Юрий Барков - Запретный дневник

• Название: Запретный дневник
• Автор: Юрий Барков
• Издательство: Ультра.Культура
• Жанр: Эротика
• Год: 2004
• ISBN: 5-9681-0008-7

Роман Юрия Баркова «Запретный дневник» был представлен в 2003 году на московском конкурсе «Русский Декамерон». Автор — не родственник известного в XVIII веке Ивана Семеновича Баркова, написавшего «Девичью игрушку», но по духу близок ему, хотя и пишет прозу. В центре внимания романа отношения главного героя с… иконой Девы Марин. В нем эротика переплетается с философскими рассуждениями о высшем смысле человеческого существования.

Мы предлагаем читателю самому составить представление о столь неожиданном проявлении чувств.

---

Жить с нею было бы невозможно. А замуж выйти она хотела за богатого.

В этом смысле моя жена почти что идеал. Она считает, что у каждого в семье может быть своя жизнь, лишь бы она не оскорбляла другого. И старается не вмешиваться по мелочам; вдобавок, ее память обладает замечательным свойством быстрой забывчивости. Но теперь что-то почувствовала и она. Во-первых, мы стали реже сношаться уже по моей инициативе (точнее, безынициативности), что должно было показаться ей странным. На протяжении всей нашей брачной жизни инициатива к совокуплениям всегда была моей. Но не могу сказать, что жена моя фригидна. Она вовсе не холодна, легко заводится и практически всегда доходит до оргазма. И любит это дело. Просто по сексуальной физиологии ей требуется ебать-ся немного меньше, чем мне, я ее несколько перегоняю и потому лидирую в половой жизни. Впрочем, к этому лидерству она относится с совершенным пониманием, не обижается и старается соответствовать. И когда я перестал ее домогаться с прежней силой и частотой, это удивило и озаботило мою супругу. И прежде всего она, что для нее совершенно естественно, подумала, что я разряжаюсь где-то на стороне. Впервые в жизни она решила за мной следить. Это было так смешно и трогательно: взволнованная уменьшением количества половых контактов женщина пытается проследить за своим сексуальным партнером, совершенно не умея этого делать.

Начала она, конечно же, с расспросов: где я был накануне, и почему вернулся домой поздно вечером, и когда планирую вернуться завтра. Я подробно отвечал: пришлось задержаться на работе из-за множества дел, было поздно и транспорт плохо ходил и так далее… Она и сама прекрасно знала это и пылала таким желанием мне поверить на слово, что даже если бы я нагло ей врал, она все равно бы мне верила. Но все было правдой. А вот если бы я попытался искренне объяснить ей, на что и как расходую свою половую энергию, — она вряд ли поверила бы. Да и кто бы поверил?

Она пыталась следить за мной на улице. Настороженный предыдущими расспросами, я легко заметил ее, вошел в знакомый мне книжный магазин, прошел через служебные помещения, вышел с обратной стороны, обогнул здание и снова вошел через главные двери.

Моя дорогая жена стояла внутри, невдалеке от входа, и беспомощно крутила головой, пытаясь сообразить, куда я подевался. Я подошел сзади и обнял ее. Она крутнулась в моих руках и прижалась ко мне с чувством облегчения, что все закончилось, и я нашелся, и больше ей уже не нужно ни за кем следить, и ничего придумывать, и все, слава богу, в порядке. Волна нежности к этой милой женщине в моих объятиях окатила меня и подняла мою плоть; ни слова не говоря, я повлек ее внутрь магазина — она легко и с удовольствием мне подчинялась, там, в подсобном помещении, когда проходил, отметил, была маленькая незапирающаяся каморка уборщицы. Слава богу, никем не замеченные, мы ввалились внутрь почти полной темноты. Я устроился на колченогом стуле, быстро расстегнул и спустил брюки. Жена возилась со своими неудобными трусиками. Наконец она освободилась от них и оседлала меня. Держась рукой за мой торчащий кол, она стала осторожно насаживаться на него, в конце концов уселась полностью и начала елозанье. Я вначале не ответствовал ей, тихо целуя в губы. Но упорные женины фрикции подстегнули и меня. Я начал поддавать снизу, качающаяся башня на мраморных столпах уже обозначилась вдали, как вдруг ножки стула разъехались, и мы, отчаянно ебясь, очутились на полу. Но не прекратили своего занятия, потому что жена уже перешла ту грань, когда не могла остановиться и слезть с хуя. Она все так же продолжала гарцевать на мне, еле сдерживаясь, чтобы не стонать в голос от сладострастия.

Когда мы покидали каморку, я глянул на раздолбанный нами, в прямом смысле слова, стул и подумал, что больше мне вернуться сюда не придется.

Так что усилия жены следить за мною увенчались в конце концов тем, чем и должны в идеале заканчиваться всякие подозрения и размолвки в семейной жизни между супругами, — еблей.

