Сергей Хоружий - Открытый научный семинар:Феномен человека в его эволюции и динамике. 2005-2011

• Название: Открытый научный семинар:Феномен человека в его эволюции и динамике. 2005-2011
• Автор: Сергей Хоружий
• Издательство: Института Сенергийной Антрополгии
• Жанр: Культурология
• Год: 2011

Источник: Сайт "Института Сенергийной Антрополгии"

---

Хоружий С.С.: Можно Вас так понять, что Вы не настаиваете на справедливости вот этой жесткой связи? Или сам Алексей Федорович…

Постовалова В.И: Я хочу сказать две вещи. Во-первых, я сама старалась здесь выступить только как исследователь и старалась не выражать здесь свою точку зрения. Что касается Алексея Федоровича, то по некоторым заметкам у меня есть впечатление, что он не до конца верил в эту жесткую детерминистскую схему. Хотя диалектику он до конца своих дней считал высшим методом. Что такое диалектика? Человек чихнет и это отзовется на всем космосе. Вот в такую связь он верил.

Хоружий С.С.: Здесь, видимо, можно провести и еще одно различение. Вы все время подчеркиваете, что Алексей Федорович говорил о диалектической связи. А вот те сомнительные грани, на которые указывал вопрос, относятся к установлению догматической связи. Это все-таки разные горизонты.

Постовалова В.И: Разве была догматическая связь?

Хоружий С.С.: Он мог абсолютно искренне как философ видеть ясным зрением диалектическую связь, но не настаивать на догматическом оформлении этой диалектической связи. Видимо, так и нужно формулировать вопрос: считал ли Лосев, что по этому поводу могут быть установлены догматы?

Постовалова В.И: Нет. Только в имяславии и в софиологии есть связь с догматами.

Хоружий С.С.: Но не относительно материала для изготовления свечей?

Постовалова В.И: Нет конечно. Есть идеальный тип и его эмпирическое воплощение.

Хоружий С.С.: Да. Всерьез до горизонта догматических решений он не собирался доводить православие.

Постовалова В.И: Первый мой вопрос, с которым я пришла к Алексею Федоровичу, звучал так: «Зачем нужна философия, если есть религия?» И он ответил так: «Чтобы осмыслить». Один священник как-то сказал: «Нет такой заповеди — все понимать». Но это священники так считают.

Макеев Ю.К.: Алексей Федорович жил в то же время и тот же самый срок жизни прожил, что и ныне полузабытый философ, богослов и мистик Абрам Самуилович Позов. Его труды изданы за рубежом на русском языке в Мадриде и Штутгарте в 70-е годы прошлого столетия. Алексей Федорович знал ли о трудах Позова и есть ли между ними что-то общее, как Вы думаете?

Постовалова В.И: Мне не попадалось никаких следов того, что Алексей Федорович был знаком с этим именем. Что касается современных богословов, то они, насколько я знаю, очень скептически относятся к построениям Позова и считают его любителем-богословом. Я думаю, что связи тут нет никакой.

Хоружий С.С.: Она есть тут тематически и предметно. Труды Позова посвящены исихастской традиции, умному деланию и носят в основном компилятивный характер, систематизирующий, но не претендующий на глубину осмысления. Мне припоминается, что отец Иоанн Мейендорф упоминал труды Позова как то, что не принадлежит к профессиональному богословствованию Церкви, а является такой окаймляющей дилетантской стихией.

Троицкий В.П.: Есть работа «Проблема символа и реалистическое искусство». Она была издана в усеченном виде. В ней есть очень большая библиография, где есть очень интересный раздел, посвященный исихазму. Это такой предшественник Вашей онтологии.

Хоружий С.С.: Это делалось с участием Владимира Вениаминовича [Бибихина] и отчасти с моим.

Троицкий В.П.: И там, кажется, есть Позов в нескольких позициях.

Хоружий С.С.: В любом случае, говорить о каком-то серьезном влиянии тут не приходится.

Участники нашего семинара помнят, что прошлое заседание было посвящено параллельной теме, исихазму и творческому наследию отца Павла Флоренского. Сейчас мы обсуждаем творчество Алексея Федоровича Лосева, и это не является какой-то нарочито выстроенной линией руководителей семинара. Это, что называется, возникло из жизни. И задним числом я вижу, что здесь есть своя симптоматичность и в такой аналогичной постановке вопроса, в аналогичной формулировке тем, которая была предложена двумя докладчиками, друг с другом не сговаривавшимися. Я имею в виду Олега Германовича Ульянова и Валентину Ильиничну Постовалову. В этом достаточно понятная симптоматичность: произошла такая своеобразная перестройка некоторой системы ценностей на православное миросозерцание. В перспективе, которая сейчас в православном сознании выстраивается, исихазм занял подобающее ему место некоего аутентичного начала православной духовности, некоторого стержня и мерила. И стало типичным такие основные культурные явления прошедших эпох как-то соотносить, просматривать в этой перспективе, выстраивать по этому исихастскому мерилу.

