

Он позвонил, и буквально через минуту появилась фрау Герхардт.

— Вы звонили, господин граф? — в ее тоне сквозило явное неодобрение.

— Я знал, что вы еще не спите, фрау Герхардт.

— Я как раз собиралась ложиться.

— Я рад, что не разбудил вас. Постелите мне, пожалуйста, здесь на диване, моя свояченица будет спать в спальне. Она неожиданно приехала в Берлин. Видимо, ее письмо затерялось.

Фрау Герхардт вздохнула, всем своим видом давая понять, что она этому не верит.

— Для меня это новость, почта сейчас работает надежно.

Николас посчитал нужным не называть фамилию Алексы. После заметки в «Вперед» и другие берлинские газеты тоже сообщали об убийстве Годенхаузена, и наверняка это не прошло мимо внимания фрау Герхардт. Николас с Алексой обменялись невинными поцелуями, и Алекса в сопровождении фрау Герхардт покинула салон. Засыпая, Николас не мог отделаться от чувства, что Алексу угнетает что-то гораздо сильнее, в чем она не хотела бы признаться.

На следующий день он не пошел в посольство и позавтракал с Алексой. Она выглядела отдохнувшей и спокойной. Но при этом избегала разговора о том, почему она так внезапно решила покинуть дом Цедлитцев и уклонялась от обсуждения обстоятельств смерти Ганса Гюнтера, что, вообще-то, он мог понять. Во время завтрака он несколько раз замечал, что иногда Алекса вдруг замолкала и невидящим взглядом смотрела перед собой. С молчаливого согласия они также избегали разговора о будущем. Ему нужно было время, чтобы разобраться в своих отношениях с Франциской. В тридцать семь лет уже не было большого смысла пускаться в очередную аферу. Он любил Алексу, но и полного доверия к ней у него не было; однако сама мысль потерять ее навсегда была для него невыносимой.

— Алекса, сейчас для меня невозможно уехать из Берлина. Тебе пришлось многое пережить. Оставайся здесь, пока ты снова не придешь в себя.

Они оба согласились, что жить у него не совсем удобно. Нужно найти для нее меблированную квартирку, а до этого переехать в отель. И тут она выдвинула условие, смысл которого для него был не совсем понятным: она хотела бы непременно жить под чужой фамилией.

— Но почему же? — спросил он.

— Потому что я не хочу, чтобы генерал с теткой меня нашли.

— И что же случилось бы? Ты взрослая женщина, вдова. Они никаким образом не могут тебя к чему-нибудь принудить. Все-таки, в чем причина, что ты хочешь от них спрятаться?

Она молчала.

— Нет никаких причин, — наконец сказала она. — Но я также не хочу, чтобы меня выследили репортеры.

— Об этом позаботились военные власти, им еще важнее, чем тебе, держать в этом деле прессу под контролем. Так что об этом не думай.

Он никогда еще не видел ее в таком отчаянии.

— Ну как хочешь. Посмотрим, что я смогу сделать. Мне знаком портье в «Кайзерхофе», и, если он получит приличные чаевые, лишних вопросов не будет.

Она все еще казалась озабоченной.

— Все мои вещи остались у Цедлитцев.

— Давай пошлем их забрать.

— А если они их не отдадут?

— Тогда купим тебе новые. Насколько я разбираюсь в женщинах, это будет не самым плохим выходом.

Впервые лицо ее прояснилось, она была почти счастлива.

— Ох, Ники, у тебя все так просто.

Алекса зарегистрировалась в отеле под именем фрейлейн Элизабет Майнхардт, старший портье, получив хорошие чаевые, от дальнейших вопросов воздержался. Алекса написала своей тетке, что она поехала в Вармбрунн в Высоких горах, так как нуждается в покое и одиночестве, и что известит ее при своем возвращении.