Сергей Гомонов - Душехранитель

• Название: Душехранитель
• Автор: Сергей Гомонов
• Жанр: Прочие приключения

Представьте, что вы — телохранитель у крупного дельца, бывшего военного. Хозяин дает вам выходной, и именно в этот день на него устраивают покушение. Вы успеваете к умирающему, и он просит вас присмотреть за его дочерью, незадачливой предпринимательницей, поскольку не без оснований считает, что те люди не ограничатся покушением лишь на него. А девушка оказывается той еще штучкой. Но все это еще цветочки. Главное таится в том, что все они — не те, кем привыкли себя воспринимать…

---

Он жарил картошку на старой-престарой «прометейке». Где раздобыл это чудо техники «доброволец», Гарик боялся даже предположить, но вонь свиных шкварок разбудила бы и страдающего хроническим насморком. Еще бы не запотеть наглухо закрытому окну!

— Хоть бы форточку открыл! — проворчал Игорь, а потом сел и стал натягивать футболку. — Как эт самое, блин…

Бегом, бегом отсюда — на свежий воздух, куда угодно! Такие испытания выдерживают лишь неизменные общаговские тараканы…

«Доброволец» ухватил сковороду засаленным и прожженным в нескольких местах полотенцем, приглядывая местечко, на которое можно было бы поставить свою ношу. Стол загружен хаосом немытой посуды. Тумбочки тоже покрывает всякий хлам. И лишь табуретка у изголовья Гариковой кровати пока свободна. Относительно свободна: там лежит заляпанная жирными пятнами ростовская газета объявлений «Магия в клеточку». На нее-то и грохнул «доброволец» свою сковородку. Прямо на поданное Игорем объявление: «Белый маг, потомственный экзорцист, поможет изгнать злого духа из Ваших близких».

— Присоединяйся! — пригласил сосед и протянул ему вилку.

— Неохота! Хреново мне уже от твоей картошки. Пойду лучше, поболтаюсь по городу, — ответил Гарик.

«Доброволец» неосторожно ухватился за край сковороды, обжег палец и, матюгнувшись, со свистом втянул в себя воздух.

Ростов не очень изменил свой внешний облик за время отсутствия Гарика. Разве что стало больше всевозможных ларьков и киосков, появились рекламные щиты на проспектах, но, в целом, все было по-прежнему: парадный центр, грязные кривые улочки периферии, ростовчане — серые, озабоченные бытовыми проблемами, бегущие по улицам и нелепо отражающиеся в ярком великолепии витрин…

Ноги привели Игоря к зданию магазина одежды.

Парень остановился посреди тротуара…

Она стояла на своем месте, за стеклом, ни капли не похожая на своих соседок-манекенов. Те были куклами, пустышками, оболочками. Их грубо собрали на каком-то конвейере и выпустили в тираж. Они походили на людей, живущих благами этого мира: «Познакомлюсь с девушкой 170/90/60/90, не старше 30 лет, без в/п, но с в/о, натуральной блондинкой (брюнеткой, рыжей), без м/п, со своей ж/п, любящей готовить, стирать, убирать, шить и вытирать сопли детям. Неплохо, если с ней можно будет вести интересную беседу с 19.00 до 22.00. Секс обязателен и как можно в большем количестве. Наличие душевных терзаний не приветствуется. Пейджер номер такой-то, обращаться в рабочее время». Все эти манекены тоже были со своей, витринной, ж/п (о! и еще какой!), слащаво улыбались, навевая мысли о плотских утехах, и никогда не терзались — ни душевно, ни сердечно. Им была бы непонятна людская печаль — «Чего же мне не хватает? Наверное, романтики. Съездить, что ли, в заведенье сладостных утех, развеяться?» А в заведении наготове стояла еще одна гламурная партия пластмассовых красавиц. Тела, тела… Месиво из синтетической плоти, навешенных на эту плоть одеяний и примитивных моторчиков, которые определяли нехитрые действия оболочек…

А она… Кто был ее создателем? И ведь, скорей всего, он давно уже уволен за то, что допустил «производственный брак», наделив творение непозволительной индивидуальностью, кусочком своей глупой мечты — из-за чего теперь ее нельзя повторить…

Она по-прежнему пряталась в самом углу, затянутая в синий креп, скрывавший женственные линии прекрасного тела. Золотые волосы россыпью лежали на гладких покатых плечах. Чересчур одушевленный взгляд желтовато-зеленых глаз был направлен в никуда. Будь Гарик поэтом, он сказал бы: «Ее глаза смотрят в саму вечность». Но Гарик поэтом не был. Он даже не понимал, отчего каждый раз, проходя мимо этой витрины, останавливается и замирает в созерцании.

А сейчас в его памяти всплыло незнакомое слово: «Тан-рэй»… «Танрэй»… «Тан» — это «вечное»…

— Игорь Семеныч! — вахтерша баба Нюра отложила вязание и высунулась из своего окошечка на проходной общежития: — Звонили вам только што. Вот, — старушка нацепила на нос громадные очки и поднесла к глазам обрывок тетрадной промокашки, — и вам номер записала! Очень просили перезвонить! А мне што — мне не жалко! Звоните, сколько надоть…

Баба Нюра выставила перед Гариком допотопный дисковый телефонный аппарат с растрескавшимся морковного цвета корпусом. Он благодарно кивнул. Все-таки первый звонок по объявлению! С почином, что ли?