Такая постановка вопроса, конечно, возникала и существенно ранее. В частности, и в моих трудах, и в трудах зарубежных историков русской философии. И приблизительно все акценты были проставлены уже тогда. Было признано, что в дореволюционный Серебряный век религиозного философского Возрождения они еще не привели к смыканию магистрального русла русской культуры с руслом исихастской духовности. Такого смыкания еще не произошло, нащупывались только подступы, а действительное воссоединение этих культурно-религиозных русл было совершено позднее, и это было уже значительной культурной работой, которую проделал не Серебряный век, а русская эмиграция. Такая расстановка признана, и я в своих текстах на эту тему позволял себе даже называть фальстартом те подступы и попытки воссоединения, которые совершались до этого эмигрантского этапа. Тогда эти попытки производились негодными средствами и не удались. За этим стояла вполне определенная и достаточно простая аргументация, которая сводилась к несоответствию культурно-исторических типов. Культура Серебряного века была синкретической, исихастская духовность целостная. Эта духовность настолько диаметрально противоположна культуре Серебряного века, что здесь просто невозможно говорить о каком-то воссоединении. В рамках Серебряного века воссоединения не могло произойти и его не было.

Но, тем не менее, вопрос не снялся и есть настойчивое тяготение сегодняшнего культурного сознания говорить, что и все большие культурные имена, к которым мы обращаемся на наших семинарах, — это такие большие культурные миры, которые были с нами на этой земле и остаются важными. Мы не можем удовлетвориться утверждением о том, что этим мыслителям не удался духовный подвиг, который удался эмиграции. Нам все-таки очень хочется полагать, что адекватное вхождение и воссоединение этих культурных миров было достигнуто нашими культурными героями. Отчасти для таких полаганий есть основания. Я никогда не возьмусь утверждать, что моя резкая оценка этих попыток воссоединения как фальстарта, есть последняя истина по этому вопросу. Я провожу такое резкое различение для того, чтобы вслед за тем достичь более панорамной, уже не такой дихотомической картины. Так что необязательно говорить, что это был фальстарт, но нельзя забывать о принципиальных расхождениях, которые, безусловно, здесь оставались. Никуда не деть то, что миросозерцание этих героев лежало в русле платонизма, о чем сегодня упоминала и Валентина Ильинична [Постовалова]. Исихастская духовность столь же безусловно в этом русле не была. В «Триадах» Паламы содержится самое недвусмысленное отвержение платонизма. Там говорится о Платоне со всей его «злоречивой болтовней». И здесь полагаются заведомые пределы сегодняшнему неудержимому желанию культурного сознания все слить вместе. Исихазм уже закрепился в качестве мерила. Раз это хорошо и должно, то значит все хорошие люди, в том числе, Флоренский и Лосев, были исихастами. Нельзя так, друзья мои. Надо все-таки проводить различение, иначе опять начнется тот самый русский бред, плоды которого мы до сих пор пожинаем. Не требуется отсечение и инквизиция, но мыслительные различения забываться не должны. И на этом я закрою наше заседание.

07.06.06 Роберт Бёрд Эстетика и предание в русской религиозной философии (Вяч. Иванов, П.А. Флоренский и С.Н. Булгаков)

Хоружий С.С.: Сегодняшний семинар — заключительный перед летним перерывом. Год работы миновал, и по этому поводу можно уже делать общие выводы. Несколько неожиданно для самих устроителей, тематика семинарских докладов часто оказывалась связанной с русской религиозной философией и, в первую очередь, с творчеством о. Павла Флоренского. Этого в концепции семинара не предполагалось. Главная его тематика — синергийная антропология. Мы полагали, что будем говорить о чем-то следующем в истории философии, в истории мысли, а русская религиозная философия является для нас дорогим прошлым. Тем не менее, жизнь показала, что это прошлое упорно присутствует и совершенно не желает быть списанным в архив. Но по этому поводу у нас, руководителей семинара, никаких негативных впечатлений нет. Наоборот, мы рады тому, что в этой области продолжается творческая жизнь. Разумеется, современная антропологическая проблематика есть нечто иное и по способу мышления, и по набору идей — так что здесь складывается то, что в философии называется «отношение с Другим». Главной фигурой «Другого» для нашей тематики обнаружилась мысль Серебряного века, русской религиозной философии. Мы вполне готовы продолжать добрососедское существование с таким «Другим». Сегодняшний доклад — это продолжение сложившихся плодотворных отношений. И опять внутри этого «Другого» выделяется фигура отца Павла Флоренского. Теперь я с удовольствием предоставляю слово профессору Бёрду.