Шон Мерфи - Время новой погоды

• Название: Время новой погоды
• Автор: Шон Мерфи
• Издательство: Книжный клуб 36.6
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-98697-030-6

Погода никуда не годится, гравитация пошла вразнос, само время трещит по швам, наступает пора нового Большого Брата… Можно ли спасти сей безумный мир? Можно, если за дело возьмутся те, кто не от мира сего: простодушный Биби и его команда – инвалиды, уродцы и престарелые маразматики. Роман «Время новой погоды» – великолепная фантастическая сатира, соединившая наследственность Вольтера, Шекли, Оруэлла и Воннегута. Автор этого генетического эксперимента – Шон Мерфи, американский писатель, взявший себе ирландский псевдоним, – Свифт XXI века.

---

Тем временем. Феликс – Добрый Укротитель Львов, отказавшийся пользоваться хлыстом, револьвером и пылающими обручами, проводил большую часть времени, просто поглаживая своих больших кошек по головам; а завершающие номера – Ирма и Эдна – Соединенные Близнецы, Каждая из Которых Отдельная Ярко Выраженная Личность, вкупе с Неагрессивными Шпагоглотателями и Пожирателями Огня, руководимыми Фредди, вызвали откровенную зевоту у всех, кроме Баттерфляй, которая нашла весь этот вечер просто обворожительным.

По-видимому, самой лучшей частью представления публика сочла угощение сахарной ватой.

– Я не очень уверен, что это сработает как надо, – печалился Эдвин после представления.

– Я тебя понимаю, Эдвин, – сказал Джордж. – Вероятно, человеческое достоинство – это не совсем то, что следует показывать в интермедии. Может, мы просто уродцы, и с этим ничего не поделаешь…

– Слушай, – сказал он еще, – давай зови меня просто Пенёк, ладно?

– Ладно, – сказал Эдвин, – а ты зови меня Шпенёк.

– Великолепно! – прокомментировал Родриго, обращаясь к Ронде и Бадди и наблюдая несколько притухший энтузиазм публики, покидающей лагерь после окончания спектакля. – Эти ваши уродцы всерьез собираются выручить нас из беды. Они уж точно спасут наши задницы. И наверняка заработают нам целое состояние!

С этими словами он решительно пошел прочь и весь вечер больше не появлялся.

33. У черта на куличках

Хьюберт П. МакМиллан был в депрессии.

– Я просто иногда не понимаю, куда идет моя жизнь, – сказал он Спаду Томпсону в то самое утро. – Я хочу сказать, что вот он я, бывший помощник президента, торчу здесь у черта на куличках и к тому же окружен целой кучей каких-то ненормальных!

– А как же я? – спросил Спад. – Я ведь был Президентом.

Возможно, дело было в его недавней нелегкой попытке сменить пол, или, возможно, он все еще ощущал последствия длительного сжатия нижних частей тела, но Хьюберт теперь несколько иначе думал об их предприятии, особенно после того, как вернулся из лагеря Мечтателей.

– Я чувствую себя так, будто моя жизнь утратила всякий смысл, – сказал он Биби. – То, что прежде доставляло удовольствие, теперь ничего для меня не значит.

– Да, – ответил Биби, – со мной это случилось уже очень давно. На самом деле это оздоровительный процесс.

– Но ощущение такое, будто все мое существование потеряло вес.

Биби кивнул:

– В наши дни такое происходит со всеми.

– Но если я потеряю себя, – спросил Хьюберт, – кем я стану?

– Никто не сможет ответить на этот вопрос, кроме вас.

Хьюберт на минуту задумался.

– Я боюсь, – наконец сказал он.

– Так и я боюсь, – ответил Биби. – Но чего боитесь вы?

– Боюсь потерять рассудок.

Биби рассмеялся.

– Я потерял свой некоторое время тому назад и никогда о нем не скучаю.

– Тогда чего же вы боитесь? – спросил его Хьюберт.

– Того, чем мы сейчас занимаемся, – ответил Биби, который при этих словах начал мерцать и становиться слегка прозрачным.

– Вы имеете в виду то, что учите нас прочищать мозги? – спросил Хьюберт.

– Я имею в виду попытку научить кого-нибудь чему-нибудь. Попытку стать кем-то вроде нового Колпачного Короля.

Хьюберт ушел озадаченный и стал раздумывать над этим разговором.

«Ну ладно, – подумал он наконец. – Ничто в моей жизни до сих пор не шло так, как я задумывал. Все мои достижения… ни одно из них не принесло мне счастья. Так что я вполне мог бы попытаться как можно лучше делать то, что делается здесь».

Каждое утро и каждый вечер Хьюберт делал упражнения по очищению мозгов вместе с остальными. Днем он упражнялся в кикбоксинге. В промежутках на ранчо было много работы по очистке вещей, по ремонту, по восстановлению того, что много лет пребывало в запустении. По большей части, работая рядом со Спадом, Биби и остальными, Хьюберт час за часом начищал колесные колпаки. И каждый день, по мере того как распространялся слух о возрождении активности на Колпачном Ранчо, рядом с Хьюбертом становилось все больше работавших и делавших упражнения людей.

