Мария Быкова - Путь к золотому дракону

• Название: Путь к золотому дракону
• Автор: Мария Быкова
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9922-0958-7

Волкодлак, человек, полуфэйри. Нет, не то. Беглый преступник, боевой маг, адептка первого курса. Тоже не совсем так. Хорошо: Сигурд, Эгмонт, Яльга. Их путь лежит на северо-восток, в земли Серого Конунгата, под защиту золотого дракона Арры. Не сказать, чтобы им особенно этого хотелось, но куда еще податься угодившему в беду оборотню? Что ждет их там? О чем промолчал Лис из Леса? И что, мрыс эт веллер, значит этот белый слон?

А по следам беглецов уже идет ковенский отряд…

---

Ветер налетает то с севера, то с юга. Он треплет музыку, будто мокрую юбку, но человек и гитара не сдаются. Струны звенят — то тоскливо, то бесшабашно, то с вызовом, — но музыкант не видит того, что вижу я.

Лунной дороги, протянувшейся через весь небосвод.

Всю ночь мне снился этот костер. Наутро я встала невыспавшаяся и злая. День, разумеется, выдался серый и неуютный; я клевала носом, не обращая внимания на невероятные красоты пейзажа, и вечером, когда на небе закачался тоненький серпик нарождающейся луны, мне вновь привиделась лунная тропа. Она начиналась у самых моих ног и вела куда-то далеко-далеко, мимо добра и зла, в прекрасную страну, скрытую за морем. Я завороженно смотрела на нее, но длилось это не дольше секунды, потому что Сигурд неожиданно сказал:

— Яльга, а Яльга! Закат-то какой сегодня, ты только глянь!

Я вздрогнула и на мгновение отвела взгляд. Разумеется, дорога тут же исчезла. Дверь закрылась, и вокруг меня опять сомкнулся душный и тесный человеческий мир.

— Закат самый обыкновенный, — резко бросила я. — Ничего особенного!

Сигурд обиженно моргнул, но промолчал.

…Лунной дороги, протянувшейся через весь небосвод.

По ней идет высокая женщина, прекрасная, как сид. Ее платье расшито птицами; ее длинные рукава волочатся следом, задевая звезды; в волосах ее — венец из лунного света; в руках — большие бронзовые весы. Над головой кружит ночная птица. Эльфы называют ее Арстаюн, гномы — Вальдой, а люди говорят просто: Удача.

Фэйри Высочайшего из Домов. Та, для кого люди — просто пища.

Здравствуй, бабушка…

Босой ногой женщина перешагивает круг, запретный для каждого фэйри. Свет костра ярко озаряет ее лицо. Куда исчез венец? Весы? Сова? Лицо ее темнеет, черты становятся мягче, а волосы, прежде прямые, завиваются в тугие кольца. Только глаза остаются зелеными, как и прежде.

На полувздохе замирает гитара. Женщина подходит ближе; очень тихо, почти неслышно позвякивают подвески на ее серьгах.

— Ты звал меня, — произносит глубокий голос. — И вот я пришла. Рад ли ты мне? Если не рад, скажи — и я уйду.

Человек у костра откладывает гитару и поднимается.

— Пришла все-таки. Думал, может, и не услышишь…

И я узнаю его голос.

— Яльга, что с тобой? — потребовал объяснений Рихтер.

Я только поморщилась: голова и без него раскалывалась, страшно хотелось спать, а солнце сегодня так ярко светило из-за туч!

Рихтер прошел какое-то время молча, и я понадеялась, что ему расхочется разговаривать. Впрочем, Эгмонт — он и есть Эгмонт. В жизни не встречала более занудного человека.

— Я — твой магистр, — предсказуемо сказал он. — Я твой друг, в конце концов! Яльга, я…

— Оставь меня в покое, пожалуйста, — очень вежливо попросила я.

Проходят минуты, дни и годы. Я вижу пыльную дорогу, бесконечные степи, маленькие мазаные домики, утопающие в яблоневых садах, княжеские дворцы и постоялые дворы. Все это проходит перед глазами как картинки в волшебном фонаре. И вновь появляется та женщина — сидя на земле, она укачивает ребенка, завернутого в какое-то тряпье.

У моей новорожденной матери вздернутый носик, очень цепкие пальчики и черные глаза. Еще она умеет издавать множество звуков: от довольного покряхтывания до громких возмущенных воплей. Ее зовут Ратори. Она реальна.

Мне наплевать, что все это было тридцать шесть лет назад. Я вижу их — мою бабку, моего деда, мою мать, — и они кажутся куда более настоящими, нежели Сигурд и Рихтер. Этот мир обретает плотность, тот становится все прозрачнее. Я еще помню слово «друг», Эгмонт! — но слово «магистр» мне уже почти непонятно.

Оставьте меня в покое, пожалуйста. Уберите синий огонь.

…И снова дорога, выжженная немилосердным солнцем. Катятся кибитки, подпрыгивая на ухабах; по степи гуляет ветер, а из-под колес летит желтая пыль. Кони отмахиваются хвостами от злых южных мух.

