Пьер Жюрьен-де-ла-Гравьер - Война на море - Эпоха Нельсона

• Название: Война на море - Эпоха Нельсона
• Автор: Пьер Жюрьен-де-ла-Гравьер
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Нельсон в то время находился совершенно во власти леди Гамильтон и королевы. В продолжение шестимесячного пребывания королевской фамилии в Палермо он не переставал выказывать свою ненависть к якобинцам. Он же обвинял неаполитанское правительство в слабости и упрекал его в снисходительности.

"Все мои предложения, - писал он из Палермо герцогу Кларенскому, принимают с усердием, и немедленно отдаются приказания, чтобы с ними соображались; но как только дело доходит до исполнения, получается совершенно другое. Право, тут можно с ума сойти. Впрочем, недавно Его Величество приказал отдать под суд двух генералов, обвиненных в измене и трусости; он предписал их расстрелять или повесить, как только признают, что они виновны. Если эти приказания выполнят, то я буду надеяться, что я принес здесь некоторую пользу, потому что я не перестаю убеждать их в том, что единственное основание всякого благоустроенного правительства есть искусство кстати награждать и наказывать. К несчастью, здесь никогда не умели делать ни того, ни другого".

Окруженный капитанами, обожавшими в нем неустрашимого адмирала и внимательного начальника, Нельсон без труда вдохнул и в них свое рвение. Покончить с французами и с мятежниками -вот пароль для его эскадры. Трубридж также последовал общему увлечению и сначала превзошел было всех в усердии на островах Искии и Прочиде; но вскоре, лучше осведомясь об истинных интересах своего государства, он дал почувствовать Нельсону, какую роль готовили Англии в предстоящем перевороте. Трубридж еще недавно просил прислать из Палермо добросовестного судью, чтобы иметь возможность на месте произнести приговор над мерзавцами, которые проповедовали мятеж на Искии; еще недавно он хотел расстрелять одного неаполитанского генерала за какую-то неудачную экспедицию в Орбителло; но вдруг суровый капитан ужаснулся, видя, как сильно впутано имя его адмирала и его собственное в эти семейные распри.

"Сейчас имел я продолжительный разговор, - писал он Нельсону 7 мая 1799 г., - с судьей, присланным сюда от двора. Он объявил, что на будущей неделе закончит свое дело, но что люди его звания имеют обыкновение удаляться в безопасное место, как только приговор произнесен. Вследствие того он просил, чтобы его отослали обратно, и притом дал мне понять, что желает отправиться на военном судне. Также я узнал из этого разговора, что осужденные священники должны быть отосланы в Палермо, чтобы быть расстриженными в присутствии короля, и что после того их нужно перевезти обратно для казни. Употребить английское военное судно для подобной цели! Вместе с тем наш судья просил у меня палача! Я решительно в этом ему отказал. Если не может найти палача здесь, пусть ищет в Палермо. Я угадываю их цель: они хотят в этом деле поставить нас вперед, чтобы потом всю его гнусность свалить на нас".

В таком расположении духа был Трубридж, когда он вышел из Неапольского залива. Оставив там капитана Фута, он на фрегате "Сигорс" с несколькими мелкими судами 17 мая присоединился к Нельсону в Палермо. Нельсон, выйдя оттуда 20 числа, возвратился 29. Там узнал он о новых успехах кардинала Руффо, и ночью 12 июня получил от леди Гамильтон следующее письмо: "Любезный лорд! Я провела вечер у королевы. Она очень несчастна! Она говорит, что народ неаполитанский вполне предан королю, но что одна только эскадра Нельсона может восстановить в Неаполе спокойствие и покорность законной власти. Вследствие этого королева просит, умоляет, заклинает вас, любезный лорд, если только возможно, отправиться в Неаполь. Ради Бога, подумайте об этом, и сделайте то, что просит королева. Если вы позволите, мы отправимся вместе с вами. Сэр Вильям нездоров, я также чувствую себя дурно: это путешествие будет нам полезно. Да благословит вас Бог".

На другой же день Нельсон был под парусами; но, получив от лорда Кейта письмо, уведомлявшее его, что французы в эту минуту должны быть у берегов Италии, он еще раз вернулся в Палермо. Поспешно высадив на берег сицилийские войска, бывшие на его судах, он несколько дней крейсеровал у острова Маритимо. Однако 21 июня, уступая новым просьбам двора и полагая, что достаточно одной эскадры лорда Кейта, чтобы удержать адмирала Брюи, он прекратил свое крейсерство и, взяв с собой опять сэра Вильяма и леди Гамильтон, направился с 18 кораблями к Неапольскому заливу.

