Андрей Левкин - Двойники (рассказы и повести)

• Название: Двойники (рассказы и повести)
• Автор: Андрей Левкин
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Ах, доктор! Решительно, нам нельзя разговаривать, раз уж мы читаем в душе друг у друга...

- Теперь другая...

- Другая идея вот: мне хотелось вас заставить рассказать что-нибудь хотя бы потому, что это менее утомительно по такой жаре, нежели слушать жужжание этой мухи и читать у вас в мозгу, душе и прочих ваших отделах. Но о деле: что вам сказала обо мне княгиня Василеостровская?

- А вы уверены, что... не княжна?

- Конечно.

- Почему?

- Потому что княжна спрашивала о Клубницком.

- Вы хороший профессионал, прошу прощения. Княжна посекретничала со мной о том, что он, верно, очень сенситивен, поскольку трудно себе представить, чтобы человек переходил в подобное блаженство всего лишь после ста миллиграммов диэтиламида...

- Надеюсь, вы оставили ее в этом приятном заблуждении. Там было не менее ста пятидесяти миллиграммов...

- Разумеется.

- Ну что же, вот и завязка! - закричал я в восхищении, сам, собственно, не зная почему. - А об развязке комедии мы похлопочем. Судьба явно заботится о том, чтобы мне не было скучно.

- Я чувствую, - сказал доктор, - что бедный Клубницкий будет вашей жертвой...

- Ну а дальше, доктор?

- Княгиня сказала, что ваше лицо ей знакомо. Я ей заметил, что, верно, она встречала вас в Петербурге, где-нибудь в "Борее" или на Пушкинской... Я сказал ваше имя... Оно было ей известно. Кажется, вы иногда наделываете там шума... Княгиня стала рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, верно, свои версии... Дочка же слушала с любопытством. Похоже, она начинает за вами что-то подозревать... Княгине я не противоречил, хотя она несла явный вздор.

- Достойный друг, - сказал я, протянув ему руку.

Доктор пожал ее с чувством и продолжил:

- Если хотите, я вас представлю...

- Помилуйте! - сказал я, вытащив руки из-под головы и хлопнув в ладоши. - Разве ж мы друг другу представляемся? Мы знакомимся по-другому...

- Вы думаете, что она тоже из?!.

- Доктор, доктор, да какая разница... впрочем, я и сам никогда не открываю моих тайн, я ужасно люблю, чтобы их отгадывали, - тогда при случае всегда могу от них отпереться. Однако же вы должны описать и маменьку, и дочку. Что они?

- Ну, княгине лет сорок пять. У нее здоровое поле, однако же что-то начинает цвести кровь. Вторую половину своей жизни она провела в Москве, откуда и некоторое разглаживание мозга. Она любит поговорить о метафизике, впрочем - когда дочери нет в комнате. Дочка - по ее словам - ничего такого и в голову не берет. А мне-то какое дело? Я хотел ей ответить, что так всем остальным и скажу - чтобы она не беспокоилась... Карма у нее скучная, аура слабовато-желтого цвета, сюда она приехала, чтобы прочиститься и запастись энергетикой на зимний сезон. Москва, знаете ли... Княгиня, впрочем, повелевать не привыкла, питает уважение к уму и знаниям дочки, знающей физику и греческие буквы. Похоже, в Москве барышни пустились в ученость, и хорошо делают, право! Княгиня очень любит молодых людей, княжна смотрит на них с прищуром: какая-то питерская привычка, откуда только?

- Кстати, доктор, в Москве-то вы бывали?

- Да, я имел там некоторую практику.

- А дальше?

- Да вроде бы и все... Да! вот еще: княжна, кажется, ни о каких чувствах рассуждать не любит... и, кстати, в Петербурге она пожила... недолго, зиму или чуть больше. Ей там не очень понравилось - значит, ей там и место.

- А кого вы видели у них сегодня?

- Да так, какой-то адъютант, натянутый гвардеец и еще какая-то дама из новоприезжих, родственница, что ли, княгини по мужу, хорошенькая, но больная, что ли... среднего роста, белобрысая, с правильными чертами, цвет лица чахоточный, нос немного курносый. Очень выразительно лицо, и сами губы...

- Белобрысая... - пробормотал я сквозь зубы. - Точно ли?

- Она вам знакома! - Доктор только что не торжествовал.

- Похоже... я узнаю в вашем портрете женщину, с которой был близок в старину... Не говорите обо мне, а если она спросит, отнеситесь ко мне дурно.

- Пожалуй! - сказал Херценс, пожав плечами.

Он ушел... грусть стеснила мое сердце. Судьба ли нас свела здесь, или же ее разноцветные демоны нашептали ей, куда ехать? Да и она ли? Но за любое прошлое надо платить - как бы тебе тогда ни было... Мы глупо устроены, вот что, - в должниках нам остаться невозможно.