Небо будто выцвело от жары. На нем ни тучки… хотя постойте-ка! На западе, у самого горизонта, виднеется синяя облачная, гряда.

— Будет дождь, да, мама? — спрашивает юная ромка.

У нее прямые брови, острый подбородок и веселый быстрый взгляд. На шее — красные бусы из сушеных ягод. Похожа ли я на нее? Не знаю. Она — человек, а я…

— Глупая ты, Ратори! — ворчит женщина.

Она сгорбилась, потолстела и постарела; в черных волосах пробилась седина, на лице появились морщины, а на руках — старческие пятна. Такой я и помнила ее — не хватало только шали, вечной черной шали в крупных цветах, и трубки из вишневого дерева.

Но все это только маска; и, глядя сквозь нее, я ясно вижу прежнюю владычицу с лунным венцом на челе. Фэйри не способны меняться, особенно фэйри из Высочайшего Дома.

И глаза у нее все те же — зеленые, как весенняя трава.

— Глупая ты, Ратори! — звучат слова, сказанные двадцать лет назад. — Не облака это, а горы.

Это Даркуцкий кряж.

Это судьба.

…Ах, до чего же хорош молодой князь — так хорош, что и глаз не отвести! В плечах широк, в талии тонок; пальцами, говорят, монетку свернуть может, да сама Ратори не видела, врать не станет! Вот опять скачет по дороге от замка — на гнедом коне, в зеленом кунтуше, а волосы так на солнце и горят!

Все они, Леснивецкие, рыжие — порода такая. Но этот и вовсе огненный. Не смотри, Ратори, отвернись! Не к добру это!

Не отвернулась. Смотрит из-под руки; а князь все ближе. Что он видит оттуда, из седла? Стоит у дороги ромка; волосы черные, кольцами вьются; на шее — ожерелье из ягод, а за ухом — желтый цветок.

Проезжай мимо, ваша милость! Что же ты, красавиц не видел? Или княжон за тебя не сватали? Проезжай!

Не проехал. Остановился. Смотрит сверху вниз. Ох, глаза у девчонки! Ну и глаза! Будто два черных озера в глуши.

— Чья ты, красивая? — спрашивает пан Янош, князь Леснивецкий, воевода даркуцкий.

— Чья? — смеется Ратори. — Отца да матери!

— Яльга! Яльга, чтоб тебя! Да просыпайся уже!

Долго табор стоял у Даркуцких гор. Вот подули с севера холодные ветра, вот уж изморозью прихватило траву в предгорьях; скоро должен был лечь снег, но однажды ночью ромы снялись и ушли на восток.

Князь выслал в погоню своих людей, но люди эти вернулись ни с чем. Табор будто сквозь землю провалился — никто не видел ни ромов, ни их кибиток, ни даже пыли из-под их колес. Никто не видел девушки Ратори, а все, что осталось у князя, — это пригоршня сухого бересклета, нанизанного на суровую нитку.

Несколько недель его милость пан Янош был зол, как рысь. Челядь пряталась по углам, войско — и то остерегалось, но на тридцатый день в замок приехал лучший друг князя, пан полковник Анджей Раднеевский. Горе утонуло в бочонке белого аль-буянского, а через полгода князь женился на Агнешке Змицувне из подгиньских Змицей.

Брак оказался удачным: пани княгиня родила Яношу двоих сыновей.

…И снова все та же женщина — еще больше постаревшая снаружи, раненная изнутри. Плечи ее поникли, в руке не дымит трубка вишневого дерева. Молча — очень долго — стоит она у колыбели, в которой возится новорожденная девочка. Рыжая, как отец. Зеленоглазая, как все фэйри. В ней почти ничего нет от матери, разве что подбородок такой же острый.

Женщина снимает шаль и накрывает ею ребенка. Под ее ногами сама собой вспыхивает лунная дорога. Стены шатра распахиваются в пустоту: пахнет травой, и далеким морем, и далекой страной, равно отстоящей и от добра, и от зла. Шаг, другой, третий… чем дальше она идет, тем моложе становится, и вот уже над ее головой, возникнув из пустоты, кружит ночная птица.

А девочка в колыбели смеется, пытаясь засунуть в рот кулачок. На ее руке позвякивает подвесками простенький железный браслет.

2

Все было не так. И зачем им вздумалось идти через этот Драконий Хребет!..

Сигурд в сердцах стукнул кулаком по еловой подстилке. Волк и Арведуэнн! Будь он хоть немного поумнее белки, догадался бы, что горы можно обойти! Если сделать большой крюк к югу, попадешь в эльфийские леса. Остроухие — те еще соседи, но своих не выдают. Все едино бы к конунгу попали, разве что на месяц попозже!..

Оборотень и думать забыл про КОВЕН, буквально наступавший им на пятки. Да что такое этот КОВЕН?! С магами можно хотя бы сразиться, а что ты сделаешь с немочью, которая одолевает Яльгу вот уже который день подряд?