Константин Рыжов - 100 великих монархов

• Название: 100 великих монархов
• Автор: Константин Рыжов
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-9533-0909-0

Автор этой книги справедливо полагает, что «интерес к судьбам сильных мира сего, и прежде всего к жизни монархов, всегда был, есть и будет». Вот только выбрать из них сто великих весьма непросто. В этой книге вы прочитаете не только о тех правителях, чьё величие признано всем миром, не только о святых и победоносных владыках, но и о жестоких тиранах и даже о монархах, снискавших славу авантюристов и тем не менее оставивших в истории неизгладимый след. Отчасти в этом и заключается интрига повествования, герои которого предстают живыми людьми со всеми их пристрастиями и привычками.

---

КАРАКАЛЛА

По свидетельству Геродиана, оба сына императора Септимия Севера — Каракалла и Гета — были испорчены роскошью и столичным образом жизни, чрезмерной страстью к зрелищам, приверженностью к конным состязаниям и танцам. Братья постоянно ссорились между собой из ребяческого самолюбия, из-за перепелиных боёв и петушиных сражений или когда происходили драки между другими мальчиками. Их увлечения зрелищами или музыкой всегда приводили к ссорам; им никогда не нравилось что-нибудь общее: всё приятное одному, другому было ненавистно. С обеих сторон их подзадоривали льстецы и слуги, угождая их детским прихотям и сталкивая братьев между собой. Отец, зная об этом, пытался сблизить и образумить сыновей, но все его усилия были тщетны. Чтобы приучить детей к власти, он брал их с собой в походы: и в Парфянский, и в Британский. Каракаллу он рано женил на дочери префекта претория Плавтиана, рассчитывая, что в результате брака он образумится. Но не слишком довольный браком и женившийся более по принуждению, чем по своей воле, Каракалла враждебно относился к молодой женщине: не делил с ней ни ложа, ни трапезы, чувствовал к ней отвращение и часто грозил убить её, как только станет единственным обладателем власти. Говорят, что он даже не скрывал своего намерения занять престол любой ценой. В Британии, когда Септимий Север окончательно слёг в постель, сражённый тяжёлым недугом, Каракалла стал усиленно заискивать перед солдатами, а на брата клеветал самым недостойным образом. Тяжелобольной, немощный, отец казался ему тягостным и обременительным. Он уговаривал врачей и прислужников как-нибудь повредить старику во время лечения, чтобы скорее от него избавиться. Врачи отказались исполнить этот бесчеловечный приказ. Поэтому, когда Септимий в 211 году всё-таки умер, Каракалла первым делом велел перебить всех домочадцев и врачей, которые не послушались его указаний, а потом воспитателей, которые обучали их с братом, так как они надоели ему, настоятельно упрашивая жить в согласии. Наедине богатыми дарами и обещаниями он угождал военачальникам для того, чтобы они убедили войско провозгласить императором его одного. Воинов он, однако, не соблазнил: они оказывали одинаковое почтение и преданность обоим.

Вторая жена Септимия Севера императрица Юлия Домна, а также высокопоставленные лица пытались примирить братьев. Каракалла, поскольку все противодействовали ему в его желаниях, больше по необходимости, чем по доброй воле склонился к дружбе и согласию, скорее показному, нежели истинному. По возвращении в Рим братья, не доверяя друг другу, поспешили разделить дворец пополам. По их приказу были наглухо забиты все проходы между двумя частями дворца. Каждый делал всё что мог, лишь бы как-нибудь освободиться от брата и получить в свои руки всю власть. Перепробовав все виды коварства, Каракалла потерял терпение и решил действовать открыто. 26 февраля 212 года он внезапно напал на Гету в спальне Юлии Домны и заколол его мечом. Осуществив убийство, он выскочил из спальни мачехи и с громким криком бросился вон из дворца. Воинам дворцовой стражи он велел, чтобы они без промедления проводили его в преторианский лагерь, где под охраной у него будто бы есть ещё надежда спастись: оставаться здесь во дворце — значит идти на верную гибель. Не зная, что произошло внутри дворца, те поверили и, так как он бежал без оглядки, все выбежали вслед за ним. Оказавшись в лагере и в храме, где преклоняются перед войсковыми значками и статуями, Каракалла, бросившись на землю, стал давать благодарственные обеты и приносить жертвы за спасение. Когда об этом сообщили воинам, все они, поражённые, сбежались к нему. Каракалла выступил перед ними, но не стал прямо рассказывать, что, собственно, произошло, а кричал только, что избежал опасности и козней заклятого врага, что в тяжкой борьбе еле-еле осилил врагов, что под угрозой были они оба, и в его лице милостивая судьба сохранила хотя бы одного государя. Тут же он пообещал выдать каждому войну за своё спасение и единовластие по две тысячи пятьсот аттических драхм, а также в полтора раза увеличить получаемое ими довольствие. Закончив речь, он велел преторианцам разойтись и сразу получить эти деньги из храмов и казнохранилищ. Услыхав о таких суммах и сообразив, что произошло, воины объявили Каракаллу единственным императором, а Гету провозгласили врагом.