Под вечер я пошел на бульвар: там была толпа, княгиня с княжной сидели на скамье, окруженные молодежью, любезничавшей наперерыв. Я отошел в сторону, сел на лавку спиной к ним и, памятуя о недавнем визите доктора, быстро сосчитал и настроился на частоту княжны: она это почувствовала, поняла, кто ее сканирует, и попыталась было ответить тем же, но ее отвлекали, она не могла удержать эту точку в мозге, злилась - хотя что толку настраиваться на волну человека, которого нет?

Потом они ушли, пройдя мимо моей лавки: она искоса взглянула на меня как бы желая уверить себя, что ее неудачу не заметили. Да, тут же, чуть поодаль, был уже и Клубницкий, успевший, верно, возвратиться из своих трансперсональных скитаний и потративший чересчур много сил, чтобы представиться княжне. Ну а на что их еще тратить человеку, изо всей своей жизни вспоминающему только то, как ему в детстве промывали мозги? Ничего, он найдет способ представиться княгине - та не будет против, потому что ей скучно.

16-го мая

В продолжение двух дней мои дела ужасно продвинулись. Княжна меня только что не ненавидит - потому что не может раскусить. Мне уж передавали некоторые ее мнения на мой счет - сколь колкие в глазах окружающих, столь же лестные для меня. Ей, например, странно, что я, столь привыкший к городу, в котором ей хотелось бы оказаться, не желаю ее общения. Разумеется, она вычислила мою частоту, но при любой ее попытке выйти на меня я успеваю сымитировать свою полную невинность в данном деле, подавляя инстинктивный ответный всплеск. Кажется, пару раз я не вполне успевал это сделать, это ее тем более задело.

Вчера встретил ее в книжной лавке, она торговала какую-то вполне приличную книгу, я подошел сбоку, искоса глянул и, не глядя на нее, усмехнулся краешком губы: разумеется, она вернула книгу на прилавок едва не с отвращением. Я тут же купил книгу и после нарочно забыл ее на лавке возле источника - сделав, разумеется, так, чтобы она это заметила. Уж и не помню, что было. То ли Юнг, то ли Адлер, в этом роде.

Клубницкий, однако, принял самый таинственный вид: вещества уж не употребляет, все время наклоняет голову так, будто к чему-то прислушивается, нашел случай и поговорил о каком-то возвышенном с княжной, которая, верно, и в самом деле почти невинна в этих делах, поскольку с тех пор при встречах глядит на него как бы с пониманием и, что ли, со вторым смыслом.

- Ты решительно не хочешь познакомиться с Василеостровскими? - сказал он мне вчера.

- Решительно.

- Помилуй! Самое продвинутое общество на водах! Все лучшие здешние сенситивы собираются там...

- Мой друг, да мне и не здешние надоели смертельно. Что ж, ты у них уже принят?

- Нет еще, я только пару раз говорил с княжной, да и еще пару раз, но напрашиваться... если бы нашлись общие знакомые по группам...

- Помилуй! Да так ты гораздо интереснее! Ты просто не умеешь пользоваться своим выгодным положением: человек, ни с кем не связанный, этакий волк-одиночка, какая ж рекомендация лучше?

Клубницкий самодовольно улыбнулся.

- Уверен, - продолжал я, - что она уж спит и видит тебя своим гуру.

Он покраснел и важно надулся.

- У тебя все шутки! - изобразил он будто рассердился. - Во-первых, она меня еще мало знает...

- Тем больше оснований, мой милый...

- Да я вовсе и не набиваюсь ей в учителя: я просто хочу познакомиться с людьми неплохого уровня, вот и все. Вот вы, например, беспредельщики питерские, - едва взглянете, и все уж хотят топать в ваши проходняки. А знаешь ли, Невкин, что именно княжна о тебе говорила?

- Да я даже не знаю, что она вообще говорила...

- Не радуйся, однако. Я как-то вступил с нею в разговор у колодца, случайно, третье ее слово было: "Кто этот человек, у которого такой неприятный тяжелый взгляд? Он был с вами тогда..." - она не договорила, но понятно, что имела в виду. Мне за тебя даже досадно: как же ты даешь ощутить себя тяжелым... Все внутренне освободившиеся люди легки и гибки...

Я усмехнулся, дав Клубницкому подумать, что оказался уязвленным.

- Что ж, - вздохнул я для пущей полноты эффекта, - но и ты учти, что оказаться гуру такого независимого существа довольно беспокойно. Она будет требовать от тебя откровений каждые две минуты, а иначе - твой авторитет погиб: твое молчание должно возбуждать ее любопытство, твой разговор никогда не удовлетворять вполне. Если же ты не приобретешь над нею власти сразу, то все последующее будет для тебя мучениями: ты будешь постоянно ее учить, перед нею же отчитываясь. А если преуспеешь - она примется пренебрегать любыми иными мнениями, и все кончится тем, что либо она опомнится, либо станет зомби.

Клубницкий ударил по столу кулаком и стал ходить взад-вперед по комнате.