НИКОЛАЙ КУЗНЕЦОВ - ЮРОДСТВО И СТОЛПНИЧЕСТВО

• Название: ЮРОДСТВО И СТОЛПНИЧЕСТВО
• Автор: НИКОЛАЙ КУЗНЕЦОВ
• Жанр: Религия

Изданіе типографіи В. Д. Смирнова.

С. – Петербургъ, Екатерининскій кан., № 45.

Предисловіе.

Цѣль настоящаго труда – дать отвѣ тъ на вопросъ: въ чемъ заключается истинный смыслъ подвиговъ «юродства» и «столпничества»? Эти подвиги при жизни свв. юродивыхъ и столпниковъ вызывали удивленіе – въ однихъ, порицаніе – въ другихъ . И въ настоящее время, когда производится переоцѣнка цѣнностей, многое изъ жизни указанныхъ подвижниковъ для нѣкоторыхъ является непонятнымъ, а для другихъ положительно безцѣльнымъ. Въ видахъ популяризацiи высшаго нравственнаго значенія вышеуказанныхъ подвиговъ издатель и принялъ на себя печатанiе настоящаго сочиненiя.

Выпуская въ свѣтъ зту книгу, издатель льститъ себя надеждою удовлетворить богословской любознательности всѣхъ тѣхъ, кто интересуется вопросами аскетики.

Издатель

Текст был получен в результате распознавания файла формата djvu. В тексте возможны ошибки, возникшие при распознавание и незамеченные при обработке.

Часть цитат в старой орфографии заменена на текст из современных источников, исходный текст цитат перенесён в сноски.

Ссылки на источники оформлены римскими цифрами.

Существует современная монография по данной теме «Блаженные похабы» Сергея Аркадьевича Иванова.

---

Но „юродство" непонятно съ той стороны, что въ жизни св. юродивыхъ часто проявлялись и такіе поступки, которыхъ имъ, повидимому, не слѣдовало бы совершать и которые, кажется, не могутъ служить предметомъ подражанія для другихъ, напримѣръ, иногда они не наблюдали правилъ приличія въ церкви. Такъ о св. Симеонѣ юродивомъ извѣстно, что онъ, придя однажды въ церковь, сталъ гасить свѣчи орѣхами, а когда его хотѣли оттуда выгнать, то онъ началъ бросать ихъ въ женщинъ; волочилъ по улицамъ мертвую собаку и пр., св. юродивые являли полное невоздержаніе, иногда не посѣщали церкви и т. п. Относительно этихъ поступковъ можно сдѣлать вотъ какое замѣчаніе. Не всякій законъ имѣетъ обязательную силу для всѣхъ состояній человѣчества. Законъ есть средство, ведущее человѣка къ духовной жизни. А степени духовной жизни различны, слѣдовательно, и средства, возводящія отъ одной ступени къ другой, также неодинаковы. Значитъ, кромѣ главныхъ существенныхъ законовъ, обязательная сила которыхъ простирается на всѣ возрасты духовной жизни, есть и такіе, которые при переходѣ отъ низшей степени къ высшей, теряютъ свою обязательность. Въ новой жизни – новый законъ, значитъ, прежній законъ, приспособленный къ низшимъ степенямъ жизни, для человѣка, достигшаго высшихъ ея степеней не имѣетъ прежней обязательности. Поэтому, неудивительно, еспи св. юродивые, достигшіе высшей степени духовнаго совершен ства, иногда не выполняли требованій законовъ церкви.

Потомъ, правила церкви, отъ которыхъ отступали иногда св. юродивые, не суть совершенно безусловныя. Цѣль выше средствъ. Поэтому, для нравственной цѣли, и слѣдовательно для тѣхъ цѣлей, отъ которыхъ зависитъ достиженіе этой высшей цѣли, нисколько не предосудительно, если св. юродивый, послѣ долговременнаго поста, прибѣгалъ къ такому средству, которое правилами церкви возбраняется не безусловно (ѣлъ, напр., съ жадностію – какъ св. Симеонъ и пр.).

