Карл Левитин - Жизнь невозможно повернуть назад

• Название: Жизнь невозможно повернуть назад
• Автор: Карл Левитин
• Жанр: Научная Фантастика

---

... Поразительно, думала Энн, слушая Марка. Насколько же он не похож на Главного - другое лицо, фигура, манера говорить, ходить, жестикулировать, не говоря уж о капканском синеволосии и безжизненности, которые даже теперь полностью не исчезли. И все-таки что-то неуловимо близкое, знакомое, узнаваемое мгновенно не умом, а сердцем, какая-то сердцевина, стержень, главная пружина...

- ... все больше превращались в скопление людей-символов, из которых каждый представлял собой лишь одну какую-то черту характера, уродливо заостренную и развитую, - услышала она слова Марка, и неожиданное воспоминание вдруг нахлынуло на Энн.

- Так вот почему сначала стерлась память корабельного мозга, а потом он с таким упорством стремился уберечь нас от всех опасностей, реальных и мнимых, сказала она. - Истинная суть бортового компьютера - забота об экипаже, остальное - лишь более или менее существенные детали.

- Да пустое это все! Наносное! Все дело в номерных знаках, - вдруг вступил в разговор Рольсен, до этого молчавший, обиженный невниманием к нему. "Капканское поле", "капканская вселенная", - передразнил он Морева-6. - Самая обычная система, ничем не хуже и не лучше стандартных автозапросчиков любого нормального космодрома. Как только в его зону входит корабль, с номерного знака считывается вся нужная информация. А поскольку номерной знак в целях надежности связан с центральной ЭВМ многими радиоканалами, то он всегда, при любых условиях и даже поломках сам, в автоматическом режиме, посылает на запрос космодрома данные о типе корабля, его экипаже и текущем состоянии жизненно важных параметров всех бортовых систем. Таким образом даже самый примитивный автозапросчик получает как бы мгновенный снимок корабля.

- Верно, Рольсен, - сказал Марк. - Фокус лишь в двух вещах. Автозапросчик всего-навсего либо пропускает корабль, либо поднимает тревогу, а тут в ответ на любой сигнал разума - естественного или, как выяснилось с вашим "Чивером-2923", даже искусственного, меняется конфигурация поля.

В комнате установилась странная, никого из них не удивляющая и не гнетущая тишина.

... Поразительно, подумал Марк, как просто и естественно решился вопрос, столь мучивший их в свое время: как узнают они, как почувствуют, что долгожданный "час Ч" наступил, как сумеют выбраться из замкнутых кругов своих нежизней, что за могучий импульс должен пробить броню, за которую они сами запрятали себя. "Ясновидение любви", - вспомнились ему старые слова не то из позабытого романа, не то из какого-то бесконечного сна, который, быть может, виделся ему все эти годы.

... До какой же степени точно представлял себе земной Марк все то, что может произойти в её душе, думала Энн. Пожалуй, только теперь она по-настоящему поняла, как глубоко и сильно любил её Главный - так, что сумел прозреть будущее, во всяком случае в том, что касалось её, Энн, чувств и мыслей. Нет, не глаза или голос, не походка и цвет волос... Умение забывать себя до полного растворения в делах, радостях и горестях другого - вот что составляло суть Марка Морева, и земного и капканского, именно её сохранили гены и она же безошибочно была нащупана "проявителем" планеты-ловушки. Наверное, главный считал, что его восемьдесят лет не дают ему права на счастье. А может быть, жертвовал им ради успеха экспедиции? Или же он думал о своем далеком предке, носившем его фамильное имя, которого Энн могла спасти она и никто другой?..

Пауза затягивалась, и Марк стал в подробностях рассказывать об устройстве климатизаторов - механизмов, не только поддерживающих жизнедеятельность людей, но и снижающих до приемлемых пределов воздействие капканского поля. С какой-то непривычной отстраненностью Энн вспомнила, как подолгу Рольсен находился вне климатизаторного поля, порой даже без скафандра.

Морев-6 между тем стал говорить совсем о другом - не о технических деталях, к которым Рольсен проявлял известный интерес, а о проблемах разрешенности эксперимента, всегда волновавшую Энн. Но Рольсен проявил такое подчеркнутое равнодушие, даже безразличие к словам Марка, что Энн осталось лишь предложить Мореву обсудить эту тему по дороге к его дому, куда она вызвалась проводить его - при молчаливом неодобрении Рольсена.

Ничего, кроме новой волны раздражения, посещение Морева-5 у Рольсена не вызвало. Ну да, конечно, его концепция капканского захвата не лишена интереса. Хотя, с другой стороны, не скажи им он, Рольсен, о бросающейся в глаза аналогии с номерными знаками и автозапросчиком - сами, наверное, так и не догадались бы.

Идея климатизаторного рая - недурна. Но вот существовал же он, Рольсен, месяцами вне этого технического Эдема - и ничего, слава Эйнштейну, с ним не случилось. Более того, нашел "ЧИВЕРА ПЕРВОГО"!