В скором времени были убиты все близкие и друзья брата, а также и те, кто жил во дворце на его половине; слуг перебили всех; возраст, хоть бы и младенческий, во внимание не принимался. Откровенно глумясь, трупы убитых сносили вместе, складывали на телеги и вывозили за город, где, сложив их в кучу, сжигали, а то и просто бросали как придётся. Вообще погибал всякий, кого Гета хоть немного знал. Уничтожали атлетов, возниц, исполнителей всякого рода музыкальных произведений — словом, всех, кто услаждал его зрение и слух. Сенаторов, кто родовит или побогаче, убивали по малейшему поводу или вовсе без повода — достаточно было для этого объявить их приверженцами Геты. Были перебиты все, кто происходил из императорского рода. Умерщвлён был и двоюродный брат самого Каракаллы, также носивший фамилию Севера, и некоторые другие. Из сенаторов погибли все представители патрицианских родов. Каракалла засылал своих людей и в провинции, чтобы истреблять тамошних правителей и наместников как друзей брата. Каждая ночь несла с собой убийства самых разных людей. Весталок он заживо зарыл в землю за то, что они якобы не соблюдают девственность. Рассказывают, что однажды император был на скачках, и случилось так, что народ чуть посмеялся над возницей, к которому он был особенно расположен; приняв это за оскорбление, он велел воинам броситься на народ, вывести и перебить всех, кто дурно говорил о его любимце. Поскольку невозможно было отделить виноватых от невиновных, воины беспощадно отводили и убивали первых попавшихся. Жена императора Плавтилла также была сослана и умерщвлена. После этого Каракалла взял в жёны свою мачеху Юлию Домну, которая была очень красива. Говорят, что она сама, для того чтобы соблазнить его, будто случайно обнажила перед ним большую часть своего тела. Каракалла сказал: «Я пожелал бы, если бы это было дозволено». На что она ответила: «Если угодно, то и дозволено». Когда он услышал это, его необузданная страсть усилилась. Вопреки всем законам он справил свадьбу, прибавив к братоубийству ещё и кровосмесительство.

После всех этих событий Каракалла весной 213 года отправился в Галлию. Прибыв туда, он немедленно убил нарбонского проконсула. Совершив вслед за тем множество других беззаконий, он отправился на Восток и остановился в Дакии. Здесь, чтобы упражнять своё тело, император много занимался ездой на колесницах и избиением разных зверей с близкого расстояния. Всех тамошних германцев он расположил к себе и вступил с ними в дружбу; кое-кого из них брал к себе в отряды и в личную свою охрану. Часто, сняв с себя римский плащ, он менял его на германскую одежду. Варвары радовались, глядя на это, и любили его чрезвычайно. Римские воины тоже не могли нарадоваться на него, особенно благодаря тем прибавкам к жалованью, на которые он не скупился, а ещё потому, что он вёл себя совсем как воин: первый копал, если нужно было копать, рвы, навести мост через реку или насыпать вал, и вообще первым брался за всякое дело, требующее рук и телесного усилия. У него был простой стол; случалось, что для еды и питья он пользовался деревянной посудой. Хлеб ему подавали своего изготовления: он собственноручно молол зерно — ровно столько, сколько нужно было на него одного, замешивал тесто и, испёкши на углях, ел. От всего дорогостоящего он воздерживался; пользовался только самым дешёвым, тем, что доступно и беднейшему воину. Он старался создать у солдат впечатление, что ему очень приятно, когда его называют не государем, а боевым товарищем. В походах он чаще всего шёл пешком, редко садился в повозку или на коня; своё оружие носил сам. Случалось, он на своих плечах нёс значки легиона, огромные, да ещё щедро украшенные золотом, так что самые сильные воины едва могли нести их. Благодаря этим и другим такого рода поступкам в нём полюбили воина; его выносливость вызывала восхищение; да и как было не восхищаться, видя, что такое маленькое тело приучено к столь тяжёлым трудам.

Из Фракии Каракалла переправился в Азию, пробыл некоторое время в Антиохии, а потом прибыл в Александрию. Александрийцы приняли его очень торжественно и с большой радостью. Никто из них не знал о тайной ненависти, которую император уже давно питает к их городу. Дело в том, что Каракалле несколько раз доносили о насмешках, которыми будто бы его осыпали горожане. Решив примерно наказать александрийцев, он велел самым цветущим юношам собраться за городом якобы для военного смотра, окружил их войсками и предал поголовному истреблению. Смертоубийство было такое, что кровь потоками текла по равнине, а огромное низовье Нила и всё побережье близ города было окрашено кровью. Поступив таким образом с городом, он вернулся в Антиохию и начал войну с парфянами.