Апрель,1

Не пойму, в какой степени первоапрельский розыгрыш относится к моим отношениям с Богом. Для чего Он заставил мою жену, в общем не интересующуюся христианской мифологией, купить и подсунуть мне апокрифические евангелия? В чем Он хочет подначить меня? В том, что я не знаю, кем все-таки были братья Иисуса, и главное — от кого? Я твердо решил не ревновать к Иосифу. Но в жизни женщины бывает и не только муж. Мне ли не знать этого? Ей было пятнадцать лет, когда она родила Иисуса Эммануила (ведь у него было двойное имя). Она была совсем молода. Со всеми присущими молодости максимами: например, желала оставаться всю жизнь девственной. Благодаря Богу, этого не случилось. Она прожила недолгую, по современным меркам, для женщины жизнь и умерла, когда ей было не то пятьдесят три, не то пятьдесят шесть лет, во всяком случае менее шестидесяти. А в каком возрасте она изображена на Дивеевской иконе? В пятнадцать? В шестнадцать? Ко всему выходит, я сожительствую с несовершеннолетней? Вот не хватало еще нарушить отечественные законы. Но как здорово, что она так молода! Мужчина и сам омолаживается, имея сексуальной партнершей девушку. Еще лучше, разумеется, ебаться с девственницами. Хоть это и разовая акция. Жены удивляются, почему мужья любят уходить к молоденьким. Да потому, что старенькие не дают. Не дают того, что надобно мужчине. А молодые к тому же впрыскивают свежие соки.

Но, что бы ни говорили про вечную непорочность, Мария все-таки женщина, и такой мне нравится. Мне вообще все в ней чрезвычайно нравится — не могу найти ни в чем никакого изъяна.

Свою жену я взял уже не девушкой и даже знаю, кто первый ее откупорил и пользовал. Как-то мы ехали в троллейбусе, он остановился у небольшого трехэтажного дома на узкой улице, и она показала:

— Вот эти окна.

Ничего больше не сказала, но я понял, что это именно та квартира, где ей сломали целку и куда она бегала в начале своей половой жизни, не в силах совладать с желанием ебаться. Знаю и второго, кто пользовался ею. Ко второму они с подругой, вдвоем жившие в одной комнате в доме отдыха, пробирались по ночам, и он еб их по очереди, приходящих к нему, — сперва одну, потом другую. Хорошо, никто из ебарей не соорудил ей тогда ребенка. Я был у нее, по ее же рассказам, третьим, хотя, понятное дело, не последним. Она была у меня двенадцатой, и на этой дюжин-ке я бы и остановился, когда бы не Мария. Историю сексуальной жизни жены я почти что принял. А вот история жизни Марии меня переворачивает. Нельзя ревновать женщину к тем, кто был до тебя. И все же. Кто сделал ему братьев? Неужели старый Иосиф, доживший, кстати, до ста одиннадцати лет? Умерший, между прочим, еще при жизни Иисуса. И бывший, по воспоминаниям последнего, очень бодрым стариканом. Ну, мог, мог! А все-таки?

Апрель, 2

Жена еще в начале нашей семейной жизни сама сразу же рассказала мне про ебавших ее самцов, предусмотрительно охарактеризовав их способности ниже моих. И второго я полностью простил: дамский угодник, не делавший различия между двумя молоденькими женщинами. Главное для него было получить удовольствие от новой свежей пизды, а любви — самого опасного — между ними не было. Можно представить, как моя будущая жена приходила второй к нему, ибо подруга была побойчее, как он, лежа голый на кровати, приказывал ей раздеться и взять в рот его уже вымытый после предыдущей партнерши хуй. Как будущая моя суженая облизывала его залупу, пока он проталкивал свои длинные пальцы сзади ей во влагалище.

Как он насаживал ее сверху на себя, и она подпрыгивала на его чреслах, теряя рассудок от сладострастия. Я его простил. А вот первого…

Его я возненавидел. И хотя прошло уже больше восемнадцати лет, чувство еще свежо. Женщина всегда привязывается к своему первому ебарю. В этом и есть смысл для мужа первым проткнуть жене целку. И хотя никакой привязанности к этому ее первому в ней никогда не проявлялось, сама возможность этой зависимости бесила меня. Я опять же представлял, как, преодолев девичье сопротивление, он своим поганым членом делал из моей будущей жены женщину для себя. И она была ею, жила с ним некоторое время, пока не появился второй, и сразу же за тем, согласно ее легенде, — я. И хотя именно я стал ее окончательным мужчиной (мелкие измены не в счет), ревность к первому меня не оставляет.

А как, интересно, было в жизни Марии? Предварительно благую весть принес ей ангел. А потом явился некто в облике невероятно прекрасного юноши (не надо забывать, ей самой было тогда всего четырнадцать лет) и твердо предсказал ей рождение Иисуса. Откуда такая уверенность? Может быть, он ее и обрюхатил? У Иосифа были, известно, сыновья от первого брака. По первоначалу он даже выбирал: не выдать ли Марию за какого-нибудь из них замуж, не знал за которого. Так, может быть… их дело-то молодое. Молодым поебаться что стакан воды выпить. По себе помню. Но у моей Марии было это все не так. Не так просто. Бог здесь, думаю, поработал. И именно Он был у нее Первым. Дальше — не знаю: может быть, ангел, может быть, названые братья, может быть, Иосиф. Чего не может быть — что у нее никого не было до меня. Чересчур самонадеянно. А хотелось бы! Хотелось бы этой чистой истории — только Бог и я. Первый и последний. А вдруг в нее влюбится еще кто-то после меня? Не предотвратишь ведь. Невозможно с гарантией удержать женщину возле себя навечно. Наша с Богом история — лишнее подтверждение. Хотя эта мысль для меня слишком жестока. Пока что я в Марии уверен; а дальше — лучше мне умереть.