Сергей Гомонов - Тень Уробороса (Лицедеи)

• Название: Тень Уробороса (Лицедеи)
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Героическая фантастика

Алан Палладас, ученый-биохимик и по совместительству – отец главной героини – при работе с опасным веществом атомием, вызывающим мутации у теплокровных, получает новую формулу. Созданный по ней «эликсир» сулит немало возможностей для нечистых на руку политиканов, и за ним, а также за его создателем начинается настоящая охота. Чтобы не погибнуть, Алану приходится не единожды прибегнуть к помощи своего изобретения.

 Тем временем выясняется, что его милая дочурка Фанни тоже даром времени не теряла и уже много лет пользуется «эликсиром», чтобы проворачивать свои мелкомошеннические делишки. Никто и не догадывался о ее махинациях, пока на пути красотки-гречанки не становится странноватый молодой человек, не то шулер, не то рыба покрупнее. Он-то и переворачивает все ее планы, а заодно и жизнь вверх тормашками. Вот такие они, шулеры, – злые!

---

— Как-как? — уточнил я и, усмехнувшись, взглянул на Джоконду.

Но та и ухом не повела. Что ж, может быть, «приключения» не были ее излюбленным литературным жанром в детстве…

— Джим Хокинс. Кажется, он занимался навигацией или… чем-то в этом роде…

Джоконда рассмеялась:

— Ну-ну! И что еще не так было в этом вашем юнге Джиме?

Каюсь: жанр «приключения» в литературе Наследства Джоконда своим вниманием не обошла…

— Джим был очень загорелым, поэтому я так легко и поверил в то, что он связан с морским делом. Теперь — не знаю… Странный он был… Смеется, а глаза глухие… Ел мало. А когда не знал, что я смотрю, и задумывался, то… не знаю, как и сказать. Как будто ему умирать завтра — вот такое у него в глазах было.

Джоконда отвернулась и что-то шепнула в свой браслет.

Андресу вспоминались все новые и новые подробности странных поступков «юнги». По ночам этот парнишка что-то бормотал. Или надолго запирался в ванной. Однажды забыл задействовать блокиратор, и Андрес спросонья увидел, что Джим стоит против большого зеркала между ванной и рукомойником, разговаривая с собственным отражением. Услышав шаги соседа, юноша сильно вздрогнул. А после выписки внезапно исчез, даже не попрощался.

— Опишите-ка его! — предложил я, и Джо подрегулировала мощность приемника в своем компе-напульснике.

— Чуть выше меня. Отлично сложен. Волосы длинные, он их в хвост убирал всегда. Глаза… цвет не помню, кажется, серые. Непрозрачные такие, глухие. Голос — тихий, никогда не повышал, сколько помню. Но говорил разборчиво, четко, грамотно. Я бы и красивым его назвал, да уж больно взгляд мне его не нравился, страшно становилось…

— Да… — сказал я Джоконде. — Пресноватый фоторобот получается… А что, особых примет нет? Кроме длинных волос?

Андрес подумал и покачал головой.

— И с тех пор ваши с ним пути-дорожки не пересекались?

— Нет.

Мы вышли, оставив Жилайтиса на попечение конвоиров.

— В вашингтонскую клинику? — спросил я, попутно кляня все на свете за эти наши метания туда-сюда.

— Не вижу смысла, — ответила Джо. — Там сейчас ребята. Пойдем-ка перекусим куда-нибудь, синьор Калиостро…

Воскресный Нью-Йорк поражал своей тишиной. Время отпусков, да еще и выходной. Люди стремятся в курортные зоны, что им здесь, среди стен и дорог?..

Даже официантка, даром что «синт», казалась заспанной и недовольной нашим приходом. В кафе мы с Джо были первыми посетителями.

«Эльфийка» с изящной небрежностью отламывала тонкими пальцами кусочки воздушной булки, окунала их в сливовый джем и отправляла в рот. Интересно, есть что-нибудь, что она делает, не вызывая невольного восхищения? Я поймал себя на противоречии: любви (такой, как к Фанни), я к Джо не испытывал никогда — но при этом просто преклоняюсь перед нею, очарован и готов сделать все, если она попросит. Мистика или обычное энергетическое вмешательство тут не при чем. Джоконда предельно честна со мной и никогда не применяла ко мне свои «черноэльфовские штучки». Ни для «приворота», ни для «отворота». Между нами все было естественно. Но должно ли быть именно так между мужчиной и женщиной? Этого я не знаю…

— О! — Джоконда отряхнула крошки с ладоней и тронула ухо под завитком густых черных волос. — Слушаю, Чез!

Она присоединилась к моему ретранслятору, и я тоже смог услышать доклад Чезаре Ломброни. Само собой, на искрометной итальянской скороговорке:

— Значит так, персонал клиники подтверждает: в двадцатых числах июня к ним поступил некий молодой человек по имени Джим Хокинс. Правда, по-английски он не говорил абсолютно, только кванторлингва. Описание внешности совпадает с полученным от тебя… Диагноз — «общее обследование». Гм, как вам такой диагноз, нравится? Ведущий врач утверждает, что анализы показали: Хокинс был идеально здоров.

— Чез, Чез, подожди! — остановила его Джоконда. — Ты что-то не то говоришь. Что за голословные утверждения?

