Фридрих Ницше - Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей

• Название: Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей
• Автор: Фридрих Ницше
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-902764-02-5

---

Комедиантство

Пестрота красок в современном человечестве и её привлекательность. По существу игра в прятки и пресыщение.

Литератор{40}.

Политик (в «национальном шарлатанстве»).

Комедиантство в искусствах:

— недостаток основательной научной подготовки и дисциплины (Фромантен{41});

— романтики (недостаток философии и науки и избыток литературы);

— романисты (Вальтер Скотт, но также и чудовища — Нибелунги с наинервнейшей музыкой{42});

— лирики.

«Научность».

Виртуозы (евреи).

Народные идеалы, как превзойдённые и заменённые, но ещё не в глазах народа:

— святой, мудрец, пророк.

79

Недисциплинированность современного духа под всевозможными моральными уборами. Пышные наименования: терпимость (а в сущности неспособность сказать «да» или «нет»): la largeur de sympathie[20] (на треть — равнодушие, на треть — любопытство, на треть — болезненная возбудимость): «объективность» (недостаток личности, недостаток воли, неспособность к любви); «свобода» по отношению к правилам (романтика); «истина» в противовес лжи и подделке (натурализм); «научность» («Le document humain»[21]: в переводе — лубочный роман и суммирование, сводка вместо компоновки); «страсть», где в действительности беспорядочность и безмерность: «глубина», где в действительности путаница и сумятица символов.

80

К критике великих слов. — Я исполнен подозрения и злобы к тому, что называют «идеалом»; здесь заключён мой пессимизм, поскольку я постиг, насколько «высшие чувства» суть источники бедствия, т. е. умаления и обесценения человека.

Ожидая от идеала какого-нибудь «прогресса», неизменно впадают в заблуждение — до сих пор победа идеала всякий раз была движением вспять.

Христианство, революция, отмена рабства, равенство прав, филантропия, миролюбие, справедливость, истина — все эти великие слова имеют цену лишь в борьбе как знамёна, — не как реальности, а как пышные наименования для чего-то совсем иного (даже противоположного!).

81

Известен тот сорт людей, который влюблён в изречение tout comprendre c’est tout pardonner[22]. Это — слабые, это прежде всего — разочарованные: если во всём можно найти что-либо подлежащее прощению, то, следовательно, и во всём есть нечто, достойное презрения! Здесь философия разочарования кутается столь гуманно в сострадание и так умильно взирает на нас.

Это — романтики, вера которых улетучилась, и вот им хочется теперь по крайней мере полюбоваться со стороны на то, как всё бежит и исчезает. Они называют это l’art pour l’art[23], «объективностью» и т. д.

82

Главные симптомы пессимизма: les dîners chez Magny[24]; русский пессимизм (Толстой, Достоевский{43}); эстетический пессимизм, l’art pour l’art, «description[25] (романтический и антиромантический пессимизм); гносеологический пессимизм (Шопенгауэр, феноменализм); анархический пессимизм; «религия сострадания», предварение буддизма; культурный пессимизм (экзотизм, космополитизм); этический пессимизм: я сам.

83

«Без христианской веры, — думал Паскаль, — вы сами в своих глазах, так же как и природа и история, будете — un monstre et un chaos[26]». Это пророчество претворилось применительно к нам после того, как малодушно-оптимистическое восемнадцатое столетие прикрасило и рационализировало человека{44}.

Шопенгауэр и Паскаль. — В одном важном смысле Шопенгауэр первый продолжил дело Паскаля: un monstre et un chaos, следовательно нечто подлежащее отрицанию... История, природа и сам человек!

«Наша неспособность познать истину есть следствие нашей испорченности, нашего нравственного падения» — так говорит Паскаль. И то же, в сущности, говорил Шопенгауэр. «Чем глубже извращение разума, тем необходимее учение об искуплении» — или, выражаясь по-шопенгауэровски, — отрицание бытия.

84

Шопенгауэр как подделка (дореволюционное состояние{45}): — католицизм, сострадание, чувственность, искусство, слабость воли, даже наиболее духовных порывов — это au fond[27] подлинный восемнадцатый век.