Ну, а уж все заумные заламывания рук, которые последовали за принятыми чиверянами вполне разумными техническими решениями, он, Рольсен, понимать попросту отказывается. Уж и климатизаторы действуют, и трансформаторий в принципе придуман, а они все еще ломают голову над "главной", видите ли, задачей. Сама идея трансформатория должна, по их понятиям, пройти главный тест - на разрешенность эксперимента. Иными словами, чиверяне раньше всего должны сами себе ответить на вопрос: допустимо ли в данных условиях вмешиваться в биологический цикл развития людей ради того, чтобы сохранить для Земли человеческую популяцию, обратив для этого офицеров-исследователей в некое подобие круговорота веществ в природе? Можно ли превращать индивидуальную волю к жизни в коллективное выживание? Разрешают ли высшие принципы, заложенные в инструкции, делать из коллектива пилотов и научных работников машину, законсервированную и самообновляющуюся, но пребывающую в бездействии до того момента, когда некая внешняя сила побудит её функционировать?

Вот такие вопросы решали, оказывается, чиверяне - вполне в духе земных грусткинских талмудистских рассуждений. А ведь критерий разрешенности прост и ясен даже ребенку. Должна быть соблюдена иерархия ценностей. "Быть и оставаться прежде всего мыслящим существом, потом - человеком, землянином и уж в последнюю очередь офицером-исследователем". Это - прописная истина, которую Главный счел нужным напомнить при своем появлении в секторе поиска. Ну и, стало быть, раз интересы высшего разума требуют, чтобы были нарушены законы не только космопилотские, но даже и земные и просто человеческие, то так и следует поступать. Есть инструкция - вот и следуй ей, не тратя сил и времени на философские метания.

... Да, а что все-таки случилось с Моревым-6, что он заявился к нам собственной персоной?

04. 22. 45/363. 812/V

ЭКИПАЖ МАЛОГО ВНЕГАЛАКТИЧЕСКОГО ОХОТНИКА ЭКСПЕДИЦИИ РАЗРЕШЕННЫХ ЭКСПЕРИМЕНТОВ "ЧИВЕР-2923" УВЕЛИЧИЛСЯ НА ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА. РОДИТЕЛИ: БОРИС РОЛЬСЕН, КОМАНДОР, ПЕРВЫЙ ПИЛОТ, И ЭНН МОРАН, КАДЕТ-ЛЕЙТЕНАНТ, ВТОРОЙ ПИЛОТ. ИМЯ, ДАННОЕ ПРИ РОЖДЕНИИ: ТИТ.

ЗАПИСЬ В БОРТОВОМ ЖУРНАЛЕ ПРОИЗВЕЛ КОМАНДИР КОРАБЛЯ РОЛЬСЕН,

04. 23. 15/363. 812/V

ВТОРОЙ ПИЛОТ

В некотором - правда, слишком уж горьком - смысле разговор с Моревым принес Энн душевное успокоение. В том, что Борис все больше становился другим, чужим ей человеком, виноват не столько он сам, сколько атмосфера Капкана. Конечно, не слишком радостно, что доминантные черты его характера оказались именно такими, но, с другой стороны, человек - не хордовое, у которого все вытянуто вдоль одного стержня. Всякая личность многогранна, она именно тем и ценна, что представляет собой уникальную, нигде более не встречающуюся комбинацию качеств и свойств души. Да, все разговоры его о гнете правил и наставлений над свободой личности на деле обернулись всего лишь бравадой. Борис растерялся в этой исключительной ситуации, когда его стремления осуществились в значительно большей мере, чем он мог рассчитывать, утратил присутствие духа, и потому его страсть к коллекционерству возобладала над другими мыслями и чувствами.

Рассуждая так, Энн не сознавала, что её образ мысли продиктован тем же самым воздействием капканского излучения или таинственного психологического проявителя. Ей было невдомек, что свойственное ей желание видеть Рольсена умным, сильным, смелым и непогрешимым, а саму себя - недостаточно опытной, слабой, вечно сомневающейся усилилось за годы, проведенные на планете-ловушке. Но точно так же мимо сознания её прошла и другая происшедшая с ней метаморфоза. Готовая подчиняться, почти полностью забывая себя, пока человек, чью волю она счастлива была исполнять, был в её глазах единственным в мире, кого она любила, Энн становилась независимой, самостоятельной и активной, как только чувство это ослабевало. Так было на Земле, естественно, так же должно было быть и на Капкане. Она и в самом деле была "отважной, доброй, умной, красивой, самоотверженной", как говорил начальник ЭРЭ, но лукавить она не умела. Еще не отдавая себе отчета в том, что случилось в её душе, Энн, ничего не сказав Рольсену, отправилась в жилище Морева-6, не зная пока, каким образом она сумеет убедить его помочь ей.