Игорь Северянин - Том 2. Поэзоантракт

• Название: Том 2. Поэзоантракт
• Автор: Игорь Северянин
• Издательство: Logos
• Жанр: Поэзия
• Год: 1995
• ISBN: 5-87288-080-4, 5-87288-082-0

Игоря Северянина называли «королем поэтов», и в этом есть доля правды — царственной и величавой поступью его стихи вошли в золотой фонд серебряного века. В его стихах и тонкая лирика, и громогласный эгофутуризм, перья павлина мешаются с шампанским, и вот-вот отойдет последняя электричка на Марс. В искристой лире Северянина играют мириадами отблесков декадентство, нигилизм и футуристические настроения. Поэтический антипод Маяковского, салонный поэт, но и в будуаре можно философствовать.

Второй том содержит поэтические сборники «Поэзоантракт», «Тост безответный», «Миррэлия», «Ручьи в лилиях», «Соловей», «Вэовэна».

http://ruslit.traumlibrary.net

---

1915. Май

Эст-Тойла

Маленькая девочка скучает…

Маленькая девочка скучает,
Маленькая девочка не знает,
Как смотреть на грусть ее мне больно,
Что своей печали мне довольно…

А какие могут быть печали
У меня, все ждавшего вначале,
Чуть не с детства, женщину такую,
Как она, несбыточно-простую?

Маленькая девочка скучает,
Маленькая девочка не знает,
Как жестоко ошибался часто,
Как платился, как и сколько раз-то!

Так платился за свои ошибки,
Что дивлюсь, как расцветать улыбки
На устах моих не разучились,
Как мозги мои не помрачились!..

Маленькая девочка скучает,
Маленькая девочка не знает,
Что ее одну искал я в каждой,
В каждой встречной, а нашел однажды:

В ней самой нашел ее случайно!..
Как находке рад необычайно,
Маленькая девочка не знает.
Знает, да не верит… и скучает!

1915. Май

Эст-Тойла

Поэза о Гогланде

Иногда, в закатный час, с обрыва,
После солнца, но еще до звезд,
Вдалеке Финляндского залива
Виден Гогланд за семьдесят верст.

Никогда на острове я не был,
Ничего о нем я не слыхал.
Вероятно: скалы, сосны, небо,
Да рыбачьи хижины меж скал.

Обратимся, милая, к соседям,
К молчаливым хмурым рыбакам,
На моторной лодке мы поедем
Далеко, к чуть видным берегам.

Я возьму в волнистую дорогу
Сто рублей, тебя, свои мечты,
Ну, а ты возьми, доверясь Богу,
Лишь себя возьми с собою ты!..

Вот и все. Нам большего не надо.
Это все, что нужно нам иметь.
Остров. Дом. Стихи. Маруся рядом.
А на хлеб я раздобуду медь.

1915. Май

Эст-Тойла

Поэза счастья

Я не могу не радоваться маю
И не воспеть его я не могу,
Когда тебя так пылко обнимаю
На благодатном этом берегу.

Который раз все в тот же, все в зеленый,
В весенний шелк закуталась земля?
Который раз, в мечту свою влюбленный,
Я ухожу в зовущие поля?

Но в этот год — весна совсем иная,
И май иной, — все лучше, все светлей!
Мечта сбылась: со мною ты, родная,
А потому — я только соловей!

Мне все равно, в какие там размеры
Вольется стих горячий, все равно! —
Кощунственны изысков камамберы,
И быть банальным снова мне дано!..

Когда тебя я к сердцу прижимаю,
И твоего капота тлеет тюль,
Могу ли я не радоваться маю
И пережить любимую могу ль?

1915. Май

Эст-Тойла

Девятнадцативешняя

Девятнадцативешней впечатления жизни несравненно новее,
Несравненно острее, чем готовому встретить май тридцатой весны.
Девятнадцативешней легче в истину верить, как в прекрасную фею,
Как бы ни были годы, — восемнадцать минувших, — тяжелы и грустны…
И когда расцветают бирюзовые рощи и душистый горошек,
Ей представить наивно, что они расцветают для нее, для одной;
И когда вылетают соловьями рулады из соседних окошек,
Ей представить наивно, что поет кто-то близкий, кто-то тайно-родной…
Девятнадцативешней может лес показаться никогда не рубимым,
Неувядными маки, человечными люди, неиссячным ручей.
Девятнадцативешней может сделаться каждый недостойный любимым:
Ведь его недостойность не видна, непонятна для пресветлых очей…
И когда молодые — о, душистый горошек! О, лазурные розы! —
Веселятся резвуньи, мне мучительно сладко, но и больно за них…
И когда голубые поэтички, как птички, под угрозами прозы,
Прозревать начинают, я в отчаяньи плачу о мечтах голубых!..

