Роберт Пейн - Ленин. Жизнь и смерть

• Название: Ленин. Жизнь и смерть
• Автор: Роберт Пейн
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-235-02456-7

Изданная в Великобритании в 1964 году, эта книга, переведенная на многие языки, до сих пор является одной из самых популярных биографий В. И. Ленина за рубежом. Свою главную задачу Р. Пейн видел в том, чтобы написать историю «сломленного, измученного, невероятно щедро одаренного природой человека, единственного в своем роде, которого без колебаний можно назвать политическим гением». Удалось ли автору достичь цели? Теперь, с выходом книги на русском языке, судить об этом может не только зарубежный, но и отечественный читатель.

В творческом наследии Р. Пейна немало и других интересных биографий. Эта книга — дебют Роберта Пейна в России. Книга иллюстрирована черно-белыми фотографиями.

---

Из этих рассуждений как будто следует, что Ленин еще не до конца продумал проблему, он говорит о захвате власти социал-демократами в общих словах. Однако, и на это нужно обратить внимание, он предупреждает, что не надо отождествлять социал-демократов с бланкистами, которые «не могут себе представить политической борьбы иначе, как в форме политического заговора». «Социал-демократы… — замечает Ленин, — в подобной узости воззрений неповинны; в заговоры они не верят; думают, что время заговоров давно миновало…» Пройдет время, и станет ясно, что программа, изложенная Лениным в этой работе, по сути своей и явилась программой заговора, впитавшей в себя воззрения как Нечаева, так и Маркса.

Когда Ленин писал «Задачи русских социал-демократов», в России насчитывалось не более трехсот-четырехсот человек, готовых назвать себя членами социал-демократической партии. Брошюра Ленина достигла своей цели, она сплотила и усилила их ряды. С момента анонимного издания рукописи в Женеве в архивах царской тайной полиции попадаются донесения, в которых ее название фигурирует наряду с прочей запрещенной литературой, найденной при обысках в квартирах арестованных революционеров. За период с 1898 по 1905 год экземпляры работы Ленина были «засечены» царской охранкой в Санкт-Петербурге, Москве, Смоленске, Казани, Орле, Вильно, Иркутске, Архангельске, Ковно и в других городах. Нет ничего удивительного в том, что эта брошюра так быстро распространилась и получила отклик в рабочей среде по всей стране. Было нечто романтически-заманчивое в том, как ее автор превозносил пролетариат, противопоставляя его всем остальным слоям общества. В каком-то смысле, как мы уже отмечали, будущие ленинские творения станут дальнейшей разработкой идей, заложенных в «Задачах русских социал-демократов», где так явственно вырастает образ вооруженного русского пролетариата, ступающего по головам остального российского люда.

Но в тот первый год своей ссылки в Шушенском он, повторяем, писал совсем мало. В основном он охотился, рыбачил, общался с местными жителями и даже организовал что-то вроде неофициальной юридической конторы. Со всей округи по воскресеньям к нему приходили крестьяне, и он помогал им советами как юрист. И конечно, он читал, много, запоем. Работа над книгой «Развитие капитализма в России», которую он задумал как русский аналог «Капитала» Маркса, продвигалась медленно, рывками, без единого плана. Книга вырастала из кусочков, из разрозненных статей, подготовленных для журнальных публикаций, главный замысел не вырисовывался отчетливо. Он то возвращался к книге, то бросал, смотря по настроению. Настоящая жизнь для него была на природе. Он как будто знал, что пройдет это время, и он до конца своих дней будет дышать смрадным воздухом больших городов, окутанных дымом заводов и фабрик. В Сибири он пользовался, как оказалось, последней возможностью побыть просто человеком, насладиться ощущением близости к природе. Здесь не надо было загонять свое естество в жесткие рамки им же самим придуманных догм.

В первой половине октября Ленин наведался в село Тесинское, где отбывали ссылку В. В. Старков[15] и Г. М. Кржижановский. Они жили вольготно, в большом двухэтажном доме. Приятели подолгу беседовали, бывало, не замечая, как прошла ночь. Все вместе ходили на охоту. Кржижановский страдал недугом, характерным для ссыльных, — нервным истощением. Иногда на него находили приступы глубокой меланхолии. У Ленина нервы были покрепче, и ему эта меланхолия казалась странной. Но вот пришел ноябрь, Шушенское утонуло в снегах; казалось, вся жизнь замерла, скованная льдом. Тут не выдержал и Ленин. Он тайно уехал в Минусинск к своему молодому другу Райчину и к другим товарищам по ссылке. Здесь, среди своих, он воспрял духом. Мысль о возвращении в занесенное снегами Шушенское. приводила его в такой ужас, что он даже не подумал, какому риску подвергнул себя: ведь его отсутствие заметила полиция.