Затѣмъ, ѣду послѣ чрезмѣрнаго поста можно объяснить чисто личнымъ желаніемъ св. юродивыхъ избавить себя отъ гордости, которая унижаетъ человѣка и упраздняетъ добродѣтели; значитъ, они ѣли послѣ усиленнаго поста открыто потому, чтобы скрыть свой подвигъ и отогнать отъ себя демона, который, по словамъ преп. Исидора Пелусіота, внушаетъ иногда чрезмѣрный постъ, такъ какъ знаетъ, что постникъ такъ можетъ разслабѣть тѣломъ, что будетъ безполезенъ и для себя и для другихъ; и когда болѣзнь отъ времени усилится, то отпадетъ отъ вѣры, предастся отчаянію и начнетъ богохульствовать [DCCLIV]. Кромѣ того, вкушеніе послѣ долговременнаго поста вовсе не свидѣтельствовало о жадности св. юродивыхъ. Они ѣли не для удовольствія, но какъ дѣлатели Божіи, для бодрости въ дѣлахъ Христовыхъ.

Св. Нифонтъ цареградскій смущеніе нѣкоего брата, удивлявшагося тому, что нѣкоторые хотя и изнуряютъ тѣла свои воздержаніемъ, все-таки не могутъ возобладать надъ страстями и надъ ними царствуютъ: гнѣвъ, вражда, памятозлобіе, зависть и злѣйшее всѣхъ немилосердіе и скупость, а иные изъ добродѣтельныхъ ѣдятъ и пьютъ вино, а въ нихъ не видно никакого грѣха, разрѣшилъ такъ: „многопостящіеся и неисправляющіеся претерпѣваютъ это отъ устъ своихъ, ибо тотъ, кто не хранитъ всегда своихъ устъ, если и весь годъ постится, не получаетъ никакой пользы. Итакъ, раздражаетъ ли тебя діаволъ на гнѣвъ, не говори ничего, – и ты одержишь побѣду надъ страстію. Опять возбуждаетъ ли тебя врагъ на зависть, не клевещи, – и ты побѣдишь лукаваго, ибо плодъ зависти есть оклеветаніе. Если ражжетъ тебя обольститель на блудъ, не отверзай устъ своихъ для бесѣды съ женщинами. О тѣхъ же добродѣтельныхъ, которые ѣдятъ и пьютъ, повидимому свободно, знай, что они суть доблестные воины, поправшіе грѣховныя страсти и теперь сдѣлавшіеся господами и властелинами, получивъ отъ Бога даръ безстрастія (Симеонъ юродивый). Они сперва предались воздержанію и, подвизаясь, достигли, наконецъ, цѣли, которой желали. Впрочемъ, дѣлающіе такъ, часто дѣлаютъ это лишь предъ людьми, пребывая же наединѣ – въ безмолвіи, подвизаются въ воздержаніи, вознаграждая поученіемъ то, чего они лишили себя малымъ разрѣшеніемъ передъ людьми" [DCCLV]. Эти слова вполнѣ разрѣшаютъ вышеприведенное недоумѣніе.

Но опять возникаетъ недоумѣніе: св. юродивые подобными поступками могли соблазнять другихъ? Безспорно, что на каждомъ христіанинѣ лежитъ строгая обязанность – не подавать повода своимъ поведеніемъ къ соблазну другихъ. Спаситель говоритъ: „горе" тому „его же ради соблазнъ приходитъ. Уне ему было бы, аще жерновъ осельскій облежалъ бы о выи его, и вверженъ въ море, ниже да соблазнитъ отъ малыхъ сихъ единаго" [DCCLVI]. И св. апостолъ Павелъ заповѣдуетъ вѣрующимъ всячески удаляться отъ случаевъ, могущихъ быть поводомъ къ соблазну другихъ [DCCLVII]. Но поступки св. юродивыхъ, которыхъ признавали безумными, могутъ ли служить поводомъ къ соблазну? кто станетъ подражать безумному? Если бы кто, падая въ грѣхъ, сталъ бы ссылаться на примѣръ св. юродиваго, то едва ли кто бы ему повѣрилъ. Въ самомъ дѣлѣ, почему онъ беретъ въ примѣръ одного юродиваго? ясно, что причина и корень зла въ самомъ человѣкѣ, въ его дурной настроенности, при которой для него всюду соблазнъ. Но они, могутъ намъ возразить, подавали поводъ къ осужденію себя? Дѣйствительно, св. юродивые были постояннымъ предметомъ насмѣшекъ и поношенія. Справедливо и то, что поводомъ къ этому служили странные ихъ поступки. Но виновны ли въ этомъ св. юродивые? Они казались лишенными ума; но какое правило ума при обращеніи съ такими несчастными? не насмѣхаться, но скорбѣть о нихъ повелѣваетъ долгъ человѣколюбія; не презирать ихъ долженъ христіанинъ, но молить Господа, чтобы Онъ просвѣтилъ умъ этихъ несчастливцевъ, въ которыхъ страждетъ человѣческая природа; не издѣваться надъ ними, но въ глубокомъ смиреніи повергаться предъ Господомъ, чтобы Онъ не подвергъ насъ подобному несчастію. Послѣ этого для кого св. юродивые могутъ быть предметомъ соблазна? Очевидно для тѣхъ, въ комъ совершенно утратилось чувство человѣколюбія, такіе люди вовсе не стоятъ того, чтобы изъ за нихъ осуждать „юродство".

