Ролан Быков - Я побит - начну сначала!

• Название: Я побит - начну сначала!
• Автор: Ролан Быков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-066287-6

Ролан Быков (1929—1998) вел дневники с пятнадцати лет и до самого конца жизни. Надо ли говорить, что перед читателем разворачивается история страны, театра и кино, но прежде всего — история уникальной личности, гениального режиссера («Айболит-66», «Чучело», «Телеграмма») и актера («Шинель», «Андрей Рублев», «Проверка на дорогах», «Комиссар», «Служили два товарища», «Письма мертвого человека», «Из жизни отдыхающих», «Мертвый сезон»...). Эта книга поражает своей откровенностью. «Неистовый Ролан», как звали его близкие, вел записи для себя, не думая ни о цензуре, ни о дальнейшей публикации.

Перед читателем встает натура страстная, бескомпромиссная — идет ли речь об искусстве или личных отношениях. «Я побит — начну сначала!» — эти слова стали девизом для Ролана Быкова на всю жизнь...

Книга иллюстрирована редкими фотографиями из семейного архива.

---

Только бы эта компания с Шубариным не обкрутила бы вокруг пальца. Надо все продумать, чтобы этого не произошло.

Гляжу со сцены в полный зал —

Усталые, обычные и разные обычно,

Пересеклись на мне придирчиво глаза,

Я начинаю празднично - привычно!

Я говорю — все слушают и ждут,

Что будет, я жду тоже.

Проходит несколько вверительных минут:

Смотрины — не смотрины, но похоже.

Уверенно, размеренно, проверенно

Импровизирую свободно наизусть,

И снова я себе напоминаю мерина,

Путей проторенных своих я не боюсь,

Я жду! Я бью, как ломом бьют о лед,

И трещинки бегут морщинками у глаз,

Ползут улыбки...

28.11.80 г. Пятница

Автосервис. Рассказ о детстве бригадира

В классе — дружим, но мы с разных улиц, поэтому на улице деремся: иду в булочную — озираюсь. Поймают — побьют. Говорю — ничего, подожду, пока ты пойдешь за керосином. В кино пробрались с большим приятелем (на четыре года старше). В техникуме — полиграфическом — держались кучкой, дружно. Заставили принимать зачеты «на природе», в парке, в лодке. Потом в троллейбусе. К математичке приехали на дачу. Ребят любила, ставила пятерки, девчатам — двойки. Поспорил с ребятами, что получу пять двоек подряд, - получил. Но, начиная с третьей, учительница стала плакать.

Грустно плачут журавли,

Улетают стаи.

Из подранков-то подонки

Тоже вырастают.

Садится мне на грудь

Дыханье осени

Мне пятьдесят, и лысина, и проседи,

Хронический бронхит

И бледный вид.

Я кашляю и добываю башли,

А вдруг сказал —

Мол, будь здоров, не кашляй.

Я б хотел забыться и заснуть,

Но не тем холодным сном могилы —

Просто сном, чтоб спать хватило силы,

Чтобы хоть немного отдохнуть.

Куплеты

Потрачен день на ерунду,

На толчею водицы в ступе,

Где я теперь его найду?

Ведь смерть и дня мне не уступит.

Так жизнь уйдет на чепуху

И суеты не сбросить путы,

Я весь оброс! Весь в тине! Весь во мху!

А смерть мне не уступит ни минуты.

А почему? Два спутаны начала:

Начало, что ведет к концу,

И то, что начинается сначала

И обращается к творцу.

Рассказ девушки в ресторане

Я хотела быть артисткой, но меня не взяли. Меня мама устроила в мастерскую — делать шляпки. Мне моя работа очень нравится. У меня третий разряд. Если я сдам на четвертый, меня возьмут в ателье особого качества. У меня любовь несчастная. Мой парень сказал, что я — непорядочная: по ресторанам хожу, пью, курю... (Все торопливо, жеманство не жеманно, а нервно. Очень издерганная, играет маленькую, взбалмошную.)

И две подруги - две Лены. Все трое здорово одеты.

16.12.80 г.

В Шостке 8 концертов. Слава, Миша — куплетисты. Один работает зав. клубом школы милиции, с удовольствием показывает красную книжечку с гербом, говорит, что выбрал МВД, чтобы не сесть за «леваки».

Второй — паяльщик 6-го разряда, оклад 820 рублей, работает на эстраде давно, но идти на эстраду официально — невыгодно...

С нами двое из Черниговского театра — это гастроли театра, а мы — гастролеры, оттого такая оплата.

Кривобокий пианист,

Тенор — е...-террорист,

Полуголая певица —

Все проплыло, как во сне,

И желанье удавиться

Было главное во мне.

Успех у нас, конечно, был,

Хотя концерт был просто пошлым.

А я осенним дымом плыл,

Как потом, обливаясь прошлым.

Казалось, что даже мешки под глазами у него были набиты деньгами.

18.12.80 г.

Выступление в Вахтанговском для ТВ, в Новый год.

Пятидесятые годы — воспоминания: это были годы, когда в моде была мода на возраст, титулы и звания. Блистали созвездия артистов и т.д. (Черт! Ничего не лезет в голову. Надо сказать о «капустниках», о пятидесятых годах, надо найти начало и финал.)

Это — дружеские шутки, эпиграммы, пародии на близких Друзей.

Вообще-то опасно возвращаться к тому, как любили, над чем смеялись, как веселились, — из этого ничего путного выйти не может. Сейчас все по-иному. (Откровенно сказать об этом[52].)

18.12.80 г.

