Хилари Дафф - Эликсир

• Название: Эликсир
• Автор: Хилари Дафф
• Издательство: АСТ
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-074439-8

Еще до того, как Клиа Раймонд исполнилось семнадцать лет, она успела познать и славу, и внимание публики. Являясь дочерью известного хирурга и выдающегося политического деятеля, девушка оказалась достаточно талантливой фотожурналисткой и успела побывать в самых экзотических местах мира. Но однажды случилось несчастье: ее отец пропал без вести во время очередной гуманитарной миссии. Тогда-то Клиа и обнаружила на сделанных ею снимках размытый, нечеткий образ юноши, поразившего ее своей красотой.

Встретив этого загадочного человека в жизни, Клиа попала в сети непреодолимого влечения. По мере того, как их связь крепла и углублялась, ей открывались все новые обстоятельства трагического исчезновения ее отца и причины ее привязанности к странному незнакомцу, уходящие в глубину столетий. Зажатые в жестоких тисках любовного треугольника и смертельно опасных тайн, сокрытых в их прошлом, вместе они вынуждены вступить в состязание с неумолимым временем. Они готовы на все, чтобы приоткрыть завесу тайны над запутанным прошлым, и избежав гибели вернуть надежду на будущее.

---

— Ну а теперь, когда я рассказал о себе все, что только можно… Расскажи и ты мне о себе, Клиа Раймонд!

— Ну, на самом деле… я бы не прочь подняться наверх и потанцевать, — честно сообщила я.

— Отлично, пойдем, — ответил он, но я затрясла головой, как только он начал подниматься с кресла.

— Все нормально, правда! — я постаралась изобразить как можно более дружелюбную улыбку. — Просто мне действительно хочется немного побыть одной.

— Ты уверена?

— Да, да… И тебе вовсе ни к чему меня ждать и вообще… Не хочу испортить тебе вечер! В этом клубе полно симпатичных девчонок.

— Ага, — ответил он.

Я поморщилась — наверное, он все-таки обиделся? Но Джозеф улыбнулся. Он явно не пришел в восторг, но принял мой отказ вполне достойно.

— Ну что ж, тогда… было приятно познакомиться, — он протянул мне руку, и я пожала ее. Он действительно был милым парнем, и я от всей души пожелала ему кого-нибудь найти. Когда он растворился внутри толпы, я похлопала по плечу Райну, поймала ее взгляд и вышла на лестницу, ведущую в верхний зал. Налетел сквозняк, и я вздрогнула от озноба. Мое маленькое вечернее шелковое платье не было предназначено для зимы — даже для зимы в душном ночном клубе, где вас поджаривают самые мощные лампы — зато оно отлично подходило для танцев. Для настоящих танцев, а не кошмарной толкучки в переполненном телами шумном зале.

Я распахнула двери на балкон и тут же почувствовала облегчение. Небольшой верхний зал в «Хищнике» совершенно не походил на тот дурдом, который воцарился внизу, и гораздо больше мне подходил. Здесь царила интимная атмосфера. Из канделябров лился приглушенный свет, ноги утопали в пушистом ковре, барная стойка сверкала полированным красным деревом, а на небольшой уютной сцене над танцполом незнакомый мне артист исполнял чудесные блюзы Этты Джеймс. Я почувствовала, как меня окутывает тепло, и, миновав немногочисленных танцоров, подобралась к самой сцене и отдалась во власть музыки.

Я люблю танцевать. Если музыка мне нравится, я полностью погружаюсь в нее и даже на время забываю обо всем на свете. Наверное, танцы дают мне то, что Райна получает от медитаций и йоги. Что-то похожее я ощущала во время подъема в горах, когда приходится концентрироваться только на очередном упоре для рук или для ног, и с каждым преодоленным метром в мышцах нарастает приятная усталость.

Пока я танцевала, мысли свободно бродили у меня в голове, и на миг я даже попыталась представить, как могла продолжиться наша беседа с Джозефом. Он выдал себя, назвав меня полным именем. Судя по горькому опыту прошлых лет, следующим вопросом, скорее всего, стало бы: «Ну и что это значит — быть дочерью Виктории Уэстон?»

Это был совершенно идиотский вопрос, и особенно когда его задавал какой-нибудь тип вроде Джозефа, успевшего с нарочитой небрежностью намекнуть на свою связь с британской королевской фамилией и обязанность регулярно появляться с родными на официальных приемах. Значит, он сам отлично знает, каково это — все время жить под прожектором. Но с другой стороны, он ведь и не собирался узнавать что-то новое, спрашивая об этом, — просто вел светскую беседу.

Зато Райна балдела от этого вопроса. Ей ведь тоже его постоянно задавали, только в другой версии: каково это — быть связанной с семьей Уэстон? Для нее это было превосходным началом. Оно давало повод многозначительно стрельнуть глазами в парня, задавшего свой вопрос, и проворковать: «Для меня это люди. Я смогла познакомиться с такими людьми…»

Я никогда так не отвечаю. Я человек не публичный. Может быть, именно поэтому я так спокойно перешла на домашнее обучение в выпускном классе. Райна сказала, что не вынесла бы и дня такой жизни. Она бы погибла, лишенная возможности участвовать в ежедневных маленьких спектаклях, подкидываемых ей жизнью в школе. А меня они никогда не интересовали. Не то чтобы я вообще не любила людей: на свете есть люди, без которых я бы точно не выжила. Или мне кажется, что я бы не выжила без них. Потому что за последний год я сделала мрачное открытие: без некоторых людей я не живу хорошо, но тем не менее живу.