— А это, синьорина, я тебе и хочу объяснить: никаких данных о Хокинсе — ни информации в компьютере клиники, ни биоматериала в лаборатории — у них не осталось. Вот такая дрянь…

— То есть, выехать на поиски этого Джима вы не можете?

— В яблочко, шеф!

— Тряси врачей: кто имел доступ к компьютеру, кто мог уничтожить документы…

— Этим в данный момент и занимаемся. Ты сказала докладываться — я и докладываюсь. Будет что новое — сразу свяжусь.

Я поскреб в волосах.

— Как тебе это нравится?

— Мне это никак не нравится, — Джоконда подкрасила губы, несколько раз взглянув на меня поверх зеркальца. — Удалить информацию Лаборатории ВПРУ могли только в самом ВПРУ. Значит, мы имеем дело с чем-то большим, нежели банальное убийство на почве конкуренции. Значит, Джим, скорее всего — управленец. Здесь одно «но»: психологическая устойчивость — это пункт, который у вас блюдут наиболее тщательно. Такие подвижки, как «склонность к суициду» не прошли бы незамеченными. А что он сделал в самолете? Верно: покончил собой.

— Так к чему же мы пришли?

— К «ПОМОГИ ВСЕМ!» — ответила девушка, демонстрируя в воздухе очертания той загадочной записки от лже-Андреса.

6. Подготовка к соревнованиям

Нью-Йорк, ВПРУ, август 999 года

За всю следующую неделю мы не продвинулись ни на шаг в этом расследовании. Следы «юнги Джима» безвозвратно затерялись, ответственный за уничтожение информации, как и надо было ожидать, не нашелся, а Рут и Пит, которым я поручил ведение дела Зейдельман, ходили мрачными, точно небеса во время затмения солнца. Полицейских в лице Бишопа от «мокрого» отстранили (не по чину), «контры» и военные сами отворотили носы: не царское это дело. Как всегда, остались мы, «спецы». А тут еще и показательные соревнования не за горами.

В конце концов миссис Сендз определилась: «показуху» она сочла более важным мероприятием, нежели возня со свидетелями (в случае Зейдельман — с отсутствием оных). Жилайтис под надзором недреманного ока Управления, и, в крайнем случае, если уж дернут «сверху», то козел отпущения под рукой.

В кабинетах нашего отдела по-прежнему шел ремонт. Мы прыгали через головы приютивших нас коллег-соседей и все привычно чертыхались, раздраженные теснотой и безвыходностью положения.

Плечо мое, несмотря на изнурительные ежедневные тренировки, заживало быстро. Вот только голова иногда болела, и сильно. Понимая, что эдак я могу и свалиться, майор Сендз на время подготовки к сезонным соревнованиям заменила куратора в подотчетной мне ветви. Теперь вместо меня ребятами заправляли безжалостная Стефания Каприччо из КРО и ее заместительница — подлипала Заноси Такака. Пессимистично настроенный лоботряс Питер Маркус сказал на это лишь одно: «Теперь «коричневый» путч нам тут обеспечен!». Я посочувствовал, но помочь ничем не смог. Может, потом будут больше ценить начальника-«демократа». А то, как сетует майор, наверное, и правда распустились… Каприччо с Такака отыграются на них за то, что в прошлом году спецотдел на соревнованиях «сделал» контрразведчиков. Тогда их самая главная «амазонка» — Стефания Безжалостная — была в командировке и не успела натаскать своих как положено.

Класс! Я был в восторге: СО Вашингтона «подарил» нашей команде Юнь Вэй, эту маленькую и с виду хрупкую китаяночку, обладающую навыками «черного эльфа». И действительно: прежде «гномочка»-Юнь работала под началом моего отца, но в дальнейшем решила развивать карьеру на государственной службе. На официальной государственной службе. Что ж, это был ее выбор. Но вашингтонский широкий жест я оценил.

Номинально Юнь находилась пока лишь в звании старшего сержанта. Хотя, если честно, я с легким сердцем передал бы ей свои полномочия по подготовке зрелища и занялся бы более интересными делами.

Помню, я так же восхищался навыками одной молоденькой практикантки, «спеца»-сержанта со способностями «провокатора». Это было три года назад. Я почти полностью переложил на ее плечи творческую часть «показухи», и она, не замечая того, организовала все с блеском и помпой.

А потом эта практикантка стала моей женой…

Ч-черт, до сих пор ходя по стадионным коридорам, окунаюсь в те времена. До сих пор не могу ее забыть.

В нашей нынешней группе было двадцать человек. От нью-йоркского спецотдела — я, Збигнев Стршибрич и Саманта Стамп; от вашингтонского двое — Юнь Вэй и Сара Уоллес; остальные пятнадцать сержантов и лейтенантов приехали из разных штатов — Колорадо, Юты, Техаса, Калифорнии, Пенсильвании, Висконсина и Флориды. Мы никогда не виделись прежде (если не считать Юнь и двух моих подчиненных), но быстро сплотились, так что дело двигалось успешно и без особых недоразумений. Я не утруждал себя заранее составлением сценария, поэтому сценарий вырабатывался по ходу тренировки и в основном женщинами, нашим «творческим костяком» под управлением Юнь. За семь послеобеденных часов — с двух до девяти — мы должны были успеть сделать многое из задуманного. И мисс Вэй оказалась для меня настоящей палочкой-выручалочкой.