Это впечатление на всю жизнь. «Театральная гостиная», ТВ, праздник, на котором я себя чувствовал чужим. Было противно сидеть рядом, там было что-то из мира нищих. Я стал вместе с ними нищим и стеснялся. Было больно вдруг. Но стоит подумать — «а может, я уже бывший»?

Ложь! Ложь! Ложь! Надо было говорить о кино, о постановке «Айболита», о Вахтанговской школе, о Райзмане и т.д. Тогда я бы вписался. А с этим «грибом» я подыгрывал Лене Калиновскому. Гнусно! Пошло! Мерзко!

Они меня дезориентировали — надо было писать другое, вписаться в «юбилей» училища. В праздник Шлезингера и Миронова. А может, это спесь?

Наверное, и спесь, и все, что угодно, наверно — но это было больно донельзя, это было гадко, это был какой-то обман. Да, слишком смело я живу, слишком давно не снимаю, слишком мало играю. 173 концерта за деньги — вот он, результат. В каком-то смысле вот он!

Очнись! Очнись! Очнись!

Такого со мной в жизни еще не было.

А студенты? А они отчего? А ведь это — главное!!!

ТВ — ладно, педагоги — ладно. Но студенты? Я понимаю, что выпал из сюжета вечера, но все же!

Надо просить, чтобы меня целиком вырезали!!! Просить. Умолять. Не скандалить.

А ведь я изменник в театре... Я бл...л с кино!

Нет, нет, нет. Все это серьезней. Не о них надо думать, а о себе. Не к ним упреки, а к себе, не к ним. Самое больное, что именно к себе. Это суть. Та жизнь, о которой я мечтал, еще не началась. Опять многое упущено. Очень много времени ушло зря. Я потерял свои позиции. Я потерял.

Конечно, не до такой степени, но сегодня: 1. Я был вне сюжета. 2. Не позаботился сам о себе. 3. Не сориентировался вовремя.

Во всем виноват сам. Как чувствовал, просил Лену не ходить со мной.

Капустники - верные спутники театров. В училище и позднее в театре Быков был королем капустников. «Седьмой гриб вторым составом» придуман Роланом. В.Г. Шлезингер был ведущий педагог Вахтанговского училища в 80-е годы, Андрей Миронов - гордость училища. И Быков почувствовал себя на этом юбилее не в своей тарелке. Он был уже «киношником». О кино говорить не пришлось. Неудивительно, что Быков почувствовал себя скверно. Ведь не будь вахтанговской школы, не было бы «Айболита-бб», он всегда чувствовал себя вахтанговцем.

У Додика[53] был день рождения, я не мог не смотреть все время на Нелю, на брата Додика Сашу. Боже! Неля — как она была пленительна, обворожительна, обаятельна, притягательна — я не могу разглядеть за этой толстой женщиной Нелю. Как это страшно — старость.

Старушки выглядят лучше постаревших женщин. Но ведь некоторые и стареют красиво. А некоторые — безобразно. Старость тоже не ровна. Вот уж не думал.

Будет грустно и ужасно, пока не начну работать. Работать во всю силу души — даже уже не верится, что это возможно!

21.12.80 г.

Из банального самое страшное — это банальная оригинальность.

Говорил с Микаэлян о Вышневском из «Доходного места»[54]. Не надо бы влезать — не верю я в это дело.

23.12.80 г.

Позвонил в приемную Зимянина, пока отправили к помощнику Кузмину. Очень страшно «хлопотать» о себе. Но более нелогично молчать: мне не дают работать, меня шельмуют, может быть, надо хоть возразить!

Но это надо будет доводить до конца. Тут нельзя бросать дело на половине пути. Только озлобятся, и все.

Хочу вдруг взять и написать «Мама, война!» Сесть и написать. И писать, пока не напишу. Мучит Люба, Миша, дела[55]. А вот все бросить и сесть писать.

А может, взять стенографистку? А может, работать с пленкой?

24.12.80 г.

Истерика как будто кончается. Отказ от прежней жизни — это еще не позитивная программа. Позитивная программа — это отказ от прежней жизни на деле. Отказ от прежней жизни — это созидание, а не одно только разрушение. И потом, так ли уж я отказываюсь от прежней жизни, продолжая покупать, планировать покупки и суетясь возле денег? Долгов нет. Но и денег всего 470 рублей. Все предстоящие получения липовые. Мне не хотят платить. Так или иначе — до Нового года шесть дней. Господи, помоги!

Надо узнать, нельзя ли Любе участвовать в конкурсе эстрадных артистов? Блок и детектив (?) Надо бы подключить к этому самого Гришу Перельмана.

Очень и очень конфликтно я живу.

К Орнаментам[56]

«Дай денежку», «Варежка», «Сидит дед на пенечке», «Что лучше». (Что такое «орнаменты»?)

Что бы могло войти в ретроспективу советского детского фильма? Наверное, сказки Роу и Птушко, что-то Фрэза, «Республика Шкид», «Айболит-66», «Черепаха», «Буратино».

Надо представить ретроспективу моих фильмов (попробовать).

«Мама, война!»[57]

1. До войны: дом, приятели, тайна, подземный ход, голуби, враги, взрослые, социализм. Кукольный театр, спектакль в первой образцовой типографии. Абиссиния, испанцы. «Лапать» девочек. Вечер у радио. Первые стихи. «Мама, купи». Красивая тетя Маня. Додик Симочка и фортепиано. Отец. Туркмения. Цветы Сталину. Воровство. Ножички. Кошки. Ласточки. Суранда. Начало войны. Старуха-шпион. Грибы в Суздале. Сражение с преподавателями.