Национальный эпос армянского народа - Давид Сасунский

• Название: Давид Сасунский
• Автор: национальный эпос армянского народа
• Жанр: Историческая проза

Переложение одного из вариантов эпоса в прозе, созданное поэтом и прозаиком Наири Зарьяном и переведенное на русский язык Н. М. Любимовым в 60-х года XX века.

---

– Что ж, князьки, пришли?

Князья отвесили низкий поклон. От страха слова не могут вымолвить.

– Князья! – сказал Мгер. – Вам ведомо, кто я таков, что я за человек?

– Ты Львораздиратель Мгер из Сасуна, – отвечали князья. – На небе мы никого не знаем, кроме Бога, а на земле – никого, кроме тебя.

– Теперь вы признаёте Исмил-хатун? – спросил Мгер.

– По твоему повелению признаём, – отвечали князья.

Тут семь мятежных мсырских князей поклонились Мгеру и Исмил-хатун до земли и, пятясь, направились к выходу.

На другой день Мгер стал собираться в обратный путь, но Исмил устроила так, что хмель у него не прошел.

Спустя девять месяцев, девять дней и девять часов Исмил-хатун родила сына. В память мужа назвала его Мсра-Мелик.

Семь лет Исмил-хатун поила Мгера вином, не давала ему отрезвиться.

Вином и любовью опьяненный Мгер позабыл Армаган, позабыл Сасун, позабыл родных и друзей.

Однажды Мгер вернулся с прогулки и, услышав голос Исмил-хатун, остановился в дверях. Исмил-хатун качала на руках сына и пела:

Орленок ты мой, Мсра-Мелик!

Пусть всегда будет ясен твой лик!

Мсырский пламень жарче раздуй,

А сасунский пламень задуй!

Горько было Мгеру услышать эти слова. «Что же я наделал! – подумал он. – Пришел в эту страну, Мсыра пламень раздул, Сасуна пламень задул!»

Вошел Мгер в светлицу к Исмил-хатун и сказал:

– Исмил! Чему ты учишь сына? Он еще из яйца не вылупился, а ты его на дурные мысли наводишь? Разве затем я его породил, чтобы он погасил светоч армян?.. Чего ты смеешься?

– А почему бы мне не смеяться? – молвила Исмил-хатун. – Я рада, что у меня сын. Подрастет он и покорит мне весь мир!

– Ах, вот оно что! – вскричал Мгер. – Ты родила от меня сына, чтобы он погасил сасунский светоч? Чтобы он мой народ погубил, а твой народ превознес? Так или не так?.. Знай же: на лишний день не останусь я в Мсыре и больше к тебе ни ногой! Еду в Сасун!

На это ему вдова Мсра-Мелика ответила так:

– Мгер! Я хотела иметь от тебя сына. Я хотела, чтобы у Мсыра был могучий наследник, чтобы светоч Мсыра горел всегда ярко, – для того-то я тебя и позвала, для того семь лет поила тебя вином. Цели своей я достигла. Теперь поступай как знаешь: хочешь – уходи, хочешь – оставайся.

Тут Мгер совсем отрезвел и крепко задумался:

«Горе мне! Пришел я в чужую страну и прожил здесь целых семь лет. Как я теперь покажусь на глаза Армаган или Огану? Видишь, Мгер: сбылись их пророчества! Говорила мне жена: «Не ходи», а я ее не послушал».

И взяло Мгера зло на себя:

«Лучше бы я тогда ногу сломал и в Мсыр не пошел. Семь лет чужую ниву поливал, а моя нива засохла. Ах, что ты наделал, Мгер!.. Светоч Армении погасил, светоч Мсыра возжег!»

Молча сел Мгер на коня, выехал из Мсыра и с поникшею головою воротился в Сасун.

РОЖДЕНИЕ ДАВИДА

Царицу Армаган известили:

– Радуйся, царица, Мгер воротился!

Армаган приказала двери запереть на замок, ворота – на засов, в черные одежды облеклась и села у окна.

Подъехал Мгер, видит: двери заперты на замок, ворота – на засов, кругом ни души. Приуныл Мгер. Палицей постучал в ворота.

– Что бы это значило? – сказал он. – Отчего двери моего дома от меня заперли, отчего меня не впускают в мой дом?

Армаган высунулась в окно и крикнула:

– Оттого, Мгер, что ты мне больше не муж! Раз ты меня бросил, раз ты меня опозорил, раз ты уехал к Исмил-хатун, ты мне больше не муж и ко мне не приходи.

Мгер, томимый раскаяньем, взмолился к ней:

– Отопри дверь, Армаган!

– Нет, не отопру, Мгер, – молвила Армаган. – Ты поехал в Мсыр разжигать очаг, а сасунский очаг загасил. Теперь ты должен свой грех искупить. Сорок лет надлежит нам с тобою жить врозь – только тогда Бог тебе дозволит прийти ко мне.

Мгера ее слова озадачили.

– Армаган! – сказал он. – Спустя сорок лет будет поздно. Сын Исмил-хатун подрастет, возмужает и разрушит Сасун.

