Андраш Беркеши - Стать человеком

• Название: Стать человеком
• Автор: Андраш Беркеши
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Современная проза
• Год: 1984

В романе крупного венгерского прозаика рассказывается о становлении молодого человека, призванного на действительную службу в Народную армию, в рядах которой солдаты не только получают комплекс военных знаний, но и закаляются духовно и физически, приобретая ценные качества, столь необходимые им в будущей жизни.

Роман рассчитан на широкий круг читателей.

---

— Перестаньте портить мне прическу, иначе я за себя не отвечаю.

Жока наклонилась к нему и обняла за мускулистую шею. Они поцеловались.

— Ну, довольно, — проговорила она спустя минуту, освобождаясь из объятий Миклоша. — Право, хватит. — Она поправила платье: — Глупости все это! — и, став вдруг серьезной, полезла в сумочку за сигаретами.

Сильный ветер стучал наполовину опущенными жалюзи. Миклош встал и опустил их до конца. Завывания ветра слышались теперь не так отчетливо. А из бара по-прежнему доносились приглушенные звуки музыки.

Некоторое время они сидели молча. Затем Миклош, нисколько не стесняясь, будто перед ним была не Жока, а собственная жена, начал раздеваться.

— Ты женат? — спросила его девушка, неожиданно, но довольно естественно переходя на «ты».

— Ты прекрасно знаешь, что нет, — ответил Миклош.

— Мне вдруг показалось, что ты солгал, что у тебя есть жена и дети.

— Нет у меня никакой жены, а ребенок будет, когда ты мне его родишь... — Миклош лег и накрылся одеялом.

— Если я когда-нибудь и заведу ребенка, то только для себя. Но это еще не скоро... — Жока поставила пепельницу на прикроватную тумбочку и начала разбирать постель. Потом подставила стул, чтобы положить на него одежду. — Тебе ничего не нужно? А то я сейчас свет погашу.

— Ты мне нужна.

— Об этом мы поговорим в другой раз. — Жока выключила свет, подождала несколько секунд, пока глаза привыкнут к темноте, осторожно подошла к своей кровати и стала раздеваться. — Вы, мужчины, странные существа, всегда беспокоитесь только о себе.

— А что странного в том, что мужчине нравится женщина и он хочет, чтобы она ему принадлежала? В настоящий момент для реализации этой странности у нас имеются все основания. Мы с тобой целовались, следовательно, я тебе симпатичен. Ты спокойно пошла со мной в эту комнату и не протестовала против того, что мы будем вместе. Чего же еще? Или ты думаешь, что, если кто-нибудь застанет нас здесь, он поверит, что между нами ничего не было? Да ни один дурак этому не поверит!

— Знаешь, меня как-то не очень интересует мнение других людей, — проговорила Жока, залезая под одеяло. — Я живу так, как считаю правильным. Ты слушаешь меня?

— Конечно, слушаю.

— В известной степени ты прав, только я должна огорчить тебя. Мы действительно целовались с тобой, и я действительно пришла в эту комнату, но я не влюблена в тебя и потому не стану твоей.

Ветер, казалось, немного стих — жалюзи не стучали, как прежде.

— А ты уже была влюблена?

Жока посмотрела на огонек горящей сигареты и тихо проговорила:

— По-настоящему нет. Возможно, поэтому во мне так сильно чувство сопротивления. Знаешь, я принадлежу к числу тех дурочек, которые еще верят в большую любовь. Я слишком много жду от этого чувства, поэтому размениваться на мелочи не хочу. Во мне тоже нередко пробуждается и желание, и любопытство, и нетерпение, но без любви... Поцелуи — это совсем другое... Ты уже спишь?

— Нет. Ты и вправду не знала ни одного мужчины?

— А зачем мне лгать? Конечно, многие мои знакомые не верят, но меня их мнение как-то не очень волнует. С какой стати я бы стала лгать тебе?

— Я тебе верю. И очень рад, что ты сказала мне об этом...

— Почему?

— Так, чепуха.

— Нет, ты скажи. Мне очень интересно. — Жока прислушалась к его ровному дыханию. — Почему же ты замолчал?

— Несколько лет назад я встречался с девушкой и лишил ее невинности... Понимаешь, она не сказала мне... Вот тогда-то я и решил, что не дотронусь ни до одной девушки, кроме той, которая станет моей женой.

— А что случилось с той девушкой?

— Она пошла по рукам, а меня до сих пор совесть мучает...

— Ты считаешь, что виноват в ее падении?..

Миклош нащупал пачку с сигаретами, вытащил одну из них и щелкнул зажигалкой, осветив на несколько секунд часть потолка. И Жока поняла, что воспоминания растревожили его.

— Конечно, мне бы стало легче, — заговорил он почти шепотом, — если бы я смог убедить себя в обратном, но я не смог, а может, просто не захотел. Я убежден, что мужчина, лишивший девушку невинности, должен нести за это ответственность, ведь заранее нельзя предположить, как это скажется на ее дальнейшей судьбе...

