Джемс Кук - Плавание на"Индеворе" в 1768-1771 гг.

• Название: Плавание на"Индеворе" в 1768-1771 гг.
• Автор: Джемс Кук
• Издательство: Географгиз
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1960

«Плавание на Индевре» — дневники первой кругосветной экспедиции великого английского мореплавателя Джемса Кука.

Первое кругосветное плавание Кука открыло новую эпоху в истории географических открытий в морях южного полушария. Кук проложил новые пути в Тихом океане, впервые нанес на карту Новую Зеландию и открыл все восточное побережье Австралии. В своих дневниках Кук ярко и образно описал «остров вечной весны» Таити, суровые берега Новой Зеландии, девственные австралийские земли.

---

Тем временем туземцы скрылись. Оставив четырех юнг охранять ял, мы проследовали дальше, вплоть до хижин, которые находились в 200–300 ярдах от реки. Не успели мы уйти, как на другой стороне появились четыре туземца. Им определенно удалось бы увести ял, если бы матросы на катере не заметили их и не крикнули часовым, чтобы те плыли вниз по течению; часовые так и сделали, но индейцы [indians] преследовали их по пятам. Боцман с катера выстрелил из мушкета в воздух, это заставило туземцев остановиться и осмотреться кругом, но на второй выстрел они уже не обратили внимания. Тогда боцман застрелил одного из них, готовящегося метнуть копье в шлюпку [104]. Трое других на минуту-другую застыли на месте, совершенно потрясенные способом, каким был убит их товарищ. Придя в себя, они стали отходить и утащили за собой мертвого, которого, однако, в скором времени бросили.

Услышав мушкетные выстрелы, мы немедленно повернули назад и, натолкнувшись на тело, решили вернуться на корабль.

Утром туземцы собрались там же, где мы их видели вчера. Я высадился на берег с группой вооруженных людей. Вначале сошли только м-р Бенкс, д-р Соландер и я; толпа туземцев собралась на противоположной стороне реки. Мы обратились к ним на языке жителей острова Георга, но они лишь размахивали оружием над головами и танцевали воинственный танец [105]. Мы решили отступить, пока не высадятся солдаты морской пехоты, которым я приказал стать в 200 ярдах позади нас.

Мы снова вернулись к реке, но уже с Тупиа, м-ром Грином и д-ром Монкхаузом. Тупиа заговорил с ними на своем родном языке, и нас приятно удивило, что они поняли его. После короткого разговора один из туземцев переправился на нашу сторону, за ним последовало 20–30 вооруженных человек.

Каждому из гостей мы кое-что подарили, но они этим не удовлетворились, желая получить все, что было при нас, особенно ружья. Они пытались даже вырвать их из рук. Тупиа предупреждал нас, чтобы мы были начеку, так как туземцы были настроены недружелюбно. И вскоре нам пришлось убедиться в этом: один из них выхватил у м-ра Грина кортик, отказавшись возвратить его. Это воодушевило остальных, они стали еще более дерзкими. Заметив, что и остальные собираются присоединиться к смутьянам, я приказал застрелить человека, захватившего кортик. Он был тяжело ранен и вскоре умер [106].

При первых выстрелах (огонь был дан только из двух мушкетов) туземцы отступили к скале, возвышавшейся посреди реки, но видя, что один из них упал, вернулись, возможно, чтобы унести тело или оружие; мы смогли воспрепятствовать этому только пустив в ход штыки.

Когда они отошли от скалы, мы выстрелили из мушкетов, заряженных дробью, и ранили еще трех туземцев; раненые перебрались через реку, а затем их подобрали товарищи, которые сочли за благо отступить.

Поняв, что с хозяевами этого берега вступить в дружбу невозможно, и убедившись, что вода в реке была соленой, я решил на веслах обойти бухту в поисках пресной воды и, если представится случай, захватить нескольких местных жителей, доставить на борт и подарками попытаться добиться их дружбы.

Вторник, 10-е. После полудня на шлюпке обошел бухту, но из-за сильного прибоя, который обрушивался на берег, трудно было найти место для высадки. Приметив два каноэ, возвращающихся с моря, приблизились к одному из них. Нам удалось подойти очень близко, прежде чем туземцы заметили нас. Тупиа крикнул людям в каноэ, чтобы они шли борт о борт с нами, и стал убеждать их, что мы никого не тронем. Однако они пытались бежать; я приказал выстрелить из мушкета в воздух, полагая, что это заставит туземцев либо сдаться, либо выпрыгнуть за борт. Расчет мой оказался ошибочным, ибо они схватили оружие и кинулись на нас; пришлось выстрелить, к несчастью, двое или трое из них были убиты, один ранен, трое прыгнули в воду. Мы подобрали их, доставили на борт, одели и отнеслись к ним с наивозможной мягкостью; к всеобщему удивлению, наши пленники быстро ободрились и развеселились, как будто попали к своим друзьям. Туземцы были молоды, старшему не больше 20 лет, младшему около 10–12.

