Роберт Пейн - Ленин. Жизнь и смерть

• Название: Ленин. Жизнь и смерть
• Автор: Роберт Пейн
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-235-02456-7

Изданная в Великобритании в 1964 году, эта книга, переведенная на многие языки, до сих пор является одной из самых популярных биографий В. И. Ленина за рубежом. Свою главную задачу Р. Пейн видел в том, чтобы написать историю «сломленного, измученного, невероятно щедро одаренного природой человека, единственного в своем роде, которого без колебаний можно назвать политическим гением». Удалось ли автору достичь цели? Теперь, с выходом книги на русском языке, судить об этом может не только зарубежный, но и отечественный читатель.

В творческом наследии Р. Пейна немало и других интересных биографий. Эта книга — дебют Роберта Пейна в России. Книга иллюстрирована черно-белыми фотографиями.

---

Однако основным предметом его исследований всегда была советская власть, это странное образование, возникшее во время революции 1905 года. Ленин постоянно изучал и развивал идею советской власти, пытался вместить ее в новые теоретические рамки, предрекая ей все новые и совершенно не вообразимые перспективы. В работе «Детская болезнь „левизны“ в коммунизме», написанной весной 1920 года, он заявлял следующее: «Идея Советской власти теперь возникает во всем мире, распространяясь с невероятной быстротой среди пролетариата всех стран». Но вот что интересно: он никогда не мог дать точное определение советской власти. Что это? Советы рабочих? Или диктатура пролетариата? Или слова, за которыми скрывался факт его личной диктатуры? В своих статьях и речах он пытается решить эту проблему, подходит к ней и так и этак, бьется, без конца выдумывая все новые определения, по сути — слова-заменители. «Совет», «диктатура», «пролетариат», «коммунизм» — все в одном контексте, и он жонглирует ими, как хочет. А однажды на съезде Советов в 1921 году в своей речи он признал, что, с точки зрения теории Маркса, пролетариат в России еще не сформировался как класс. Шляпников, тот самый, что организовал встречу Ленина на Финляндском вокзале, сильно рискуя впасть в немилость, на это заметил: «Тогда разрешите вас поздравить с тем, что вы являетесь авангардом несуществующего класса». Разумеется, его реплика предназначалась не для ленинских ушей.

Снова и снова в своих работах Ленин возвращается к теме Советов, объясняя, как Советы, возникшие в 1905 году, превратились в 1917 году в государственную власть. В работе «Детская болезнь „левизны“ в коммунизме» он заявляет, что в этом есть определенная закономерность. В 1905 году, пишет он, Советы были органами, которые руководили стачечным движением, по своему размаху и силе беспрецедентному для всего мира. В марте 1917 года была создана буржуазно-демократическая республика, которая была свободнее любой другой страны в мире. А затем последовала Октябрьская революция, в результате которой «рабочие взяли власть впервые во всем мире». Как бы ни были подобные утверждения близки сердцу Ленина, они не дают теоретического обоснования закономерности возникновения коммунистического государства. Зато он становится убедительнее, когда подходит в этой работе к рассуждениям о том, что революция может победить только в стране, расшатанной национальным кризисом, когда «низы», воспользовавшись этим, отнимают власть у «верхов»; при этом дело упрощается тем, что «верхи» уже сами не могут управлять, они бессильны. Здесь его голос звучит уверенно, авторитетно. Но уже в следующий момент, когда он переходит к так называемой «детской болезни „левизны“ в коммунизме», то есть неспособности коммунистических партий других стран захватить власть в своих государствах, появляется сомнение. По его словам, некоторые революционеры боятся победы и тратят время на бесконечные жаркие споры, пытаясь определить, какого типа коммунистическое государство они собираются строить, как будто победа русского коммунизма не является для них примером. Они лишены понимания момента и умения идти на компромисс. Ленин объясняет, что именно компромисс составляет суть борьбы за власть. Компромисс есть умение сосуществовать с союзниками до той поры, пока не возникнет необходимость их уничтожить. И тут, вспоминая, как он чудом спасся, когда на него напали бандиты, он для убедительности приводит пример: «Представьте себе, что ваш автомобиль остановили вооруженные бандиты. Вы даете им деньги, паспорт, револьвер, автомобиль. Вы получаете избавление от приятного соседства с бандитами. Компромисс налицо»: лучше потерять автомобиль, чем жизнь. Искусство революции есть искусство компромисса, утверждал Ленин.

Интересно и такое его заявление. Ленин пишет: «Нападки на „диктатуру вождей“ в нашей партии были всегда: первый раз я вспоминаю такие нападки в 1895 году, когда формально еще не было партии, но центральная группа в Питере начала складываться и должна была брать на себя руководство районными группами. На IX съезде нашей партии (IV. 1920) была небольшая оппозиция, тоже говорившая против „диктатуры вождей“, „олигархии“ и т. п.». Это был один из тех редких случаев, когда Ленин вынужден был признать, что проблема надпартийной верхушки на самом деле существовала.