1915. Май

Эст-Тойла

Ах, все мне кажется…

Ах, все мне кажется (и отчего бы то? —
Ведь ты мне поводов не подаешь…)
Что ты изменишь мне, и все, что добыто
Твоим терпением, продашь за грош.

В тебе уверенность не поколеблена.
В твоей корректности — тому залог.
Но все мне кажется, что ложь остеблена,
И распускается ее цветок.

И все мне кажется, и все мне чудится
Не то подпрапорщик, не то банкир…
И все мне чудится, что это сбудется,
И позабудется тобой весь мир.

Поверь, о милая, что мной не скажется
Ни слова едкого тебе в укор:
Ты — неизменная! Но все же кажется,
И то, что кажется, уже позор!

1915. Май

Эст-Тойла

Поэза предупреждения

Я бессловно тебя застрелю,
Если ты… с кем-нибудь… где-то там…
Потому что тебя я люблю
И тебя никому не отдам.

Предаю себя в руки твои,
Твой защитник, твой раб и твой друг,
Лишь со мной неуходно живи,
Замыкая мой пламенный круг.

Если скучно тебе иногда,
Если хочется видеть людей,
Будь спокойна, тверда и горда,
О безлюдьи, дитя, не жалей:

Вспомни, сколько тревог и обид
В жизни ты получала от них,
Сколько сердце печали таит,
Сколько низких на свете и злых…

Презирала — и впредь презирай!
Не искала — и впредь не ищи!
В хлев людьми превращается рай…
Бойся их! избегай! трепещи!

А скучать… ах, нельзя не скучать,
Если хочется жить! — о, пойми:
В одиночестве лучше кричать,
Чем смеяться, болтая с людьми!

Болтовня перейти может в крик,
В крик не скуки, а горя и зла.
Как мне больно! — тебя я постиг,
Ты меня допостичь не могла…

Впрочем, делай, что хочешь, но знай:
Слишком верю в невинность твою.
Не бросай же меня! не бросай!
Ну, а бросишь — прости, застрелю.

Застрелю потому, что нельзя ж
Сжиться с мыслью, что гибнет мечта,
Что другому себя ты отдашь
И его поцелуешь в уста.

Если ж ты, от тоски изойдя,
Для земли беспробудно уснешь,
Ты прозреешь, невеста-дитя,
И меня в светлый рай призовешь!

1915. Май

Эст-Тойла

Что за счастье

Что за счастье — быть вечно вдвоем!
И ненужных не ждать визитеров,
И окружных не ткать разговоров, —
Что за счастье — быть вечно вдвоем!

Быть с чужою вдвоем нелегко,
Но с родною пьянительно сладко:
В юбке нравится каждая складка,
Пьется сельтерская, как «клико»!..

И «сегодня» у нас — как «вчера»,
Но нам «завтра» не надо иного:
Все так весело, бодро, здорово!
Море, лес и ветров веера!

1915. Июнь

Эст-Тойла

Не улетай!

Бегут по морю голубому
Барашки белые, резвясь…
Ты медленно подходишь к дому,
Полугрустя, полусмеясь…

Улыбка, бледно розовея,
Слетает с уст, как мотылек…
Ты цепенеешь, морефея,
И взгляд твой близок и далек…

Ты видишь остров, дальний остров,
И паруса, и челноки,
И ты молчишь легко и просто, —
И вот — крыло из-под руки!..

Не улетай, прими истому:
Вступи со мной в земную связь…

Бегут по морю голубому
Барашки белые, резвясь…

1916

Эст-Тойла

Поэза голубого вечера

Мы ехали с тобою в бричке
Широкою и столбовой.
Порхали голубые птички,
Был вечер сине-голубой.

Из леса выбежала речка
И спряталась, блеснув хвостом.
О речка, речка-быстротечка!
О призрак, выросший кустом!

Плясали серые лисички
На задних лапках pas de grace.[1]
Мы ехали с тобою в бричке
И бредили, — который раз.

Навстречу нам ни человека!
Безлюдье мертвое и тишь.
И только хата дровосека,
Да разве ель, да разве мышь.

Смотрю: глаза твои синеют,
И бледный лик поголубел,
И только губы весенеют —
Затем, что я их алость пел…

Не по желанью, — по привычке
Нам надо двигаться с тобой,
А потому мы ездим в бричке
Проселочной и столбовой.

1915. Май