Наталия Будур - Повседневная жизнь инквизиции в средние века

• Название: Повседневная жизнь инквизиции в средние века
• Автор: Наталия Будур
• Издательство: АО "Молодая гвардия"
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03391-7

«Христианам не дозволено, — говорил Иоанн Златоуст, — уничтожать заблуждения силой, они могут вести людей к спасению единственно убеждением, разумом и любовью».

В книге Наталии Будур, рассказывающей об одной из самых зловещих страниц средневековой истории, о деятельности святой инквизиции, читатель не встретит примеров христианского всепрощения. Это книга о насилии и страхе.

В чём секрет долговечности существования инквизиции, одно имя которой внушало ужас всему христианскому миру? В чём причина её возникновения и упадка? Как действовал и как был устроен священный трибунал? Кем были руководители инквизиции и ее жертвы? Кого и за что преследовала инквизиция? Происходили ли подобные процессы в России?

Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с повседневной жизнью людей в Средние века, читатель найдёт на страницах этого эмоционально насыщенного, неравнодушного произведения.

---

Из Европы зараза перешла в Америку, где она нашла благоприятную почву в среде крайне суеверного пуританского духовенства и пуритански набожного населения.

* * *

Поскольку Церковь считала, что дьявол может принимать любые обличья, то ему ничего не стоило вселиться и в животных. Тем более что многие из них всегда считались помощниками Сатаны. Поэтому Церковь устраивала расправы и судилища и над животными и насекомыми. В роли обвиняемых выступали кошки, собаки, мухи, гусеницы, саранча, пиявки и даже майские жуки. Над последними инквизицией был устроен громкий судебный процесс, состоявшийся в 1479 году в Лозанне (Швейцария). Длился он ни много ни мало два года. В результате был вынесен приговор, по которому жуки должны были удалиться из страны.

Множество подобных судебных дел описывается в классическом труде Дж. Фрэзера «Фольклор в Ветхом Завете»:

«В Европе вплоть до сравнительно недавнего времени низшие животные в полной мере несли наравне с людьми ответственность перед законом. Домашних животных судили в уголовных судах и карали смертью в случае доказанности преступления; дикие животные подлежали юрисдикции церковных судов, и наказания, которым они подвергались, были изгнание и смерть посредством заклинания или отлучения. Наказания эти были далеко не шуточные, если правда, что св. Патрик прогнал в море заклинаниями всех пресмыкающихся Ирландии или обратил их в камни и что св. Бернар, отлучив жужжавших вокруг него мух, уложил их всех мёртвыми на полу церкви. Право привлечения к суду домашних животных опиралось, как на каменную скалу, на еврейский закон из Книги Завета. В каждом деле назначался адвокат для защиты животных, и весь процесс – судебное следствие, приговор и исполнение – проводился при строжайшем соблюдении всех форм судопроизводства и требований закона. Благодаря исследованиям французских любителей древностей были опубликованы протоколы 92 процессов, прошедших через суды Франции между XII и XVIII веками. Последней жертвой во Франции этой, можно сказать, ветхозаветной юстиции была корова, которой был вынесен смертный приговор в 1740 году нашего летосчисления».

Во время салемских процессов также были осуждены и преданы смерти два кота.

Известны случаи, когда обвиняемое животное подвергалось предварительному тюремному заключению. Его также могли подвергнуть пытке, а визг, издаваемый им, принимался за сознание своей вины. После такого «допроса» составлялся обвинительный акт, допрашивались свидетели, велись прения и выносилось решение.

При этом самое удивительное, что в документах тех процессов есть даже мотивировка приговоров: так, в 1405 году бык был приговорён к повешению «за недостатки (пороки)», а в 1474 году в городе Базеле был приговорён к сожжению петух за то, что снёс яйцо и, таким образом, вошёл в союз с дьяволом.

Животных во время казни иногда одевали в человеческое платье. Наказанием была смерть, повешение за задние ноги, иногда даже казнь «квалифицированная», соединённая с предшествующим изувечением. Историки приводят примеры применения даже «права помилования». Так, Филипп Бургундский помиловал стадо свиней, осуждённых на смертную казнь за то, что три свиньи из этого стада съели подпаска.

Светские суды XIV и XV веков нередко преследовали животных, причинивших смерть человеку, в особенности быков и свиней. А вот суды духовные и святая инквизиция рассматривали дела, в которых животное являлось источником общественных бедствий. И в истории канонического уголовного права есть много описаний процессов против насекомых и животных, истреблявших посевы, жатвы, виноградники. Испуганное население прибегало к помощи инквизиторов, которые сначала проводили молебны, но очень часто за ними следовали судилища нарушителей мира.

Причём и в этих случаях с точностью соблюдались все требования канонического процесса: подсудимым посылались троекратные оповещения, в речах защитников и прокуроров подробно взвешивались все доводы «за» и «против» обвинения. Так, в процессе 1587 года против червей, опустошивших виноградники, защита обжаловала приговор на том основании, что местность, в которую предписывали приговором удалиться виновным, была совершенно бесплодна.