Временами Хьюберту казалось, что его ум поместили в кузнечный горн и, разогрев до новой, невозможной температуры, его теперь гнут и скручивают, придавая ему новые невозможные формы. Однако что-то все же происходило. Хьюберт чувствовал, как былое напряжение уходит, как привычные мысли, волнения и заботы покидают его ум. И он стал замечать голубизну неба, форму цветка, движение облаков. Он начал – впервые с тех пор, как был ребенком, – чувствовать себя частью вещного мира. Он почти забыл, что такое возможно.

«Мир… – с удивлением подумал Хьюберт однажды утром, выйдя на поле в самом центре ранчо и увидев, как солнце восходит над холмами. – Мир прекрасен!»

Он всегда был настолько отделен от себя самого, что забыл о том, что все может быть совершенно иначе. В чем же разница? – задавал он себе вопрос. Он не мог с уверенностью утверждать, что находит ответы, но по крайней мере он снова задавал вопросы.

«Возможно, искать важнее, чем находить, – думал Хьюберт, испытывая что-то вроде радостного изумления. – Может быть, в красоте и есть главный смысл».

Однако на следующее утро, когда он, Спад и все остальные поднялись, они обнаружили, что Биби совсем исчез. В его опустевшей комнате к подушке была приколота записка. В ней говорилось:

«Пожалуйста, продолжайте без меня. Я лучше побуду прозрачным. Наилучшего, всего, Биби Браун».

34. Легче воздуха

Депеша 12/05

От: Эдди Финклестайна

Кому: Всем членам ООАМ

ВСЕМ ГРАЖДАНАМ КА ЯВИТЬСЯ ДЛЯ СНЯТИЯ ОТПЕЧАТКОВ ПАЛЬЦЕВ

Выпуск обязательных правительственных удостоверений личности требует, чтобы жители всех штатов и территорий немедленно явились для снятия отпечатков пальцев и фотографирования на УЛ. «Этот шаг необходим для обеспечения безопасности нашей страны, – сказал ГИД КА Рэнсом Стоунфеллоу-второй. – Просто отнеситесь к этому, как к чему-то вроде… фотографирования для школьного ежегодника!»

В настоящее время КА разрабатывает программу регистрации ДНК, которой будут подлежать все граждане государства, а также рассматривает возможность потребовать, чтобы номер социальной безопасности был нанесен в виде штрихового кода на какой-либо выдающейся части тела: «Такой, например, как предплечье, – предложил Советник по Национальной Безопасности П. Т. Бонапарте. – При современном увлечении татуировкой это прекрасно впишется в моду!» Примерно в том же духе Бонапарте предложил, чтобы воинский личный знак «прикреплялся к телу солдата более прочно, скажем, при помощи пирсинга».

Бадди, подобно всем, страдающим от безответной любви, в конце концов стал меланхоликом.

Что толку, размышлял он, в единении двух сердец, в единении двух сознаний? Разве результатом этого не станет удвоение боли и несчастья в жизни обоих? Потому что каждый раз, как один из них ненадолго забудет о своей недолговечности или об ужасающем состоянии дел в мире, не окажется ли рядом другой, чтобы напомнить ему (или ей) обо всем этом? Когда один из них НЕ СТРАДАЕТ от болезни, травмы или сумятицы чувств, не возникает ли сильная вероятность того, что другой как раз в это время СТРАДАЕТ? И тогда твои краткие моменты успокоения, избавления от мыслей о недолговечности жизни, о злосчастном положении человека в мире будут омрачены страданиями другого.

А если так – что толку в любви?

Именно в этом духе и размышлял Бадди. Он даже начал думать, что уже добивается успеха, отговаривая себя от любви к Ронде, когда в одно прекрасное утро он проснулся, выбрался из своего вагона-спальни в утренний свет и обнаружил, что лагерь Мечтателей преобразился.

Ночью выпал первый снег, и сортировочная станция вся окуталась свежей белизной. Белизна одеялом укрыла землю, одела в шапки вагоны, улеглась на платформы, на кроны деревьев; она очертила периметр забора, перекрещивающиеся рельсы и деревянные перекладины шпал, создавая лабиринт из протянувшихся по земле приставных лестниц, расчертивший выбеленный мир, словно во сне геометра. Новая геометрия перекрещивающихся линий наложилась на грязный бетон и на щебенку путей, и старая станция помолодела и казалась прекрасной.

Снег будто лишил мир звуков, так же как свежий снег обычно сводит на нет привычный в этом смысле жизненный опыт. Все, что Бадди мог расслышать, и то как бы с большого расстояния, были едва доносившиеся из соседнего квартала крики и возгласы ребятишек, выбежавших из домов на улицу и увидевших снегопад; но каждый возглас, казалось, пропадал сразу же, как только был издан, поглощенный пустотой, лишенной эха, лишенной резонанса, так что эти звуки не нарушали ощущения тишины, как коричневая линия древесного ствола не нарушала совершенной белизны окружающего пространства. Во всяком случае, так размышлял про себя Бадди, глядя на открывшийся перед ним пейзаж.