Убежден — гуманные люди, не испытав всего, что выпало на нашу долю, осудят меня за стрельбу, да я и сам понимаю, что причина, побудившая нас захватить лодку против воли ее хозяев, не оправдывает меня. Если бы я знал, что туземцы окажут сопротивление, я бы не приблизился к каноэ, но так как они повели себя вопреки нашим предположениям, нельзя было спокойно ждать, пока сложит голову кто-либо из моих людей [107].

Утром решил отправить пленников на берег и остаться там до наступления вечера, чтобы посмотреть, какое действие окажет на других туземцев возвращение их товарищей. Послал людей под командой офицера заготовить дрова и вскоре после этого съехал сам, сопровождаемый м-ром Бенксом, д-ром Соландером и Тупиа, взяв с собою трех туземцев, которых мы высадили на западном берегу реки. Пленники весьма неохотно расставались с нами под тем предлогом, что они якобы теперь попадут в руки своих врагов, которые убьют и съедят их. Однако на берегу они по собственной воле покинули нас и спрятались в кустах. Вскоре мы увидели несколько групп туземцев, идущих прямо на нас, и немедленно отступили за реку, присоединившись к нашим матросам, которые рубили лес. К нам подбежали бывшие наши пленники, их никак нельзя было заставить вернуться к своим.

Едва мы переправились через реку, как 150–200 вооруженных местных жителей собрались на берегу. Тупиа обратился к ним с пространной речью, а их соплеменники показали все, что мы им подарили, причем часть подарков они положили на тело человека, убитого за день до этого. Это, кажется, убедило туземцев в наших добрых намерениях; один из них направился к нам, остальные уселись на песок. Каждый из нас постарался дать что-нибудь этому человеку, наши пленники также подарили ему кое-что из тех вещей, что они получили от нас; вскоре туземец вернулся на другой берег реки.

Я считал необходимым сделать все возможное, чтобы избежать ссор. С нами вернулись на борт трое туземцев, которых мы не могли уговорить остаться на берегу; это было тем более странно, что человек, побывавший у нас, приходился дядей одному из них. Когда мы уехали, туземцы унесли мертвого товарища, но убитый нами в первый день остался на том же месте, где его бросили.

Среда, 11-е. Я намерен был после полудня сняться с якоря, поэтому приказал свезти на берег трех юношей. Они покидали нас неохотно; впрочем, неизвестно, хотели ли они остаться с нами или боялись попасть в руки своих врагов. Последнее, правда, казалось маловероятным, так как переправившись на катамаране через реку, они стали свободно разгуливать среди туземцев.

В 6 часов утра снялись с якоря, вышли из залива, который я назвал бухтой Поверти (Бедноты), ибо нам не удалось достать там ничего из того, в чем мы нуждались. Широта бухты 38°42′ S, долгота 181°36′ W [108]; она имеет форму лошадиной подковы, и ее можно легко узнать по острову, лежащему близ северо-восточного мыса. Два мыса, образующие вход в гавань, высоки — это обрывистые белые утесы; они удалены друг от друга на 1,5–2 лиги, располагаясь на NOtO и SWtW. Глубина бухты от 5–6 до 12 саженей, дно песчаное. Это хорошая якорная стоянка, правда, открытая юго-восточным ветрам.

Шлюпки могут идти вверх по реке и спуститься при любом приливе в хорошую Погоду, но в устье есть бар, над которым поднимается такая волна, что лодка не сможет ни войти, ни выйти. Так, в частности, случилось и во время нашего пребывания здесь. Однако я полагаю, что можно пристать к северо-восточному берегу реки.

Побережье залива по обе стороны от устья реки ровное и песчаное, но очень узкое; в отдалении видны лесистые холмы и долины, по всем признакам, густо заселенные, особенно те, что ведут в бухту. В глубине острова есть очень высокие горы. Каждый день на большом расстоянии от берега мы видели дым. В полдень юго-западный мыс бухты Поверти, который я назвал мысом Йонг-Никс-Хед в честь юнги, который первый заметил землю, был на NtW, в 3–4 лигах от нас [109]. Находимся в трех милях от берега, глубина 25 саженей. Остров тянется с NOtN до S. Намерен идти вдоль берега на юг, до 40° или 41° S, а затем, если на пути не встретится ничего, что может побудить нас следовать дальше, вернуться на север.

Четверг, 12-е. Слабые ветры от NW и N, часто штиль. Днем, пока лежали в дрейфе, к кораблю приблизилось несколько каноэ, но туземцы держались на расстоянии до тех пор, пока их соплеменники не подошли к нам на лодках с другой стороны и не встали борт о борт с кораблем; остальные последовали их примеру.

Туземцы, видимо, слышали, как мы относились к тем, кто побывал у нас на борту, поэтому не колеблясь поднялись на судно. Мы приняли их хорошо; вскоре они вступили в торговлю с нашими людьми, приобретая ткани с острова Георга и предлагай взамен свои весла — единственное, что у них было. Наши гости оставили себе лишь несколько штук, чтобы добраться до берега. Владельцы одного каноэ дошли до того, что, продав весла, стали предлагать и суденышко. Побыв с нами часа два, туземцы уехали. Правда, трое из них под тем или иным предлогом остались на борту. Ни одна из лодок не вернулась обратно, чтобы забрать их, и, что еще удивительнее, оставшиеся не были обеспокоены этим.