Нил Шустерман - Междумир

• Название: Междумир
• Автор: Нил Шустерман
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Погибшие в автокатастрофе девочка Алли и мальчик Ник не умирают, а просыпаются в некоем промежуточном мире, где существуют такие же "недоумершие" дети, как они. Кроме того, в этом мире, как в музее, сохраняется всё, что достойно быть сохранённым. Алли всей душой стремится вернуться в мир живых. У Ника такого стремления нет, но для него находится другое, очень важное дело.

Головоломные приключения, захватывающий мир, яркие характеры, глубокие чувства — всё это есть в книге Нила Шустермана, первой части трилогии о скинджекерах Междумира. Это книга о детях, но... вряд ли для детей. То есть, они, конечно, тоже читают её с удовольствием, но подростки от 13 и до 100 почерпнут здесь много глубоких мыслей, чудесной лирики и мягкого, совсем не американского юмора.

Как всегда, огромная благодарность Linnea за безмерную поддержку и редакторское мастерство.

А вот с обложкой — беда. Я их делать не умею. Может, кто из читателей поможет?

sonate10

---

За каждым предметом в этих хранилищах стояла история, которой никто никогда не узнает; и то, что МакГилл обращался с этими вещами так неуважительно, так, прямо скажем, по-свински, заставило Алли возненавидеть монстра ещё больше.

Она открыла дверь в четвёртый и последний танк, ожидая и здесь увидеть нагромождения МакГилловых сокровищ. Но не тут-то было. Эта камера отличалась от других.

Мозг Алли не сразу воспринял то, что увидели глаза. Сначала ей подумалось, что это гигантский подвесной мобиль[31], вроде того, что она видела в Музее современного искусства: с потолка на цепях свешивались большие, непонятной формы и разной величины штуковины, и все они тускло светились, как маломощные лампочки.

Но тут одна из лампочек заговорила.

— А который час?

Алли вскрикнула и, отшатнувшись, ударилась спиной о переборку. Та отозвалась глухим, протяжным стоном.

— Который час? — снова спросила всё та же светящаяся штуковина. Нет, это была не штуковина, а мальчик, на год или на два моложе Алли, одетый в серую фланелевую пижаму и висящий вниз головой на верёвке, обкрученной вокруг его лодыжек. Голова мальчика болталась футах в пяти от пола. На спине из пижамы торчал акулий спинной плавник, а на груди красовался рисунок, изображающий акулу.

— Я... Я не знаю... — прошептала Алли.

— А. О-кей. — Мальчик не выглядел разочарованным. Он выглядел смирившимся с судьбой.

— Осторожно! — предупредила девочка, болтающаяся рядом с ним. — Он кусается.

Мальчик в пижаме заулыбался, показав несколько рядов острых, как бритва, похожих на акульи зубов.

— Такова природа морского хищника! — самодовольно заявил он.

Только сейчас, когда она опомнилась и как следует осмотрелась, в мозгу Алли забрезжило осознание того, чтó она, собственно видит. Все свисающие с потолка непонятные штуковины оказались Послесветами. Здесь было, должно быть, несколько сотен детей, висящих вниз головой.

Подвешивание было собственным изобретением МакГилла, и он им очень гордился. Поскольку в Междумире никого нельзя было ни ранить, ни изувечить, а МакГилл всячески стремился причинить как можно больше мук своим жертвам, он придумал новую форму пытки, удовлетворяющую сразу нескольким требованиям: во-первых, подвешивание давало возможность без особых забот складировать Послесветов, в которых он в настоящий момент не нуждался, а во-вторых, МакГиллу удалось создать обстановку, при которой его жертвы мучились от крайней, смертельной скуки.

Сама процедура была очень проста: жертву привязывали за щиколотки к длинному канату, после чего вздёргивали вниз головой. Никаких физических неудобств духам это не причиняло, но подумайте — какая жуткая скучища проводить в таком положении день за днём! Если наиболее близким заменителем настоящих пыток, которые МакГиллу страсть как хотелось бы учинять над своими жертвами, была смертельная скука, то пусть так и будет. Во всяком случае, когда ему самому становилось скучно, он шёл развлекаться в подвесочную камеру. Там он толкал первого попавшегося Послесвета, тот толкал другого, а этот третьего, раздавались оханье, кряхтенье и визги, и всё это было очень весело — похоже на винд-чайм[32], только вместо колокольчиков в нём были люди.

Когда подвесили Ника, он сперва не мог решить, что хуже — висеть здесь или сидеть в бочке с рассолом. Вонь тухлых яиц, безусловно, была куда хуже, чем запахи укропа и чеснока, которыми благоухал рассол, но, с другой стороны, здесь он не чувствовал себя таким одиноким. Любисток, в бочке достигший нирваны, принял перемену в судьбе философски, и не переставал улыбаться мудрой улыбкой; так что в конце концов Ник решил, что уж лучше находиться в полном одиночестве, чем висеть вниз головой рядом со счастливым придурком. Хотя, опять-таки, уж лучше придурок-Любисток, чем крикун или пацан, пытающийся превратиться в акулу.

Как только Квазиморды подтянули новые «колокольчики» вверх, они наляпали на них чёрной краской номера. По причине, которой Ник не мог постигнуть, ему присвоили номер 966, а Любистку — 266. К тому же, тот, кто писал, намазюкал двойку в обратную сторону.