Даже в южных районах Сибири лютая зима дает себя знать. Многими месяцами деревни стоят, погребенные под снегом, полностью отрезанные друг от друга. Но та зима оказалась на редкость мягкой. Часто целыми днями светило солнце и становилось тепло, а то вдруг налетала пурга. К Ленину в Шушенское на десять дней приехал Кржижановский. И снова для Ленина наступило счастливое время. Он не особенно любил надолго предаваться уединению, хотя много раз говорил совсем обратное. Но Кржижановский погостил и уехал, и он остался один на один с невыносимым безмолвием сибирской зимней ночи, утративший связь с остальным миром. Почта доходила редко. Ограниченный деревенским окружением, он тосковал, ему хотелось более широкого общения. С деревенскими было скучно. В это время он написал письмо матери с просьбой прислать ему, если это возможно, охотничью собаку. Еще летом первым об этом заговорил Марк Елизаров, но тогда Ленин вяло откликнулся на его предложение. Теперь же он просто мечтал завести собаку. Неужели нельзя прислать в корзине щенка охотничьей породы? Одиночество и впрямь начинало серьезно его тяготить.

В Шушенском не так много было людей, с которыми он мог говорить на своем уровне. Кроме него там жил еще один социал-демократ, поляк, по фамилии Проминский, сосланный в 1895 году. По профессии он был шляпный мастер. Проминский был из тех революционеров, которые, выступив однажды с какой-нибудь акцией протеста, тут же попадаются и потом всю жизнь несут за это наказание. Это был тихий, приятный, совершенно безобидный человек; он имел жену и шестерых детей. Читал мало, был почти не образован, но зато полон революционного задора. Последнее выражалось в том, что он любил петь революционные песни на польском языке, и ему всегда подпевали ребятишки. Ленину нравился Проминский, он любил с ним петь, они вместе ходили на охоту, но близкими друзьями так и не стали. Когда, спустя годы, произошла Октябрьская революция, Проминский все еще жил в Красноярском крае, мастерил фетровые шляпы, пел революционные песни, гордился своим революционным прошлым. В 1923 году он наконец написал письмо Ленину с просьбой разрешить ему вернуться в Польшу. По пути на родину, в вагоне поезда, он умер.

Был в Шушенском еще один ссыльный, молодой рабочий Путиловского завода из Петербурга, арестованный как организатор стачки. Его звали Оскар Энгберг, по национальности он был финн. Этот знал еще меньше, чем поляк Проминский, хотя поговаривали, что он все-таки прочел несколько книг в своей жизни. Ленину они оба искренне полюбились, но слишком велика была разница в их интеллектуальном уровне. Ленин попытался сблизиться с учителем местной школы и священником, но из этого ничего не вышло. Они предпочитали проводить время привычным для себя образом, играя в карты и выпивая. Молодой рыжебородый революционер стеснял их своим присутствием.

С крестьянами, с которыми он любил охотиться и рыбачить, отношения складывались не легко. Их вовсе не интересовала революция и мало заботили мировые проблемы. Среди них ему больше всех нравился простодушный Сосипатыч. Он все время делал Ленину какие-нибудь подарки: то принесет живого журавля, то кедровую шишку, — словом, что-нибудь такое, что, по его мнению, могло бы приятно удивить культурного человека, прибывшего в незнакомый край из далекой западной России. Сосипатыч замечательно знал родные места и иногда пускался в длинные, утомительные для Ленина рассказы, мало ему интересные. Но зато он был истинным кладезем конкретных знаний, когда разговор касался положения крестьян в Восточной Сибири, и потому он был более всех остальных приближен к Ленину в ту долгую зиму.

Под конец зима разгулялась не на шутку. Ленин оказался буквально заточенным в своей маленькой, заваленной книгами каморке. В соседней комнате громко распевал песни пьяным голосом хозяин, Аполлон Зырянов, а за окном валил снег и бушевала пурга. На подоконнике с наружной стороны росли торосы из снега. Ленин, сидя за столом, на свободном от книг уголке, писал каждое воскресное утро письмо матери, благодарил ее за присланные газеты и книги, которые приходили, правда, с таким опозданием; далее он сообщал ей о разных незначительных событиях, например, что заболел Энгберг и его отправили в больницу в Минусинск; или недоумевал по поводу того, что по какой-то загадочной причине Проминскому, шляпному мастеру из Польши, было снижено содержание со ста тридцати одного рубля в месяц до ста двадцати одного рубля, и теперь только Господь знает, как он будет кормить жену и шестерых детей на такие жалкие деньги, ведь его шляпы никому здесь не нужны. «Погода здесь все еще очень и очень холодная, — писал он, — сибирская зима хочет все-таки дать себя знать».

Заколдованное царство

В России весна не приходит — она разражается как гром среди ясного неба. Стоит холодный день, все сковано морозом, а назавтра вдруг воздух полон весенних звуков: журчат талые воды, в безоблачном небе высоко поют птицы, из-под снега пробивается ароматный дух земли, наливаются соками деревья. Весна в России врывается в природу, она пьянит, как дурман.