Коренное непонимание Шопенгауэром воли{46} (как будто вожделение, влечение, инстинкт — самое существенное в воле) — типично: умаление ценности воли вплоть до полного непонимания её. Вместе с тем ненависть к воле; попытка в «не-волении», в «пребывании бесцельным субъектом» (в «чистом, безвольном субъекте») усмотреть нечто более высокое, — даже самое высшее, самое ценное по существу. Великий симптом усталости или ослабления воли, которая и есть то, что господствует над вожделением, указуя ему меру и путь его.

85

Была сделана недостойная попытка — рассматривать Вагнера и Шопенгауэра как типы умственно ненормальных людей{47}; в интересах уяснения вопроса было бы несравненно важнее, если б с научной точностью определили тот тип декаданса, к которому принадлежат они оба.

86

Генрик Ибсен{48} стал мне отчётливо понятен. При всём своём здоровом идеализме и «воле к истине» он не осмелился сбросить с себя оковы того морального иллюзионизма, который говорит «свобода» и не хочет признаться себе в том, что такое свобода. Ступени в метаморфозе «воли к власти» со стороны тех, кто лишён её:

— на первой требуют справедливости от тех, в чьих руках власть;

— на второй говорят «свобода», т. е. хотят «отделаться» от тех, в чьих руках власть;

— на третьей говорят «равные права», т. е. хотят, пока сами ещё не получили перевеса, воспрепятствовать и другим соискателям расти в могуществе.

87

Упадок протестантизма: теоретически и исторически он оценён как нечто половинчатое. Фактический перевес католицизма; чувство протестантизма настолько угасло, что сильнейшие антипротестантские движения не ощущаются более как таковые (пример: вагнеровский Парсифаль{49}). Вся высшая духовность во Франции католична по инстинкту; Бисмарк понял, что протестантизма вообще уже более нет.

88

Протестантизм — это умственно нечистоплотная и скучная форма декаданса, в которой христианство сумело сберечь себя до наших дней на жалком Севере. Для познания представляет интерес как нечто половинчатое и разносоставное, поскольку объединяет в одних и тех же головах восприятия различного порядка и происхождения.

89

Во что обратил немецкий дух христианство! И, возвращаясь к протестантизму: сколько пива в протестантском христианстве! Мыслима ли более духовно затхлая, более ленивая, развалистая форма христианской веры, чем верования среднего немецкого протестанта? Это назову я воистину скромным христианством! Гомеопатией{50} христианства назову я это! — Мне напоминают о том, что в наше время существует и нескромный протестантизм, — протестантизм придворного проповедника и антисемитских спекулянтов, — но никто ещё не утверждал реальность того, чтобы какой-нибудь «дух» «носился» над этими водами{51}... Это просто более непристойная форма христианства — а вовсе не более разумная...

90

Прогресс. — Не надо впадать в ошибку! Время бежит вперёд, — а нам бы хотелось верить, что и всё, что в нём, бежит также вперёд, что развитие есть развитие поступательное... Такова видимость, соблазняющая даже самых рассудительных. Но девятнадцатое столетие не есть движение вперёд по сравнению с шестнадцатым; и немецкий дух в 1888 году есть шаг назад по сравнению с немецким духом в 1788-м{52}. «Человечество» не движется вперёд, его и самого-то не существует. В общем аспекте оно напоминает огромную экспериментальную лабораторию, где кое-что, рассыпанное на протяжении всех времён и эпох, удаётся, и несказанно многое не удаётся, где нет никакого порядка, логики, связи и обязательности. Как можно не усмотреть, что возникновение христианства есть декадентское движение?.. Что немецкая Реформация есть вторичное появление в усиленной форме христианского варварства?.. Что революция разрушила инстинкт, влёкший к великой организации общества?.. Человек не есть шаг вперёд по отношению к животному; культурная неженка — выродок по сравнению с арабом или корсиканцем; китаец — тип удачный, а именно более устойчивый, чем европеец.

[b) Последние века]

91

Омрачение, пессимистическая окраска — неизбежные спутники просвещения. Около 1770 года уже стали замечать отлив весёлости. Женщины полагали, со свойственным им инстинктом, всегда становящимся на сторону добродетели, что виною тому безнравственность. Гальяни{53}, тот попал прямо в цель — он цитирует стихи Вольтера: