Михаил Давыдов - Оппозиция его Величества

• Название: Оппозиция его Величества
• Автор: Михаил Давыдов
• Издательство: Издательский Дом «Зебра Е»
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-94663-197-7

Эта книга о генералах 1812 г. — М. С. Воронцове, Д. В. Давыдове, А. П. Ермолове, А. А. Закревском, П. Д. Киселеве и И. В. Сабанееве, о шести друзьях, принадлежащих к лучшим русским людям своего времени. Герои великих сражений начала 19 в., они сумели сохранить себя и свое достоинство и в дни мира, когда жизнь поставила перед ними непростой выбор. Судьбы героев книги, людей отважных, благородных и искренних, не оставят равнодушными любителей истории и в наши дни.

---

Письма почтенного «Петрахана» частенько предстают этаким слабоуправляемым «потоком сознания», и в них попадаются удивительно безыскусные переходы от «вселенских судеб» к, условно говоря, носовым платкам. Но в этом письме, действительно, странным образом оказываются связанными и кантонисты «из мужиков», посрамляющие своими знаниями недоучек-князей, выпущенных из Одесского лицея — будущего Ришельевского, и заговор бонапартистов против Бурбонов (и их первого министра — того же герцога Ришелье), и судьбы европейской революции.

«Признаюсь, что мы живем в весьма трудном веке, и нельзя понять, чего хотят сии злодеи. Процесс королевы в Англии также не делает чести ни ей, ни королевству, и также, думаю, хорошо кончиться не может. Как и у нас в числе молодежи, особенно петербургской, есть чрезвычайно много вскруженных голов, то я писал сегодня к Васильчикову, чтобы он имел за ними неослабный надзор, и вас прошу приложить всемерное наблюдение за всеми их поступками, и особенными собраниями их между собою. Нужно бы завесть доверенных людей, кои бы старались быть вхожи в таковые собрания, дабы более иметь сведений об оных и предупредить могущее случиться какое-либо зло»[178], — завершает он это письмо.

Так и хочется объяснить князю Петру Михайловичу, «чего хотят сии злодеи». Но, думается, это не было секретом для него. Тут, скорее, крик души — неужели все еще мало? Народы, однако, иного мнения. Им не нужны правители, приезжающие в обозе завоевателей, не нужна власть, которая держится иноземными штыками, и не могут они испытывать уважения к такой власти. Выясняется, что нельзя объявить народ счастливым и обязанным покорствовать новым установлениям, сделав вид, что не было страшного 25-летия. Но и Волконскому, и его господину, и многим другим все еще кажется, что это только нарушение нормы. Они не могут выйти из привычных понятий феодального «способа мышления» и потому им тяжело увидеть и понять. Легче назвать трудным век и объявить его виновным в «кружении голов».

А век не трудный — он другой.

Франция, Италия, Англия, Россия (а в скобках Испания, где революция в разгаре). Впечатляющая панорама кризиса. И надо брать меры в отношении гвардейской молодежи, зараженной «французской болезнью» (выражение П. А. Вяземского). Волконский, как мы видим, беспокоится о заведении агентуры в гвардии. Пока на дилетантском уровне (впрочем, для доноса не требуется специального образования, это еще в ту пору доказали Грибовский, Майборода, Бошняк и Шервуд). Закревский сразу и категорично отказывается от участия в установлении слежки за офицерами, ибо нельзя так унижать офицерское звание, недвусмысленно сообщает он Волконскому.

Но «могущее какое-либо зло» случилось очень скоро.

Мирный бунт

Вестница судеб, Семеновская история…

Н. И. Греч

«Почтеннейший князь Петр Михайлович, происшествие, случившееся в Семеновском полку, всех здесь огорчило, но должен сказать, что сему не иная есть причина, как совершенное остервенение противу полковника Шварца, и других побочных причин совершенно никаких нет, разве военный суд… не откроет ли чего… Знаю, что вы с Государем примете сей случай с большим неудовольствием и весьма справедливо. Но делать нечего, и мера, взятая с сим полком была необходимая… Прощайте, будьте здоровы, веселы», — так 19 октября 1820 г. началась многомесячная переписка Закревского с Волконским по поводу восстания в Семеновском полку[179]. Легко представить как «веселились» император и Волконский в конце октября — начале ноября 1820 г. Заключение письма вышло у Закревского почти издевательским, ненамеренно, конечно.

Событийная канва восстания хорошо известна, что дает нам возможность не останавливаться на ней и отослать читателя к прекрасной книге Вл. Лапина «Семеновская история» (Ленинград, 1991). Напомним лишь, что после заграничного похода в Семеновском полку установился особый психологический климат (впрочем, и это относится почти ко всей гвардии), были уничтожены телесные наказания, отношения между офицерами, среди которых были, в частности, Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, и солдатами резко диссонировали с палочным режимом, господствовавшим в армии в целом. Новый командир Семеновского полка, полковник Шварц, снова ввел телесные наказания, издевался над солдатами, заставлял их плевать друг другу в лицо и т. д. С 1 мая по 3 октября 1820 г. по его приказу было наказано 44 солдата, получивших в сумме 14 250 ударов. 16 октября вечером головная «государева рота» самовольно собралась на перекличку, вызвала начальство и принесла жалобу на Шварца. Роту обманным путем увели в манеж, там арестовали и отправили в Петропавловскую крепость. Тогда поднялся весь полк. Военным властям Петербурга удалось его арестовать и посадить в крепость.

Сейчас нас прежде всего интересует реакция наших героев на «Семеновскую историю». Но прежде заметим, что назначение командиром старейшего полка русской армии (шефом семеновцев был сам царь) Шварца, который довел в 4 месяца эту примерную во всем часть до восстания, нужно рассматривать не только как этап усилении аракчеевского режима (Шварц был креатурой «Змея»). Одновременно это была и определенная веха в «тихой» борьбе Александра с «молодыми якобинцами». Гвардия, по его мнению, была распущена чересчур мягким управлением таких командиров как Потемкин, Сазонов, Розен. Царь, насколько можно судить по письмам Волконского Закревскому, прямо связывал рост числа «вскруженных голов» с той психологической атмосферой, которая была привезена из заграничного похода русской армии. Тут требовались радикальные перемены. В марте 1820 г. был заменен целый ряд полковых командиров, причем новые имели весьма специфическую известность. Закревский писал Киселеву в марте 1820 г.: «Признаться тебе должен, что не понимаю нынешнего назначения полковых командиров… В Семеновском — Шварц, в Преображенском будет Пирх, в Измайловском — Мартынов и в Московском — Фридерикс. Я говорил о сем Васильчикову, и он мне ничего не мог, кроме, что Государю угодно. Ни в чье командование корпусом гвардейским не назначали таких командиров, как теперь, и полагаю, что с сего времени гвардия будет во всех отношениях упадать, кроме ног, на кои особенное обращают внимание… Скажи же по совести, что ноги без головы, куда же годятся… Я думаю, что никогда не должно было так заниматься, как теперь, гвардией, и иметь хороших начальников, к которым бы имели уважение. Война, и гвардия наша будет пренесчастная». А вот как Д. В. Давыдов сообщал Закревскому о выходе в отставку в том же марте 1820 г.: «Наконец я свободен: учебный шаг, ружейные приемы, размер пуговиц изгоняются из головы моей! Шварцы, Мартыновы, Гурки и Нейдгардты торжествуйте, я не срамлю ваше сословие! Слава Богу я свободен!»

Однако для царя именно в этом был их «плюс». Последствия не заставили себя долго ждать. Полк, в котором Александр многих солдат знал по имени, восстал.

Это, кстати, была уже не первая «история» в Семеновском полку. Первая случилась летом 1812 г. в разгар отступления. Полком с 1809 г. командовал полковник К. А. Криднер, «грубый человек, который не пропускал дня, чтобы кого-нибудь недопечь» из офицеров. 8 июля 1812 г. дело дошло до открытого столкновения. Криднер заявил одному из офицеров, Храповицкому: «Вы перед взводом идете, как кукла». Участник этих событий, капитан Павел Пущин (будущий член «Союза Благоденствия», тогда командир роты) записал в дневнике: «Порешив проучить командира, все офицеры батальона постановили отправиться к нему и объявить, чтобы на будущее время он предъявлял какие угодно строгие требования, но чтобы никогда не осмеливался говорить дерзости офицерам». Локализовать скандал не удалось. 9 июля уже все офицеры-семеновцы объявили своим батальонным командирам, что хотят «потребовать у… Криднера довести до сведения великого князя (цесаревича Константина — М. Д.), что офицеры, не имея возможности долее терпеть грубого с ними обращения командира, ходатайствуют, чтобы его обуздали». Характерно, что по замечанию Пущина, «была всеобщая радость, несмотря на то, что дело могло принять дурной оборот». Еще бы, за такие действия в военное время легко было лишиться не только эполет. Об этом, в частности напомнил офицерам на другой день сам цесаревич, апеллировавший к их патриотизму, к их любви к своей особе. Очень показательно, что семеновцы решили действовать вместе до конца («Мы порешили не оставлять наших товарищей и во всем разделить их участь!»); то есть в подобных случаях русские дворяне вели себя так же, как солдаты и крестьяне. После отъезда Константина Павловича произошла новая вспышка. В итоге Криднер счел за лучшее сказаться больным, а полк возглавил полковник Посников. Но история этим не закончилась.

Приехав в армию император в декабре 1812 г. объявил свое неудовольствие Посникову и сообщил, что «если в настоящее время он не налагает взыскания на главных зачинщиков, то только благодаря великому князю, которому он обещал это, и кроме того… Криднер, покинув армию, связал его своим недостойным и низким поступком». Батальонный командир Храповицкого получил армейский полк, «чтобы он, отличившись, мог оправдать… снисхождение» царя. Семеновцев возглавил Потемкин. Показательно, что Александр заявил, что расформировал бы полк, не глядя на то, что «это полк Петра Великого», если бы не указанные выше причины, и что семеновцам «много и много надобно служить, чтобы заставить… забыть происшедшее»[180]. Уже в марте 1813 г. в Польше полк провел учения в его присутствии. Царь остался доволен и, пишет Пущин, «сказал, что теперь нам прощает все, в чем перед ним провинились, поступив нехорошо с Криднером».[181]