«Детская болезнь „левизны“ в коммунизме» — наименее выразительная из ленинских работ. Она многословна, расплывчата; автор постоянно отвлекается, отходит от основной темы, но зато не забывает то и дело возносить хвалу себе и доказывать правоту своего, ленинского, курса. При этом он никак не объясняет главных проблем, лежащих в самой сути коммунизма и составляющих его загадку, возможно, непостижимую и для него самого. Например, для чего была нужна диктатура пролетариата, и так ли она была необходима? А если по каким-то законам, ниспосланным свыше, она и впрямь была нужна, то как мог пролетариат осуществлять свою диктатуру на практике, не передоверив власть тирану? И почему все-таки долгожданная европейская революция так и не совершилась?

В течение лета и осени того же года Ленину не раз пришлось задумываться над этим вопросом.

Спровоцированная Антантой польская армия в апреле вторглась в Россию, заняла Киев и грозила оккупировать всю Украину. Целый месяц армия Пилсудского удерживала Киев, но в результате контрнаступления Красной Армии вынуждена была отступить. Ленин недоумевал: как могло случиться, что польские рабочие и крестьяне, из которых состояла армия Пилсудского, посмели вторгнуться в страну, являющуюся родиной социализма? Он считал, что он в курсе всех событий, что у него прекрасные источники информации. Говорили же ему, что польские рабочие активно создают Советы! Да и сам он получал из Польши заверения в том, что поляки считают его вождем мировой социалистической революции. Его работы переводили на польский язык. Как всегда, Ленин нашел простую и удобную для себя формулировку: польских помещиков и капиталистов подкупили немецкими деньгами, и те в отчаянии и паническом страхе перед социализмом накинулись на Россию.

Ленин решил, что настал час проучить капиталистов. Вопреки мнению Троцкого, Ленин приказал Красной Армии идти походом на Варшаву, чтобы освободить польских рабочих и крестьян от угнетателей. Представляется, что он с легким сердцем отдавал этот приказ. Прежде чем выступили войска, вперед была выслана целая армия агитаторов; аэропланы разбрасывали над польской территорией листовки. Казалось, испытанные методы убеждения с помощью пропаганды и террор сработают и тут, в Польше, как они сработали в России. Для Ленина Польша была «мостиком» между Россией и его любимой, несравненной Германией. Ему грезилось, что, когда этот «мостик» будет преодолен, российские и германские Советы, взявшись за руки, явят собой неоспоримое свидетельство реальности советской власти, и остальной Европе, пусть нехотя, но придется это признать. Вот тогда-то она и займется пламенем революции, и сбудется его надежда, та самая, что поддерживала его в часы грозных испытаний. Он свято верил в то, что победа коммунизма в Германии будет означать победу коммунизма во всем мире.

Пока Красная Армия шла на Варшаву, Ленин жил в предвкушении своего триумфа. Уже заранее в Москве было сформировано польское революционное правительство. Ленин послал в Польшу телеграмму за телеграммой, подчеркивая необходимость как можно скорее установить революционную власть. В распоряжение нового польского правительства предоставлялись огромные денежные средства, и между ним и правительством Ленина уже были заключены договоры.

Ленин не сомневался в том, что молодые талантливые военачальники Тухачевский и Егоров завоюют Польшу. Особенно большие надежды он возлагал на Буденного. Молодой, горячий кавалерист со знаменитыми развевающимися усами как будто сошел со страниц «Тараса Бульбы» Гоголя. Троцкий не верил в успех операции, упорно повторяя, что поляки за свою землю будут биться до последнего. Ленин к опасениям Троцкого относился со странным, смешанным чувством: он отметал страхи, которые внушали ему слова Троцкого, но не прислушиваться к его словам не мог. Он подозревал, что Троцкий не очень разбирается в польском менталитете, и тем не менее беспрестанно обращался к нему за советами — какая-то неуверенность все же у него была, и он ждал, что тот внесет ясность в сложившуюся ситуацию. Но ясности быть не могло. Отсутствовал точный план операции. Егоров, которому было приказано идти на Варшаву, последовав совету Сталина, своего политкомиссара, свернул на юг и пошел на крупный промышленный город Львов в надежде, что львовские рабочие с энтузиазмом присоединятся к его армии и пойдут вместе с Красной Армией на Варшаву. Честолюбивому Сталину хотелось войти с победой во Львов. Поляки, выждав, когда Красная Армия подойдет к Варшаве, дали ей решительный бой. Русские растерялись. Атака со стороны поляков была неожиданностью для них, ведь они думали, что в Варшаве их встретят с распростертыми объятиями. Разгром был полный, армия Тухачевского бежала. Отступление удалось остановить только в Минске, но к тому времени от армии Тухачевского мало что осталось.