— Какие у тебя волосы смешные, — сказал Любисток, когда Квазиморды убрались. — Стоят прямо вверх.

— Нет, — сварливо возразил Ник, — они висят прямо вниз!

Любисток пожал плечами.

— В Китае где верх, там низ, а ты же наполовину китаец.

— Японец, тупица! — взъярился Ник и двинул Любистку по плечу. Напрасно. Оба тут же начали раскачиваться и биться о своих соседей.

— Эй, полегче! — отозвался кто-то. — С нас хватает и МакГилла! Он любит приходить сюда и раскачивать нас. Два собственных идиота, занимающихся тем же самым — это уже чересчур.

Жалобы раздавались со всех сторон и тогда, когда Ник пытался влезть под потолок по собственному канату. Там, наверху, было забранное решёткой отверстие, через которое виднелось небо. Ник был уверен, что стоит ему выбраться на палубу — и уж он придумает, как сбежать отсюда. К сожалению, канаты были намазаны жиром, так что ему никогда не удавалось подняться выше, чем футов на десять, после чего он падал вниз и начинал биться о других «висельников». Это в свою очередь вызывало цепную реакцию охов и вскриков, которые напоминали уксусному крикуну, что неплохо бы начать орать, и он так и поступал. Воцарялся бедлам, и все дулись на Ника.

А вообще, кроме случайных стычек и коллективных визгов и криков заняться больше было нечем. Они висели и ждали, какое употребление найдёт для них МакГилл. Ник отдавался блаженным фантазиям о том, как придёт Мэри с сотней своих ребят и освободит его. Он даже представить себе не мог, что спасение придёт к нему в лице Алли.

***

— О Боже мой!

Алли стояла на запачканном серой полу подвесочной камеры, не веря своим глазам. Она попыталась посчитать, сколько здесь Послесветов, но сбилась со счёта. Много! На груди у каждого был намалёван номер, и у некоторых он зашкаливал за несколько сотен.

— Ты пришла освободить нас? — спросила девочка № 342.

Поскольку Алли не знала, удастся ли ей когда-либо спасти такое неимоверное количество Послесветов, она не стала отвечать на вопрос. Вместо этого она сказала:

— Я ищу двоих мальчиков. Они здесь новенькие. Одного зовут Ник, другого — Любисток.

Тут откуда-то с вышины раздался голос:

— Они на другой стороне.

Это говорил мальчик постарше, в бой-скаутской форме, с волосами цвета ржавчины, торчащими прямо вниз, что делало их похожими на опрокинутое пламя. Его канат был самым коротким — от головы мальчика до пола было не меньше пятнадцати футов. Он висел выше всех остальных и, естественно, имел наилучший обзор.

— Только и знают, что треплются без конца, — сердито сказал он. — Заставь их замолчать, надоели.

Алли вошла в самую чащу подвешенных и начала продираться сквозь них, попросту отталкивая их со своего пути. Те раскачивались, словно маятники, и ворчали, недовольные, что их потревожили. Алли попыталась вести себя поделикатнее, но всё равно — болтающимся на верёвках духам явно не нравилось её общество.

— Да заткнитесь вы, кретины! — взвился Бой-скаут. Алли призадумалась: интересно, если этот парень висит выше всех, то это автоматически делает его лидером группы? Или раз его так высоко занесло, то это даёт ему право заноситься над другими?

— Я сказал — заткнитесь! — рявкнул Бой-Скаут. — Будете шуметь — Оратор снова заорёт!

Оратор, который воспринял это замечание как напоминание о своих прямых обязанностях, тут же разорался. К несчастью, Алли как раз в это время проходила мимо него, и он завопил прямо ей в ухо. Алли рефлекторно выбросила руку в сторону и накрыла ладонью рот крикуна.

— А вот это, — веско сказала она, — совершенно ни к чему. Больше никогда так не делай. Никогда! — Оратор смотрел на неё ошалелыми глазами. — Ну что, договорились?

Пацан кивнул, и она убрала ладонь.

— А можно я совсем немножко покричу? — спросил он.

— Нет, — отрезала Алли. — Хватит, откричался.

— Вот чёрт, — был ответ, и после этого Оратор навсегда прекратил орать.

— Эй! — провозгласил кто-то. — Она заткнула нашего крикуна!

Вся подвесочная загремела от дружных внизголовых аплодисментов.

— Алли, это ты?

Ну, наконец-то, Ник! Девочка протиснулась ещё между несколькими «колокольчиками» и оказалась перед своими друзьями. Ник висел на высоте пяти футов над полом, так что его голова оказалась примерно на уровне её глаз. Любистка подвесили где-то на фут выше.

— Как ты сюда попала? — спросил Ник. — Я был уверен, что Проныра и тебя засунул в бочку!

— Я успела смыться до того, как он это сделал, — сказала Алли, слегка приврав.

— И ты просто так оставила нас там?!

Алли вздохнула. Они понятия не имеют, через что ей пришлось пройти, чтобы пробраться сюда, на это судно, но сейчас было не место и не время для рассказов. Она взглянула на Любистка, который улыбался и радостно размахивал руками, вися вниз головой.