Вера Камша - ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.

• Название: ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись первая.
• Автор: Вера Камша
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-37027-6

Боги, хранящие мир Тарры, покинули его. Изначальное зло, некогда побежденное ими и загнанное в преисподнюю, поднимает голову. Череда загадочных смертей обрушивается на Таянский королевский дом, подтверждая пророчество о конце света. Но истинная цель темных сил — Герика, королева Таяны, способная принести дитя, новое воплощение бога зла Ройгу. Раскрыть тайну, противостоять нашествию, спасти обитателей Тарры от уничтожения способны избранные — герцог Рене Аррой, прозванный Счастливчиком за невероятную удачливость, и эльф Нэо Рамиэрль, некогда разведчик в мире людей, а теперь его надежда и защита.

Переработанная версия романа.

---

Принц Марко оказался мальчиком лет шестнадцати, обещавшим в недалеком будущем превратиться в красавца. Темноволосый, с правильными чертами лица, он немного напоминал дядю по матери. Таким мог быть Рене Аррой, когда впервые ушел в море… Хотя нет — у Рене выше лоб, жестче линия рта, а глаза… Глаза адмирала слишком напоминали эльфу его собственные. Марко кажется милым мальчиком, не более того. Вряд ли от принца стоит ожидать каких-то сюрпризов, зато Анна-Илана! Роман не мог не залюбоваться гордым профилем таянки, темными тяжелыми волосами, отливающими на солнце осенней медью, отточенными, грациозными движениями…

Принцесса столь уверенно управляла своей кобылицей, что не оставалось сомнений — королевская дочка танцам и вышиванию предпочитает охотничий двор. Вот уж кому следовало родиться наследником: в одном ее мизинце больше воли, чем в иных королях, и хороша! Хороша той странноватой, пряной красотой, которой столь часто отмечены существа смешанной крови…

А вот это, видимо, кардинал Иннокентий. Приятное лицо, хоть и некрасивое. Похоже, его высокопреосвященство серьезно и долго болен, такие лица бывают у людей, сжившихся со своим недугом, но не сдавшихся и не раскисших. Всадник из кардинала никудышный. Святой отец так робко сидит на плотной, тихой кобыле, словно боится причинить животному неудобство. Странное все-таки у него выражение, то ли уставшее, то ли озабоченное. Положительно с Иннокентием надо познакомиться поближе, но герцог Михай… От таких разумные люди держатся подальше, а нелюди тем более.

Роман с возрастающим беспокойством разглядывал владетеля Тарски. Герцог вырядился в цвета своего знамени — цвета потухающего пламени. Алую сорочку украшал кружевной гофрированный воротник, а штаны и колет цвета старого вина поражали богатством вышивки. На мощных плечах герцога покоилась тяжелая золотая цепь, черный плащ был подбит огненно-красным шелком, а голову венчал черный же берет с роскошными малиновыми перьями.

Тарскиец направился прямиком к Рене, словно напрашиваясь на сравнение. Роман сравнил. Нарочито спокойные манеры, седина, черное платье, оживленное лишь белым воротником и цепью Паладина, делали Арроя старше, но лишь издали и на первый взгляд. Либер уже имел возможность оценить выносливость адмирала и кошачью точность его движений, а ясные голубые глаза и неожиданно вспыхивавшая усмешка превращали правильное лицо Рене в почти молодое, чего при всем желании нельзя было сказать про тарскийца. Сильный, тяжеловесный, без сомнения красивый, он производил впечатление человека опасного. Роман хорошо, даже слишком хорошо разглядел легкую отечность, темные круги вокруг глаз, яркие чувственные губы… Бард готов был побиться об заклад, что под роскошным беретом скрывается ранняя плешь.

Михай Годой приветливо наклонил голову, приветствуя Рене. Эландец ответил, завязалась обычная в таких случаях беседа. Роман, как правило, с уважением относился к чужим жизням, но сейчас его пронзило почти непреодолимое желание убийства. Бард во всех подробностях представил, как подъезжает к герцогу, выхватывает кинжал и по рукоять вонзает его в мощную короткую шею. Роман даже прикрыл ненадолго глаза, отгоняя наваждение. Это почти удалось, но смотреть на Годоя все равно было неприятно, и либер придержал коня, оказавшись рядом с кардиналом.

Отец церкви ничего не имел против спутника Рене Арроя и с готовностью подхватил предложенную тему, рассказав все известное лично ему о Всадниках Горды. Оказывается, перед грозой окрестный люд слышит конское ржанье и отдаленный топот, а если человек внезапно вспомнит Всадников, ему надо поберечься. Верно и то, что никто и никогда не видел лиц каменных исполинов — они поставлены так хитро, что, откуда ни посмотри, колоссы либо от тебя отворачиваются, либо чем-то прикрываются. Если кто все же увидит каменные лики — наяву ли, во сне ли, — жди беды. В ответ Роман заметил, что неудивительно, если всадники похожи на герцога Михая. Кардинал долго не отрывал выцветших глаз от лица Романа.

— Герцог Рене — самый смелый человек из всех, кого я знаю… — наконец сказал он. — И друзей он подбирает себе под стать.