Райна — одна из этих людей. Я знаю ее всю свою жизнь: Ванда, ее мама, «лошадиный профи» у моей мамы. Проще говоря, Ванда всю жизнь нянчится с лошадьми моей мамы. Это работа с полной загрузкой, и Ванде попросту не хватило бы ни времени, ни сил заниматься чем-то еще. Вот так и получилось, что она живет в нашем домике для гостей вместе с папой Райны, Джорджем.

Мама с Вандой забеременели в одно и то же время, и папа жаловался мне, что едва не рехнулся, потому что ни одна из них не желала его слушать и обе делали что хотели. На девятом месяце, с трудом таская необъятный живот, Ванда продолжала мотаться по нашему ранчо, чистила стойла, задавала корм и лично ухаживала за каждой лошадью. Мама тогда только начинала свою политическую карьеру на уровне штата, и хотя дело ограничивалось главным образом небольшими поездками по округе — они происходили постоянно. И папа всегда считал настоящим чудом, что каким-то образом она оказалась дома к началу схваток… опередив Ванду всего на пять минут. А поскольку Джордж был на работе, в конце концов папе пришлось везти в больницу обеих. Всю дорогу они нежно обнимались на заднем сиденье — парочка пузатых, стонущих и пыхтящих женщин, без конца причитающих из-за нарушенного графика работы. Бедный папа обливался холодным потом от страха, что его остановят и арестуют по подозрению в многоженстве с извращенным пристрастием к беременным женщинам на поздних сроках.

Мы с Райной родились с разницей ровно в пять часов — причем я оказалась первой — и с тех пор не расставались. Мы всегда говорили, что мы — двойняшки, только родители разные.

Таблоиды очень любили смаковать разницу в нашем общественном статусе, но для меня она была кровная родня. И мои родители относились к ней точно так же. Они всегда заботились о том, чтобы Райна могла учиться в той же частной школе, что и я, и она всегда проводила у нас свои каникулы.

Тем не менее в глазах остального мира она не являлась членом семьи Уэстон. И я не уверена, что это так уж плохо. Для меня быть Уэстон означало прежде всего толпу назойливых репортеров, не дававших покоя с первой минуты после рождения и на все лады гадавших, не испорчу ли я мамину карьеру и захочу ли пойти по стопам родителей, пытающихся изменить этот мир. Быть Уэстон означало для меня, что в самом начале седьмого класса в журнале People появилась подборка моих фотографий на развороте с подписью: «Клиа Раймонд — гадкий утенок, вступающий в переходный возраст». И изображения все были как на подбор. Их сделали в летнем лагере, и я понятия не имела, что меня снимают, когда сонная вылезала из палатки с копной растрепанных волос или поправляла трусы от купальника. Вот уж действительно отличный способ помочь самоутвердиться двенадцатилетней девчонке — расклеить эти фотки по всей школе! При одном воспоминании о них мне до сих пор становится тошно.

За годы нашей дружбы Райна стала экспертом по сглаживанию таких ситуаций. Она всегда знает, когда мое имя может появиться в журналах. И она радуется за меня совершенно искренне, стоит ей узнать об очередном турне или светском рауте, на который мне предстоит идти вместе с родителями. И что самое удивительное: в ее радости нет и капли зависти. Хотя и на ее долю тоже достается немало светских раутов, ее эта мишура никогда не утомляет. Она с неизменным энтузиазмом сопровождает меня и на званые приемы, и на вечеринки в закрытые клубы, и на каникулы в какое-нибудь экзотическое место… и в этой зимней поездке по Европе.

Я даже не заметила, что танцую с закрытыми глазами, пока не распахнула их от неожиданности, почувствовав на плече чью-то руку.

— Клиа! — Райна старалась перекричать музыку, и ее глаза сверкали от выпитого вина и от восторга перед очередной любовью всей ее жизни. — Je vais aller chez Pierre.[7] У него пентхаус с видом на Эйфелеву башню! C'est tres bon, поп?[8]

Судя по всему, Райна и без меня успела решить что это tres, tres bon[9], и мне оставалось лишь согласиться:

— Oui[10], — сказала я. — Только будь осторожна. У тебя есть его адрес?

Райна кивнула, и я протянула ей свой телефон, чтобы она его записала.

— Газовый баллончик с собой? — спросила я.

Райна состроила сердитую гримаску, но все же продемонстрировала мне его, вынув из сумочки. Я одобрительно кивнула.

— Звони немедленно, если хоть что-то пойдет не так. Не важно что. И если ты не свяжешься со мной через двенадцать часов, я вызываю команду спецназа!

— Мы во Франции! Здесь нет спецназа! — напомнила мне Райна. А потом наклонилась, прижавшись ко мне лбом, и сказала, глядя прямо в глаза: — Со мной ничего не случится. Ты меня никогда не потеряешь!

В последний год она повторяла эту фразу чуть ли не при каждом расставании. И хотя мне было приятно это дружеское участие, я всегда раздраженно морщилась, слыша «никогда». По мне, это было все равно что искушать судьбу. Конечно, я говорила об этом Райне, но та лишь смеялась над моими «ненормальными предрассудками». Стало быть, каждый божий вечер верить в то, что ты встретила душу-близнеца — это нормально, а верить в то, что судьбу можно раздразнить своими неосторожными словами — это ненормально! Оставалось лишь надеяться, что судьба Райны обладает достаточным терпением.