Василий Жуковский - Том 1. Стихотворения

• Название: Том 1. Стихотворения
• Автор: Василий Жуковский
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы
• Жанр: Поэзия
• Год: 1959

Первый том Собрания сочинений включает в себя стихотворения Жуковского с 1797 по 1851 года. Кроме того в томе представлены басни, эпиграммы и эпитафии.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Пиршество Александра, или Сила гармонии*

По страшной битве той, где царь Персиды пал,
Оставя рать, венец и жизнь в кровавом поле,
    Возвышен восседал,
    В сиянье на престоле,
   Красою бог, Филиппов сын.
   Кругом — вождей и ратных чин;
   Венцами роз главы увиты:
Венец есть дар тебе, сын брани знаменитый!
   Таиса близ царя сидит,
   Любовь очей, востока диво;
   Как роза — юный цвет ланит,
   И полон страсти взор стыдливый.
    Блаженная чета!
    Величие с красою!
    Лишь бранному герою,
Лишь смелому в боях наградой красота!
И зрелся Тимотей среди поющих клира;
   Летали персты по струнам;
Как вихорь, мощный звон стремился к небесам;
   Звучала радостию лира.
   От Зевса песнь ведет певец:
   «О власть любви! Богов отец,
   Свои покинув громы, с трона,
   Под дивным образом дракона,
   Нисходит в мир; дугами вьет
   Огнечешуйчатый хребет;
   В нем страсти пышет вожделенье;
К Олимпии летит, к грудям ее приник,
Обвил трикраты стан — и вот Зевесов лик!
Вот новый царь земле! Зевесово рожденье!»
И строй внимающих восторгов распален;
Клич шумный: царь наш бог! И стар и млад воспрянул.
И звучно: царь наш бог! — по сводам отзыв грянул.
    Царь славой упоен;
    Зрит звезды под стопою;
    И мыслит: он — Зевес;
    И движет он главою,
   И мнит — подвигнул свод небес.
Хвалою Бахуса воспламенились струны:
   «Грядет, грядет веселый бог,
   Всегда прекрасный, вечноюный.
   Звучи, кимвал; раздайся, рог;
   Наш Бахус светлый, сановитый;
   Как пурпур, пламенны ланиты;
   Звучи, труба! грядет, грядет!
   Из кубков пена с шумом бьет;
   Кипит в ней пламень сладострастный.
   Пей, воин! дар тебе сосуд.
    О, Вакха дар бесценный!
    Вином воспламененный,
   Забудь, сын брани, бранный труд».
   И царь, волнуем струн игрою,
   В мечтах сзывает рати к бою;
   Трикраты враг сраженный им сражен;
   Трикраты пленный брошен в плен.
<span class=«line12» id=«L56»>Певец зрит гнева пробужденье
В сверкании очей, во пламени ланит;
И небу и земле грозящу ярость зрит…
Он струны укротил; их заунывно пенье;
Едва ласкает слух задумчивый их глас,
И жалость на струнах смиренных родилась.
Он Дария поет: «Царь добрый! Царь великий!
Кто равен с ним?.. Но рок свой грозный суд послал;
    Он пал, он страшно пал;
    Нет Дария-владыки.
   В кипящей зыблется крови;
   От всех забыт в ужасной доле;
   Нет в мире для него любви;
   Хладеет на песчаном поле;
   Где друг — глаза его смежить
   И прахом сирую главу его покрыть?»
   Сидел герой с поникшими очами;
   Он мыслию прискорбной пробегал
   Стези судьбы, играющей царями;
   За вздохом вздох из груди вылетал,
   И пролилась печаль его слезами.
   И дивный песнопевец зрит,
   Что жар любви уже горит
   В душе, вкусившей сожаленья, —
   И песнь взыграл он наслажденья:
   «Проснись, лидийский брачный глас;
   Проникни душу, пламень сладкий;
   О витязь! жизнь — крылатый час;
   Мы радость ловим здесь украдкой;
   Летучей пены клуб златой,
   Надутый пышно и пустой —
   Вот честь, надменных душ забава;
   Народам казнь героев слава.
   Спеши быть счастлив, бог земной;
   Таиса, цвет любви, с тобой;
   К тебе ласкается очами;
   В груди желанья тайный жар,
   И дышит страсть ее устами.
   Вкуси любовь — бессмертных дар».
Восстал от сонма клич, и своды восстенали:
«Хвала и честь любви! певцу хвала и честь!»
   И полон сладостной печали,
Очей не может царь задумчивых отвесть
   От девы, страстью распаленной;
Блажен своей тоской; что взгляд, то нежный вздох;
Горит и гаснет взор, желаньем напоенный,
И, томный, пал на грудь Таисы полубог.
Но струны грянули под сильными перстами,
Их страшный звон, как с треском падший гром;
Звучней, звучней… поднялся царь; кругом
   Он бродит смутными очами;
   Разрушен неги сладкий сон;
   Исчезла прелесть вожделенья,
И слух его разит тяжелый, дикий стон:
    «Сын брани, мщенья! мщенья!
   Покорствуй гневу Эвменид;
   Се девы казни! страшный вид!
   Смотри! смотри! меж волосами
   Их змеи страшные шипят,
   Сверкают грозными очами,
   Зияют, жалами блестят…
   Но что? Там бледных теней лики;
   Воздушный полк на облаках;
   Несутся… светочи в руках;
   Их грозен вид; их взоры дики;
То воины твои… сраженным в битве нет
   Последней дани погребенья;
   Пустынный вран их трупы рвет,
    И воют: мщенья! мщенья!
Бежит от их огней пожар по небесам;
Бедой на Персеполь их гневны очи блещут;
    Туда погибель мещут;
К мечам! Бойницы в прах! Огню и дом и храм!..»
   И сонмы всколебались к брани;
   На щит и меч упали длани;
И царь погибельный светильник воспалил.
О горе, Персеполь! грядет владыка сил;
    Таиса, вождь герою,
Елена новая, зажжет другую Трою.
Так древней лиры глас — когда еще молчал
    Орга́на мех чудесный —
   Перстам послушный, оживлял
В душе восторг, и гнев, и чувства жар прелестный.
Но днесь другую жизнь гармонии дала
   Сесилия, творец органа.
Бессмертным вымыслом художница слила
Протяжность с быстротой, звон лиры, гром тимпана
И пенье нежных флейт. О древних лет певец,
Клади к ее стопам заслуг твоих венец…
   Но нет! вы равны вдохновеньем!
   Им смертный к небу вознесен;
   На землю ангел низведен
   Ее чудесным сладкопеньем!