Наказания в этом случае имели характер нематериальный: виновным повелевалось оставить местность, назначались отлучение, анафема их и т.д.

Особую группу составляли случаи, в которых животное являлось не столько виновником, сколько соучастником, и притом пассивным, таковы процессы о скотоложстве. В этом случае инквизиция рассматривала животных как воплощённого дьявола. Поскольку ещё в книге Левит (20: 15) повелевалось вместе со скотоложниками умерщвлять и оскотоложественных животных, то такая норма права перешла и в светское законодательство, сохранившись до позднейшего времени. Так, во Франции до середины XVIII столетия животные в случаях такого рода подвергались даже сожжению, а прусское земское право 1795 года определяло, что таких животных нужно убивать или изгонять из страны.

* * *

Колдовство постепенно стали считать не только преступлением, которое рассматривает гражданский суд, но и преступлением против Бога. А потому в процессе должны были участвовать представители как светских, так и церковных властей.

Первоначально процессы по делам о колдовстве велись исключительно духовными судами, но затем по мере ослабления духовной власти, в особенности в протестантских странах, эти процессы всецело перешли в ведение светских судов. Часто для этих процессов назначался особый трибунал со специальным составом судей, так называемых «комиссаров ведьм». Во всех странах Европы были также специальные «комитеты», которые обязаны были повсюду выслеживать ведьм и доносить на них. Так как членам этих комитетов полагалась значительная доля из конфискованного имущества осуждённых, то нет ничего удивительного в том, что они старались повсюду находить ведьм – преимущественно богатых.

Преступления делились на обыкновенные и исключительные. К последним относились оскорбление величества, измена и ересь. Эти преступления были, по законам Средних веков, столь велики, что суд по таким делам имел особые полномочия и мог в случае необходимости переходить границы установленного законом порядка.

Колдовство же считалось преступлением особенным, ибо совершалось тайно, во тьме, под предводительством тёмных сил. Сам дьявол помогал ведьме на суде, подстрекал её отрицать свою вину и лгать, закалял её против мучений во время пытки, затемнял память свидетелей, утомлял палачей и ещё многими-многими способами вредил судьям. Дьявол, по мнению инквизиторов, часто присутствует во время допроса ведьмы и видим ведьмой. Большей частью он сидит под столом, высовывает язык, строит гримасы и угрожает ведьме, если она вдруг захочет признать свою вину.

Само собой, такой процесс требовал от судей особой стойкости и мужества – ведь бороться приходилось с самим дьяволом, и, чтобы его перехитрить и одолеть, нужно было иметь особые средства и принимать исключительные меры. Для процессов о ведьмах были выработаны специальные и строгие судопроизводственные формы.

Для возбуждения обвинения в колдовстве достаточно было одного лишь подозрения, основанного на народной молве, на слухах и догадках по внешнему виду ведьмы, по случайным её поступкам. Объективных доказательств не требовалось. Легко можно себе представить, как часто дела о ведовстве возбуждались на основании злобных наветов, из соображений корысти, мести или зависти.

Свидетелями могли быть опороченные, подвергавшиеся наказанию, даже малолетние дети. Часто показанием служил бред больных горячкой, с которых снимался допрос. Противоречия в показаниях свидетелей игнорировались, если они все свидетельствовали о виновности подсудимого. Имена свидетелей сохранялись в тайне.

Обвиняемому не давалось никаких средств защиты и отнималось право апелляции. Он не имел права возражения против обвинителей. Отвод можно было дать лишь в случае «смертельной вражды». Но как обвинить свидетеля в недоброжелательности, если даже не знаешь его имени?!

Подсудимому не разрешалось выбирать себе защитника. Суду самому полагалось назначить защитника верного и надёжного, то есть твёрдого в вере. При этом следует учесть, что назначенный судом защитник в атмосфере всеобщего доносительства и вселенской подозрительности должен был быть очень осторожным, чтобы излишне пылкими речами не навлечь на себя подозрений в отрицании колдовства и в покровительстве ведьмам и самому не подвергнуться участи подсудимого. Кроме того, защитнику не сообщали никаких данных из допросов свидетелей.

Как мы помним, с XV века суды над ведьмами стали «чинить» инквизиторы. Они широко применяли пытки, которые считались самым действенным средством для получения признания. Инквизитору запрещалось обнаружить милость и снисхождение. Никакое раскаяние не могло изменить приговор, даже если суд был уверен в искренности обвиняемого. Осуждённые наказывались смертью на костре. Кроме того, невинная семья осуждённого лишалась всего имущества, которое конфисковывалось и поступало в пользу доносчиков, членов суда и инквизиторов. В одной булле Иннокентия VIII говорится, что сыновьям еретика должна быть оставлена только одна жизнь – и то как милость.