— Мне тоже не нравится, как легкомысленно относятся в наше время молодые люди к любви. Папа говорит, что это не только у нас, но и во всем мире так.

— Какие же страны он имеет в виду, употребляя выражение «во всем мире»?

— В подробности он не вдавался. Я не ханжа, однако мне противно, когда парень, встретившись с девушкой два-три раза, уже норовит затащить ее в постель. Мы в университете часто спорим об этом. Вот скажи мне, только честно: ты взял бы в жены девицу, которая до тебя уже любила нескольких мужчин?

— Моя мать наверняка запротестовала бы против такого брака, но это же глупо...

— Что именно?

— Чтобы девушка, выходя замуж, признавалась мужу в том, с кем была до него.

— Разумеется, такую девушку умной не назовешь. Однако и ложь не выход из положения, а некоторые именно с нее и начинают совместную жизнь. Если бы ты только знал, к какой лжи порой прибегают девушки...

— Ты тоже будешь лгать?

— Не знаю. Мне бы этого не хотелось.

— Но как ты узнаешь, любят тебя по-настоящему или нет? К сожалению, мужчины порой говорят о любви, вовсе не испытывая этого чувства.

— Это отвратительно.

— Я с тобой согласен.

В голосе Жоки послышались нотки возмущения:

— Мне отвратительна даже сама мысль, что я могу стать игрушкой в чьих-то руках. Если бы меня кто-то обманул, воспользовавшись моим доверием, солгал, что любит, я бы такого человека ни за что не простила и, наверное, отомстила бы ему. В университете я случайно слышала, как парни хвастались друг перед другом своими победами, так меня чуть не вырвало. Неужели и ты такой?

Миклош ответил не сразу, некоторое время продолжая разглядывать темный потолок. В душе он был рад этому разговору. Невольно вспомнились первые годы службы в армии, офицерское училище, военная академия... Перед его мысленным взором промелькнули знакомые лица сослуживцев. Вспомнился полковник Коромпаи, который говорил им: «Человек, не стесняющийся на людях плохо говорить о женщинах, не может стать настоящим солдатом».

— Я не люблю рассказывать о своих увлечениях, — сказал Миклош. — И если при мне мужчины начинают делиться друг с другом своими впечатлениями о женщинах, я в таких случаях обычно ухожу.

— Миклош, а что ты думаешь о моем отце?

— Спроси что-нибудь полегче.

— Понятно. Выходит, ты от него не в восторге.

— Он для меня загадка: и как писатель, и как человек. Не сердись, но я говорю это искренне.

— Я и не сержусь.

— У меня сложилось впечатление, что твой отец сейчас как бы на распутье. С одной стороны, он накопил богатый жизненный опыт, которого вполне хватило бы двум десяткам писателей, а с другой — он, видимо, труслив и никак не решится написать о том, что его по-настоящему мучает.

— Однако хорошим писателем ты его все же считаешь?

— Нет, не считаю, хотя писать он, безусловно, умеет. Но для того чтобы создать хорошую книгу, одного мастерства мало, необходима искренность, а ее-то в романах твоего отца как раз и нет.

— Вообще-то он несчастный человек: у него почва из-под ног ушла. А сколько сплетен ходит о его любовных похождениях!

— Меня никогда не интересовали сплетни.

— Но ведь они, как правило, на чем-то основаны.

— А как твоя мать относится к этому? Она-то наверняка обо всем догадывается.

— Моя мать? Она очень странная женщина... И мне от души жаль ее... — Девушка вдруг замолчала, а затем так же неожиданно продолжала: — Хочешь верь, хочешь нет, но меня воспитали не родители, а брат.

— Странный он человек, твой брат. В полку о нем сложилось довольно противоречивое мнение. Офицеры им довольны, но товарищи...

— У него действительно трудный характер, — согласилась Жока, — однако главная его беда в том, что он не верит людям. И все-таки он замечательный парень! Знаешь, мы с ним часто оставались вдвоем... У Банди всегда были только знакомые и никогда не было друзей. Парни, с которыми он хотел дружить, сторонились его, так как не симпатизировали нашему отцу, а те, кто добивался его дружбы, ему не нравились. Военную службу он, кажется, не любит. Ты еще не хочешь спать?

— С тобой интересно говорить.

— А я уже спать захотела.

— Тогда давай спать.

— Давай.

— Спокойной ночи.

 

В дверь забарабанили. Жока проснулась и прислушалась, но стук не повторился, и она уже было подумала, что все это ей приснилось. Миклош спал на своей кровати сном праведника. Однако вскоре стук повторился, хотя на этот раз не столь настойчиво.

— Миклош, — шепотом позвала Жока. Она вытянула руку и потрясла офицера за плечо: — Миклош, да проснись же ты!

— Что случилось? — поинтересовался он, просыпаясь.

— Кто-то стучит в дверь, — тихо проговорила Жока.