Между тем республиканцы воспользовались этим временем: в ночь с 18 на 19 июня они напали врасплох на калабрийцев, занявших набережную Киайя, заклепали целую батарею орудий, взорвали пороховые ящики и привели в смятение весь неприятельский лагерь. Известие об этом произвело в Палермо губительное уныние, и министр Актон в тот же момент написал Нельсону: "Поспешайте в Неаполь. С тех пор, как республиканцы знают о близости французского флота, они делают беспрестанные вылазки, и признаться вам, я боюсь, что положение кардинала не совсем благополучно". Вероятно, кардинал разделял опасения Актона, потому что на другой день после этой первой вылазки он просил капитана Фута прекратить военные действия, и предложил республиканцам условия капитуляции. Республиканцы долго не решались их принять, но наконец 22 июня была заключена капитуляция, которая и подписана за Россию и Турцию начальниками вспомогательных отрядов; кардиналом Руффо и кавалером Мишеру от имени короля Неаполитанского; комендантом замка Санто-Эльмо и кавалером Масса от имени Франции и Парфенопейской Республики. Капитан фрегата "Сигорс" скрепил эту капитуляцию своей подписью. Условия, дарованные республиканцам, были весьма почетны; но выказанная ими энергия и присутствие 25 французских кораблей в Средиземном море не позволяли осаждающим быть слишком взыскательными. Всему гарнизону Кастель-Ново и Кастель-дель-Ово предоставлялось выйти из своих укреплений с распущенными знаменами, с барабанным боем, а потом сесть на суда, снабженные пропускными свидетельствами, чтобы на них отправиться прямо в Тулон. До тех пор, пока в Неаполе не получили бы верных сведений о их прибытии во Францию, архиепископ Салернский, кавалер Мишеру, граф Дилльйон и епископ Авеллинский должны были оставаться заложниками в Санто - Эльмском замке. Неприкосновенность лиц и имущество республиканцев обеспечены. Те из них, которые не захотели бы оставить родину, могли оставаться в Неаполе, и прошлое было бы забыто, как для них, так и для их семейств. Заключенные условия касались не только тех из республиканцев, которые находились в двух фортах, допущенных к капитуляции, но даже и тех, которые со времени открытия военных действий попали в плен. Граф Руво, владевший фортами Чивителла и Пескара в Абруццо, соглашался уступить их кардиналу на тех же условиях, на каких сдались и форты Неаполя. Однако республиканцы, не имея полного доверия к честности или к власти кардинала, потребовали прежде, чтобы капитан Фут обеспечил своей подписью нерушимость трактата. Капитан фрегата "Сигорс" поручился собственным именем и честью Англии. Он нисколько не мог сомневаться в своем полномочии на такое ручательство; оно совершенно оправдывается следующим письмом Нельсона к графу Спенсеру: "Король, - писал Нельсон, - издал прокламацию, в которой поименованы все республиканцы, исключенные из общей амнистии; но всякий, кому Трубридж скажет: Ты прощен! будет прощен уже одним этим словом, будь он самый преступный из мятежников". Поэтому капитан Фут, наследовавший права капитана Трубриджа, разве только из-за самого непонятного упорства мог бы отказать в своем ручательстве трактату, заключенному генеральным викарием королевства.

Действительно, уже заложники были разменены, военные действия прекращены, и на республиканских фортах, равно как на фрегате "Сигорс", уже развевался парламентерский флаг, как вдруг Нельсон показался у входа в залив. Еще не став на якорь, он узнал об условиях, дарованных мятежникам. Известие это поразило его удивлением и досадой, и он немедленно объявил, что ни за что на свете не согласится скрепить это унизительное перемирие. Капитан Фут сигналом получил приказание тотчас же спустить поднятый на форт-брамстеньге его фрегата парламентерский флаг, и 28 июня Нельсон объявил кардиналу Руффо, что он до тех пор не допустит выполнения условий этой капитуляции, пока не получит подтверждение самого короля. Подкрепляемый похвалами сэра Вильяма и леди Гамильтон, он остался с тех пор непоколебим в этом решении. Тщетно кардинал, приехав на корабль "Фудройан", на котором Нельсон имел свой флаг, с энергией защищал дарованное ему его монархом священное право подписать договор; тщетно капитан Фут представлял Нельсону, что когда он скрепил капитуляцию, столь выгодную для мятежников, то он скорее должен был ожидать появления французской эскадры, чем английской; тщетно говорил он ему, что в ожидании такого обстоятельства он не считал себя вправе быть более взыскательным, чем кардинал: Нельсон, отдавая полную справедливость, как он говорил, добрым намерениям капитана Фута, тем не менее не переставал утверждать, что капитан допустил обмануть себя этому "изменнику Руффо, который намеревается составить себе в Неаполе партию, враждебную видам его государя". 28 июня Нельсон избавился от своего беспокойного советника, отправив его в Палермо, с приказанием предоставить свой фрегат в распоряжение королевской фамилии. Однако 26 числа, освободив, сообразно девятому пункту капитуляции, нескольких пленных, в числе которых находились брат кардинала Руффо и десять английских солдат, захваченных в Салерно, республиканцы покинули свое последнее убежище. Они вышли из него, как предписано было в договоре, со всеми почестями и сложили свое оружие на берегу.