Кто искушается отъ своея похоти, въ комъ владычествуетъ грѣхъ, для того вездѣ искушенія, тотъ всегда грѣшитъ не потому, что поводъ къ грѣху приходитъ отвнѣ, но потому, что въ немъ самомъ живетъ грѣхъ. Да если бы св. юродивые и сняли съ себя покровъ безумія, то прекратился ли бы для нечестивцевъ поводъ къ соблазну? напротивъ, еще увеличился бы. Открытое благочестіе также не сносно для нечестія и разврата, какъ свѣтъ солнечный нестерпимъ для больного глаза. Поэтому, если бы св. юродивые въ полномъ свѣтѣ представили міру свои добродѣтели, то для нечестивыхъ сдѣлались бы еще большимъ камнемъ преткновенія. Кто изъ святыхъ Божіихъ, открыто свѣтившихъ на свѣщницѣ міра, не былъ поносимъ и преслѣдуемъ отъ грѣшнаго и развращеннаго міра? Если же кто и послѣ этого хочетъ видѣть въ жизни св. юродивыхъ поводъ къ соблазну для другихъ, тотъ пусть вспомнитъ, что св. юродивые всегда молили Господа, чтобы Онъ простилъ невѣдѣніе поносившихъ ихъ, а иногда, когда то находили нужнымъ, и сами вразумляли соблазнявшихся ихъ поведеніемъ.

Такъ, когда нѣкій протокомитъ [31] близъ Емессы видѣлъ св. юродиваго Симеона, носимаго блудницей на плечахъ, погоняемой сзади другою блудницею ремнемъ, пришелъ въ смущеніе отъ этого, то св. юродивый разсѣялъ его мысли такъ: „ударив его по лицу, открыл свою одежду и, показал, не стыдясь, свою умерщвленную плоть; скача перед ним, он спрашивал: – Думаешь ли, окаянный, что тут может возникнуть похотение?" [DCCLVIII]. Итакъ, для тѣхъ, которые считали св. юродивыхъ безумными, поступки ихъ не могли служить поводомъ къ соблазну.

Но, вѣдь, могли соблазняться тѣ, которые понимали св. юродивыхъ и считали ихъ святыми. Эти люди могли видѣть причину отступленія св. юродивыхъ отъ нѣкоторыхъ постановленій св. церкви и дѣйствительно видѣли. Такъ, діаконъ емесскій Іоаннъ, понимавшій св. Симеона, понялъ также и то, почему онъ однажды съ жадностью ѣлъ бобъ (послѣ 40-дневнаго поста) или рано утромъ въ виду всѣхъ въ великій четвергъ принималъ пищу [DCCLIX].

Значитъ для благонастроеннаго человѣка св. юродивый никогда не могъ быть камнемъ преткновенія; хорошій человѣкъ всегда съ сочувствіемъ долженъ отнестись къ бѣдственному положенію своего собрата, если онъ и не пойметъ его образа жизни и поведенія. „Чистымъ вся чиста" [DCCLX], невѣрнымъ же, преданнымъ страстямъ, грѣхолюбивымъ и оскверненнымъ все кажется нечистымъ и все ихъ влечетъ къ грѣху: пища, питіе, одежда, мѣсто, время, лицо, дѣйствіе, бесѣда, взглядъ, осязаніе, обоняніе, вкусъ, слухъ, видъ, движеніе и все ихъ вызываетъ на беззаконіе", говоритъ преп. Нилъ подвижникъ" [DCCLXI].

Видоизмѣнимъ разбираемое недоумѣніе относительно „юродства": не лучше ли было бы угодившему Богу, не принимая такого опаснаго подвига, жить благочестиво въ обществѣ и, такимъ образомъ, оказывать лишь одно положительное вліяніе на него, не будучи хотя бы косвеннымъ соблазномъ для другихъ?