Екатерина Шереметьева - Весны гонцы 2

• Название: Весны гонцы 2
• Автор: Екатерина Шереметьева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1964

---

Е. Шереметьева Весны гонцы Книга вторая

Глава первая

…С древнейших дней
Курса лучшего не бывало,
Не бывало ребят дружней!

Р. Гамзатов

Алена с Зиной и Валерием расстелили плащи, прилегли отдыхать.

Солнце обливает легким теплом. Небо высокое, светлое. Осинка чуть качнется, замечутся красные листья и долго не могут успокоиться, дрожат и дрожат… На Лилю похожа.

Уже обложили дерном осевшую за лето могилу, посадили астры… Строгие цветы, но их почему-то любила Лиля. Зачем только этот безобразный крест? Ограда тоже уродливая.

Олег и Саша Огнев ставят скамейку — тоже просила Ликина мать, — негромко переговариваются.

Три месяца прошло, а все еще думаешь: «О, рассказать Лильке. Надо спросить Лильку». И потом как удар: «Нет ее…»

Завтра воскресенье — с Глебом за город. Ужасно, что он так занят. Срочная работа… А в институте, как нарочно, такая бестолковщина. Новая секретарша факультета — девчонка, расписание — на два-три дня, как бог на душу положит. Путаница. Уроки и лекции заменяются, отменяются, в учебном дне зияют «окна», или, как сегодня, он вдруг обрывается. Беспокойно как-то…

Слышатся голоса Джека и Женьки — несут воду от колонки, — и вот уже можно разобрать слова:

— А что же тогда мещанство? — спрашивает Джек.

— По словарю…

— Без словаря! Стоячее болото, страх перед новым, если угодно, догматизм.

— Главное — собственничество, узость, эгоизм… — что-то свое отстаивает Женя.

— Косность! Все революционное — в движении. — Джек опускает на землю ведро и отскакивает: на ноги плеснулась вода. — А иначе штампы, бюрократизм, смерть!

Женя тяжело ставит лейку.

— Любишь страшные слова. Почему смерть? — И поворачивается за поддержкой. — Братцы?

— А ты не пугайся, — сердито отзывается Олег.

— Сколько я понимаю, Джек о естественном ходе жизни говорит. О движении, развитии искусства и всего вообще, — примиряет Валерий.

— А-а, этот Ев-гений!.. — Джек валится на землю рядом с Валерием. — Научился у ортодокса цитировать, только все путает и все не туда. А я, конечно, нигилист, скептик — свежо и оригинально.

Женя обмахивается платком, вытирает потное лицо, бьет кулаком по воздуху.

— …Утверждает, что прежние основы нравственности устарели, а новые не созданы. Так как?..

— Не знаешь, «что такое хорошо и что такое плохо», нечего делать в театре, — прогремел Огнев.

Джек хохочет, лежа на спине.

— Благодарю за справку!..

— Знаем отлично великолепные основы морали! — резко врывается Олег. — Еще чуть не в яслях: «Труд на благо общества», «Труд во имя светлого будущего». Дорогие слова затаскиваются, прежде чем становятся понятны, стираются, тускнеют.

Женя трагически вопрошает:

— Так что… их запретить?

— Сперва ребенок учится просто любить отца, мать, братишек, сестренок, товарищей… — Тонкие загорелые руки, грязные по локоть, взлетают над белой головой. Олег все еще похож на негатив. — Живые, горячие чувства, заботу, внимание надо разбудить в маленьком. А уж дальше… Покажи мне настоящего патриота, который близких не любит? Мура! Как в актерском мастерстве: не владеешь малым кругом внимания — нипочем не овладеешь и большим.

— Любу в Верхней Поляне помните? «Учить любви, как музыке», — пропищала Зина.

— Загибаешь, — властно бросает Саша Олегу. — Но, конечно, не словами воспитываются чувства… Все должно быть действенно. И обязательно интересно, то есть — будить чувство. «Никакими силами вы не заставите познавать мир через скуку», — это Алексей Толстой. А со мной в поезде ехала умная тетка — учительница…

С ним «в поезде ехала»! А может, со мной? Нелепый экземпляр. После приезда опять перестал замечать ее. А если замечает, так только, чтобы съязвить похлестче. Никто не удивляется — никто не знает даже того, что они приехали вместе, и тем более того, что было в дороге.

Но не приснилось же, что его беспокойный взгляд следил за ней, жесткие руки оберегали ее? А слова «Ты мне не безразлична» разве ничего не значили? Ведь это же все было. Нарочно? Разыграл? Издевался? А, весь он с потрохами не стоит того, чтобы думать о нем. Умный, конечно… талантливый… И голос…

— Ленин писал: «Без человеческих эмоций… быть не может человеческого искания истины». И физиологи говорят: кора и подкорка… Словом, неразвитость чувств ослабляет мышление. Пылкие чувства и манная каша в голове тоже не достижение… — При этом он взглядывает на Алену.