Трубку сняла женщина и убитым голосом спросила:

— Вы — Игорь? Ей совсем плохо. Вообще по гороскопу у нее сегодня тяжелый день. Но я разволновалась, больно уж она плоха…

Когда она примолкла, чтобы высморкаться, Игорь осведомился:

— Извините, но нельзя ли… эт самое… поподробнее?

— Поподробнее?

— Ну, ясно дело. Че у вас там стряслось?

— Конечно, Игорь… Игорь?…

— Семенович.

(«А что? Пусть уважают! Не всю ведь жизнь ему теперь в «гариках» бегать».)

— Игорь Семенович, — женщина тяжело запыхтела в трубку, снова хлюпнула носом и наконец стала объяснять: — Моя дочка Оля больна.

— Сколько ей лет? — ввернул он, чтобы казаться компетентнее.

— Шесть.

— Угу. И что Оля?..

— Месяц назад она стала дергать головой. Как-то не так, и часто… Я ее сначала ругала, чтоб не баловалась. Потом гляжу — а она это ж не нарочно. Знаете, будто воротник мешает. Два дня дергалась, потом перестала, я уж и забывать про то… грешным-то делом… начала… А тут простыла по слякоти, грипп зацепила где-то. А как на поправку пошла — так все обратно стала головой вращать. И еще хужее: глаза подкатывает, смехом захлебывается. А если куда пойдет — обязательно все перевернет. И не говорит совсем.

— А раньше говорила? — уточнил Гарик.

— Еще как! А теперь мычит только…

— Вы это… К врачу как?.. Ну, обращались? — для подстраховки спросил он.

Новоявленный «экзорцист» не ожидал, что с самого начала на него повалятся такие странные и тяжелые случаи.

— К врачу?! — с отчаяньем заорала в трубку женщина. — Да эти врачи мою сестру с ног до головы исполосовали! Она у них под ножом померла. Чтобы я… Олю?! Им?! Да и батюшка мне сказал, что это злой дух!

— Какой батюшка? — не понял Игорь.

— Наш поп, к которому я Ольгу водила. Отец Савелий. Он сразу определил, что в нее вселился бес! Вы приедете, Игорь Семенович? Христом-богом прошу! На вас вся надежда! — она снова приготовилась рыдать, а потому Гарик спешно вставил:

— Скажите адрес и как добраться.

Несмотря на поздний час, он поехал «по вызову». Его встретила маленькая высохшая женщина с полубезумными глазами и висящим на впалой груди крестом. Едва открыв гостю дверь, она убежала. Впрочем, даже будь Игорь вором, красть отсюда было нечего.

Под ногами все время путались кошки, какая-то рыжая собачонка с пронзительным лаем, валявшиеся где попало обгрызенные куриные кости. Запах в квартире стоял нестерпимый.

Женщина снова появилась. Когда они разговаривали по телефону, Гарик, слыша ее голос, не дал бы клиентке больше тридцати, но сейчас, при виде этих кудрявых, посеченных, посеребренных сединой волос цвета «перец с солью», добродушного, но съеженного преждевременными морщинами лица, изуродованных работой «запущенных» рук, передумал и прибавил еще лет пятнадцать, а то и двадцать.

— Молчи! — прикрикнула хозяйка на собаку, но псина залилась еще более громким и визгливым лаем. — Пойдемте, што стоите?

— Чтобы… эт самое… чтобы ваш крокодил меня не съел…

— Муська, засранка, снова посреди коридора нагадила?!! — кошка, которая, вероятно, значилась в списке жильцов как «Муська», поспешила удрать из прихожей подобру-поздорову. — Ну, подожди у меня, стерва, — и женщина открыла перед Гариком облезлую дверь.

Комната походила на келью религиозного фанатика. Вся она была увешана распятьями, иконами и заставлена множеством похожих на макароны церковных свечей («Если бы их продавали на вес, то пара килограммов здесь точно будет», — подумал Гарик).

В углу стояла детская деревянная кроватка, слишком маленькая для своей обладательницы. Мышцы лица, руки и ноги девочки находились в беспрестанном движении. Иногда казалось, что она проделывает все это нарочно, с какой-то непонятной, одной ей ведомой целью. Но первоначальное чувство, что это — дурацкий розыгрыш, сменилось ужасом, когда Оля, мыча, вдруг без помощи рук и ног начинала корчиться и подпрыгивать в кроватке, едва не вылетая из нее через верх.

— Батюшка сказал, что это — во искупление наших грехов…

Игорь криво усмехнулся:

— А к другому батюшке вы не пробовали?

— Да Господь с вами! Отец Савелий истинную правду сказал: Ольгу я без отца вырастила. Нельзя было этого делать! Грех великий прелюбодеяния затеяла, одна боялась на старости лет остаться… Вот и расплата, што только о себе тогда думала… Оля, это хороший дядя, слышь меня? Он тебе поможет! Ты верь ему, слышь?.. Ты не трепыхайся, сдержись, а!