Сошел Мгер с коня, стал у ворот на колени, просил, уговаривал, но так и не уговорил – Армаган была непреклонна. Горлана Огана уведомили:

– Радуйся, Мгер воротился из Мсыра! Горлан Оган поспешил к царице:

– Армаган, высокородная моя невестка! Сегодня из Мсыра вернулся Мгер. Впусти своего властелина.

Армаган же ему сказала:

– Оган! Ты мне заместо старшего брата, заместо отца. Да, я знаю: воротился обманутый блудницею Мгер, – золото увез, а привез ржавчину. Я дала обет и нарушить его не могу, а то меня Бог накажет.

– Ничего, невестушка! – молвил Оган. – Я призову епископов, священников, князей, – они от обета тебя разрешат.

Вот пришли князья, епископы, священники, собрались в покое Армаган и сказали:

– Благочестивая царица! Нарушь свой обет – нет в том большого греха. Мгер – земнородный, Мгер – человек, а людям сродно заблуждаться. Мы так на это взглянем: он ушел из Сасуна, потом раскаялся и воротился к тебе. Ты на сколько лет дала зарок?

– На сорок лет, – отвечала Армаган.

Тут к Армаган обратился старый епископ:

– Дочь моя! Закон в наших руках – в руках епископов. Мы тебе отпускаем твой грех. По воле Божией

Сорок лет за сорок месяцев мы зачтем,

Сорок месяцев – за сорок недель,

Сорок недель – за сорок дней,

А сорок дней – за сорок часов.

Среди священников оказался блаженненький.

– А сорок часов – за единый миг, – подхватил он. Седой епископ благословил Мгера и Армаган.

– Отпускаются вам грехи! – сказал он. – С этого дня вы снова муж и жена. Аминь!

– Армаган! – сказал Мгер. – Истинно говорят святые отцы. Может статься, Господь сына пошлет нам, и тогда светоч Сасуна не угаснет.

– Что же мне делать? – молвила Армаган. – Муж – голова, жена – ноги. Ноги не могут не повиноваться голове. Бог даст нам сына, но мы нарушим обет и оба умрем, а дитя наше круглым сиротою останется.

– Пусть только Господь нам сына пошлет, – сказал Мгер, – пусть только пошлет он наследника, который двинул бы рать на Мсра-Мелика.

Тогда светоч царства Сасунского не угаснет, и мы с тобою можем умереть спокойно. Есть в мире закон: кто родился, тот умрет. Но если сын наш будет жить, мы снова в нем оживем. Сасунское царство не сгинет!

– Воля твоя, – молвила Армаган. – А все же обет мы нарушаем. Обнялись Мгер и Армаган. И тогда

Сорок лет за сорок месяцев им зачлось,

Сорок месяцев – за сорок недель,

Сорок недель – за сорок дней,

Сорок дней – за сорок часов,

А сорок часов – за единый миг.

Взыграл духом Мгер. Кровь в нем закипела. Вскочил он на Конька Джалали, поскакал на Сасун-гору. Созвал великое множество работников и мастеров, в честь Армаган неоглядный и прекрасный лес насадил, для Армаган дворец построил, в лесу всяких разных птиц и зверей поселил, лес тот стеною обнес.

– Отныне будет имя этой горе – Цовасар.

И стал Цовасар с той поры местом царской охоты.

В двух часах ходьбы от дворца Мгер красивый монастырь воздвиг и назвал его Богородица-на-горе. Поселил в той обители послушников, монахов, архимандритов, епископов, возле монастыря приютов настроил – для слепых, для престарелых, для калек, для убогих. Много добрых дел совершил царь Мгер.

Совершив их, Мгер спустился с горы и воротился в Сасун.

Истекло девять месяцев, девять дней, девять часов, и родился у сасунской царицы сын. Имя ему дали – Давид.

Итак, Давид появился на свет. Отец же его и мать за то, что обет нарушили, один за другим в могилу сошли.

Остался Давид сиротой.

Весь Сасун горевал.

Дехцун-цам в черные одежды облеклась, за семью дверьми заперлась в своем покое, обет дала:

– Я из дома не выйду, света Божьего не увижу до тех пор, пока не вырастет младенец Давид, не займет Мгеров престол и вновь не зажжет светоч Сасунского царства!

Ветвь Третья. Давид Сасунский

Пусть будет добром помянут наш сасунский Давид,

Народа всего десница – наш ненаглядный Давид!

Пусть будет добром помянут ещё раз Кери-Торос!

Пусть будет добром помянут добрый Горлан Оган!

Не добром пусть будет помянут мсырский владыка Мелик!

Не добрым словом помянем мы Пачкуна Верго!

Старуху сасунскую вещую помянем мы с вами добром,

И Дехцун-цам златокосую мы вновь помянем добром!

Хандут солнцеликую тоже мы с вами помянем добром!

Не добром пусть будет помянута дева Чымшкик-султан!

Не добрым… нет, добрым словом помянем Исмил-хатун!

Красу всех армян – Давида мы вновь помянем добром,

А ещё наших предков великих мы с вами помянем добром!

Вот уже и конец двум ветвям -

перейдем к ветви Давидовой.

Сказитель Ован из Мокса

Часть первая