— Хотелось бы верить, что и в Таяне у герцога есть таковые.

— Вряд ли Рене-Аларик сбросит со счетов товарища детских лет, хоть тот и принял монашеский обет…

— Вы так давно знакомы?

— Всю жизнь. Я имею в виду жизнь герцога Арроя. Я старше его на четыре года, но мы дружили. Я рос хилым, все уже тогда понимали, что Церковь — единственное место, где от меня может быть прок. Зато третий сын Рикареда был каким-то вихрем огня, он успевал всюду и везде быть первым. Когда Рене первый раз бросился спасать меня от моих сверстников, ему не сравнялось и четырех. В четырнадцать он ушел в море, я к этому времени уже принял постриг. Наши пути разошлись…

— Он очень изменился?

— О да! Раньше душа у него была нараспашку, он жаждал — нет, не славы и даже не подвигов, а открытий. Вообще-то детские мечты забываются, но у Рене слишком многое сбылось. Это не могло не причинить боль…

— Не понимаю.

— Понимаешь. Ты бард, значит, должен знать, что счастье — это не покой и не почет, а погоня. Пока у Рене оставалась надежда отыскать Острова Золотых Пчел[31], он был счастлив, но у него отобрали мечту и сунули в руки власть, которая ему не нужна. Герцог, в сущности, несчастный человек, хотя тщательно это скрывает.

— Одна… колдунья (прошу прощения у служителя Церкви), которую мы встретили по дороге, предсказала Рене любовь, которая спасет нас всех…

— Что ж, если речь не о любви к женщине, очень может быть.

— Снова не понимаю.

— Наш язык, бард, не так богат, как кажется. Словом «любовь» мы обозначаем отношение ко многому. Есть любовь к Триединому Отцу нашему, любовь к родине, любовь к приключениям, к друзьям, музыке, сластям, золоту, власти… Сейчас в мире творится нечто странное. Люди, у которых достаточно тонкая душа (не сомневаюсь, ты из их числа, иначе тебя тут не было бы), ощущают какое-то напряжение.

Говорят, кошки знают, когда ждать землетрясения. Крысы вовремя покидают тонущий корабль. Собаки воем предсказывают наводнения. Триединый в великой мудрости своей дал неразумным тварям некий инструмент, позволяющий избегнуть беды. Кто знает, может, и людям дано предчувствовать, скажем, конец света или другие напасти, грозящие всему сущему. Если так, любопытство герцога Арроя, его пристрастие к авантюрам заставят его в один прекрасный день забыть политику, отринуть повседневную суету и вывести «Созвездие Рыси» в море на поиск источника опасности. Я знаю Рене; если у кого и есть шанс на успех, то это у него.

— Значит, мы превратно истолковали слова предсказания…

— Полагаю, что да. В жизни герцога было, есть и, смею предположить, будет немало женщин, но никто из них не захватил его целиком, а сейчас уже поздно…

3

— Шани? — Стефан оторвался от толстой книги с потрепанным временем тисненым кожаным переплетом. — Помоги мне добраться до окна.

Высокий темноволосый человек привычным жестом обнял больного за плечи, осторожно перевел через богато убранную комнату и помог устроиться в кресле. Стефан поморщился, но тут же усмехнулся:

— Что, капитан, не думал, что будешь таскать меня на руках?

— Мой принц…

— Прекрати! Мы были друзьями, друзьями и остались. Хоть я и калека, но не сбесился и память не потерял. Для тебя я Стефко, Стефком и умру.

— После меня. Знаешь, Белка, не без Казимиры, конечно, испекла для тебя что-то замечательное и ждет под дверью. Пустим?

— Ты все еще думаешь, что меня потихоньку травят, и пытаешься помешать? Вздор. Если меня чем и опоили, то осенью… И хватило одного раза.

Шандер недоверчиво покачал головой:

— Тогда почему тебе полегчало? Потом ты спустился к столу, и опять началось.

— Не знаю, может, совпадение… — Принц откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. — Поболтай со мной, что ли, а то я все читаю и читаю. За всю свою жизнь не прочел столько, как за эти проклятые полгода! Хорошо хоть Иннокентий завалил меня книгами. Похоже, старик собрал у себя все, что когда-то было написано.

— Ты становишься богословом…

— Отнюдь нет. Иннокентий, как и все эландцы, в глубине души язычник, а любопытство родилось раньше его. То, что он мне дает, к Церкви имеет мало отношения. Если вообще имеет, хотя… Все эти святые, пророки и столпы веры когда-то жили, ссорились, мирились, что-то кому-то доказывали и в конце концов умирали. Что ты так на меня смотришь?

— Нет, ничего, я не хотел…

— Не хотел показывать, что меня жалеешь? Я это и так знаю и, между прочим, за это благодарен и тебе, и Бельчонку. Вот от Михая, даже от отца с Ланкой мне жалости не нужно. Никакой!

— А от Герики?

— Герика — дело другое, это мне ее жаль. Я хоть и калека, но свободен. А девочка… Отец продает ее, как какую-то лошадь или козу. Зенон, потом Гергей… интересно, кто станет следующим?