Что ему от нее надо? Раньше — понятно, враждовали и враждовали. А теперь? Ей нужно только простое человеческое обращение. Но когда представишь себе «простое человеческое», видятся раскосые глаза, налитые горячей нежностью, слышится глубокий обнимающий голос: «Ты мне не безразлична». Голос у него потрясающий… Опять на Джека обрушился.

— …И нечего путать, принимать недостатки, ошибки за существо, за смысл, за цель…

— И жить не формально! — взрывается Олег.

Джек сел.

— То есть?

— Если у тебя в квартире… скажем, труба лопнет, не будешь посмеиваться, ручки в брючки: «Вот, мол, какое безобразие!» — ждать, пока поплывут твои домашние туфли, Как миленький кинешься дыру затыкать, побежишь за водопроводчиком…А если в чужой квартире — «моя хата с краю»? Попросту это называется пошлостью. Дошло?

— Стоп! Я должен мусор на улице подбирать? Носы вытирать сопливым младенцам?

— Не корчи идиота!

— Родители у тебя золотые…

Джек резко перебивает Огнева:

— Оставим в покое предков. Кстати, не они, а советская действительность воспитала меня.

— Между прочим, и мы — действительность. Почему ты так мило ждешь, выйдет или не выйдет наш театр? Наблюдатель? Тебе ни жарко, ни холодно?

«Ему не безразлично!» — хотела вступиться Алена. Но Джек действительно ведет себя странно…

В первый же день учебного года Таранов пригласил к себе бригаду «целинников».

Развалился по-домашнему в удобном директорском кресле, дружелюбно оглядывал студентов, вопросы задавал метко, с умом. Но едва заговорили об организации молодежного театра, лицо Ивана Емельяновича изобразило скуку.

— Высокая патриотическая идея. Да ведь… По себе ли дерево-то рубите? Курс-то неполноценный.

— Что за бред? — Это вырвалось до того угрожающе; Алена сама смутилась.

Директор ласково рассмеялся, но взгляд небольших глаз, почти белых на загоревшем лице, не казался ласковым.

— Ух, стригунок норовистый! Малочисленный ваш курс. И прием в тот год маленький, да потери… — Он вздохом показал свою печаль о Лиле. — Да еще все ли поедут? — Как бы взвешивая на мясистой ладони что-то почти невесомое, Таранов усмехнулся. — Разве же это театр?

Олег весело возразил:

— А пусть нам добавят четыре-пять человек московских выпускников.

— Так для государства-то, — снисходительно, как детям, объяснял директор, — для государства целесообразнее направить полноценный курс из Москвы.

— Количество не синоним полноценности. А спаянность, работоспособность мы доказали в поездке. И мысль эта, и на целине уже нас… — Огнев говорил сдержанно, но глаза выдавали возмущение.

Таранов перебил:

— Всю документацию вашу изучил, вплоть до грамоты крайкома комсомола. А на мысль патенты не выдаются. — Он затянулся, легко пошутил: — Всяко бывает: Америку открыл Колумб, а осваивали другие. Даже вот название дали по имени Америго Веспуччи. — И вдруг простер к ним через стол короткие тяжелые руки: — Друзья милые, поймите меня правильно: я же не против. Дерзайте, добивайтесь! Но подумайте. Масштаб не надо терять. Интересы государства — на первое место, — растроганно добавил: — А курс, бесспорно, талантливый, я бы сказал даже мыслящий, инициативный. Я еще на приеме разгадал. Повезло вашей Анне Григорьевне.

Все поняли прозрачный подтекст похвалы: повезло — и только, Агеша, значит, ни при чем. Поняли, что «Таран» будет всячески противодействовать созданию театра. Вышли в коридор. Джек сказал:

— Надо было этому карьеристу намекнуть, что премии получает доярка, а не корова.

— Нечего острить! — вскинулся Олег. — В кабинете молчал почему-то!

Джек усмехнулся:

— Крику и без меня хватило.

О «приеме» у Тарана доложили Анне Григорьевне. Она не удивилась, как всегда, подзадорила:

— Надо стать полноценным курсом. Если на целине вас крепко поддержат, если вы заслуживаете… В общем всё в ваших руках.

Так же ответил Илья Сергеевич Корнев. И сами они понимали: победить можно только с помощью друзей на целине.

Полетели объемистые письма за тысячи километров на целину: Радию, Разлуке, Арсению Михайловичу… В сочинении этих посланий Джек тоже не участвовал.