Пловец*

Вихрем бедствия гонимый,
Без кормила и весла,
В океан неисходимый
Буря челн мой занесла.
В тучах звездочка светилась;
«Не скрывайся!» — я взывал;
Непреклонная сокрылась;
Якорь был — и тот пропал.

Все оделось черной мглою;
Всколыхалися валы;
Бездны в мраке предо мною;
Вкруг ужасные скалы.
«Нет надежды на спасенье!» —
Я роптал, уныв душой…
О безумец! Провиденье
Было тайный кормщик твой.

Невидимою рукою,
Сквозь ревущие валы,
Сквозь одеты бездны мглою
И грозящие скалы,
Мощный вел меня хранитель.
Вдруг — все тихо! мрак исчез;
Вижу райскую обитель…
В ней трех ангелов небес.

О спаситель-провиденье!
Скорбный ропот мой утих;
На коленах, в восхищенье,
Я смотрю на образ их.
О! кто прелесть их опишет?
Кто их силу над душой?
Все окрест их небом дышит
И невинностью святой.

Неиспытанная радость —
Ими жить, для них дышать;
Их речей, их взоров сладость
В душу, в сердце принимать.
О судьба! одно желанье:
Дай все блага им вкусить;
Пусть им радость — мне страданье;
Но… не дай их пережить.

Песня матери над колыбелью сына*

Засни, дитя, спи, ангел мой!
Мне душу рвет твое стенанье!
Ужель страдать и над тобой?
Ах, тяжко и одно страданье!

Когда отец твой обольстил
Меня любви своей мечтою,
Как ты, пленял он красотою,
Как ты, он прост, невинен был!
Вверялось сердце без защиты,
Но он неверен; мы забыты.

Засни, дитя! спи, ангел мой!
Мне душу рвет твое стенанье!
Ужель страдать и над тобой?
Ах, тяжко и одно страданье!

Когда покинет легкий сон,
Утешь меня улыбкой милой;
Увы, такой же сладкой силой
Повелевал душе и он.
Но сколь он знал, к моей напасти,
Что все его покорно власти!

Засни, дитя! спи, ангел мой!
Мне душу рвет твое стенанье!
Ужель страдать и над тобой?
Ах, тяжко и одно страданье!

Мое он сердце распалил,
Чтобы сразить его изменой;
Почто с своею переменой
Он и его не изменил?
Моя тоска неутолима;
Люблю, хотя и нелюбима.

Засни, дитя! спи, ангел мой!
Мне душу рвет твое стенанье!
Ужель страдать и над тобой?
Ах, тяжко и одно страданье!

Его краса в твоих чертах;
Открытый вид, живые взоры;
Его услышу разговоры
Я скоро на твоих устах!
Но, ах, красой очарователь,
Мой сын, не будь, как он, предатель!

Засни, дитя! спи, ангел мой!
Мне душу рвет твое стенанье!
Ужель страдать и над тобой?
Ах, тяжко и одно страданье!

В слезах у люльки я твоей —
А ты с улыбкой почиваешь!
О дай, творец, да не узнаешь
Печаль, подобную моей!
От милых горе нестерпимо!
Да пройдет страшный жребий мимо!

Засни, дитя! спи, ангел мой!
Мне душу рвет твое стенанье!
Ужель страдать и над тобой?
Ах, тяжко и одно страданье!

Навек для нас пустыня свет,
К надежде нам пути закрыты,
Когда единственным забыты,
Нам сердца здесь родного нет,
Не нам веселие земное;
Во всей природе мы лишь двое!

Засни, дитя! спи, ангел мой!
Мне душу рвет твое стенанье!
Ужель страдать и над тобой?
Ах, тяжко и одно страданье!

Пойдем, мой сын, путем одним,
Две жертвы рока злополучны.
О, будем в мире неразлучны,
Сносней страдание двоим!
Я нежных лет твоих хранитель.
Ты мне на старость утешитель!

Засни, дитя! спи, ангел мой!
Мне душу рвет твое стенанье!
Ужель страдать и над тобой?
Ах, тяжко и одно страданье!

Мечты*