Наташа Апрелева - А Роза упала… Дом, в котором живет месть

• Название: А Роза упала… Дом, в котором живет месть
• Автор: Наташа Апрелева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-067491-6, 978-5-9725-1773-2, 978-5-226-02636-2

«Любимой мамочке от дочерей. Помним, скорбим, любим» — траурный венок с этой надписью на лентах получает больная, но вполне еще живая старуха.

С появлением этого «гостинчика» в старый дом пробирается страх.

Вскоре всем обитателям становится ясно, что кто-то пытается расправиться с большой и недружной семьей женщин с ботаническими именами.

Когда одна из них заканчивает свое земное существование не совсем так, как она планировала, жильцы понимают, что в доме поселилась месть…

---

Крайне негостепреимные берега — скальные стены цвета мокрого асфальта и хаотично возникающие коварные осыпи такой же окраски. В Саратонском каньоне, кульминации Верхнего Башкауса, произошел переворот, стоивший группе славы первых покорителей опасной реки, а Коту пятидесяти трех сантиметров — левой ноги до колена.

«Нет алых роз и траурных лент и не похож на монумент тот камень, что покой тебе подарил, как вечным огнем сверкает днем вершина изумрудным льдом, которую ты так и не покорил…»

Кукла отняла руку от сухих глаз. Прохладно улыбнулась.

Река Башкаус, теперешняя хозяйка пятидесяти трех Котовских сантиметров, не взята до сих пор. Кот как раз недавно интересовался. Кукла приложила прохладные пальцы к горящим щекам. Разные досадные недоразумения мешают приступить к задуманному Делу. Они готовились так долго. И все сорвется? Кукла раздраженно сморщила чуть вздернутый нос. Она не допустит этого.

«Мы рубим ступени, ни шагу назад, и от напряженья колени дрожат, и сердце готово к вершине бежать из груди, весь мир на ладони, ты счастлив и нем, и только немного завидуешь тем — другим, у которых вершины еще впереди…»

Кукла несколько раз сжала-разжала пальцы и нацелилась на клавиатуру. Рубить ступени.

Человек, прекрасно понимающий по-русски, надеюсь, ты не считаешь безногого героя чем-то неуместным, не сказать — плагиатом с Бориса Полевого и Виктора Пелевина?[12] Обещаю, барыню безногий герой танцевать не будет.

Пилотировать «Лa-фюнф» тоже…

* * *

Марго особенно не была похожа на своих сестер, особенно не была похожа на свою пузырящуюся гневом мать, и особенно не была похожа на своего отца, про которого нельзя говорить никогда.

Марго своею гладко причесанной светлой головой, неторопливыми и узковатыми льдистыми глазами, идеальной линией бровей и строгими костюмами напоминала Хичкоковских героинь, с которыми неожиданно случалось что-то страшное под тревожную музыку. (Занавесочка в ванной, высокий замах тесака, один, другой, много.)

С Марго ничего неожиданного не случалось.

Сдержанно-приветливая, не выпускающая сигарету из пальцев с алыми брызгами маникюра, она была любопытна Юле, но все-таки гораздо менее симпатична, чем безалаберные неряхи Лилька с Розкой.

Марго любит путешествовать. Марго любит путешествовать не просто так, валяться под пальмами в Турции, Египте или даже Испании, Марго любит путешествовать в страны третьего мира, четвертого мира и пятого мира. Она побывала в Индии, Кении, Монголии, Вьетнаме и Южно-Африканской Республике. Более всего Марго привлекает именно Черный континент, она часто вспоминает пыльные улицы, низкое небо, нестерпимый жар от красного злого солнца, истощенных женщин с пустыми мешочками грудей, мертвых худых младенцев на их слабых руках, и мух, мух — очень много мух, они всегда слетаются и нежно целуют раздутые трупы. Марго любит детей. Но не просто розовощеких и довольных жизнью милых крошек на горках, в песочницах и материнских объятьях, а изнуренных неизлечимой болезнью, истыканных катетерами, одноразовыми шприцами и прикрепленных к системам маленьких безволосых страдальцев. Марго возглавляет в своем крупном банке специальный благотворительный и волонтерский отдел, и сама волонтерствует в отделении детской гематологии. В прошлом месяце квартальную премию Марго полностью пожертвовала недавно созданному приюту для бездомных животных. Марго любит бездомных животных, они умеют быть благодарными, охотно отвечают на заботу и дарят любовь, у них так легко получить любовь.

Марго глубоко затянулась, выпуская дым красивыми концентрическими кольцами, и негромко произнесла:

— Лиля. Я уверяю тебя, что матери в специализированном учреждении будет лучше. На порядок. Режим, уход, квалифицированная медицинская помощь, — спокойно взглянула на Юлю, — все. Этого она лишена здесь, а ты со своей наивной верой в стены, помогающие дома, по сути приносишь только вред…

— Марго! — заорала со своего любимого кресла в углу грубая Розка. — Ты со своим хосписом затрахала уже всех. Я бы даже сказала — заебала. Не поедет мать. Сто раз, блин, обсуждали уже… Глупая ты, что ли? Боишься, что свои шикарные именины справишь не на должном, высочайшем уровне? Что придется с судном побегать в кругу званых гостей?

— Бог дал родню, а черт вражду, — невозмутимо прокомментировала образованная Лилька, — Розочка, девочка моя, ну ты считаешь, что всем поругаться сейчас — это правильное решение?

— Ты мне тогда скажи, — развлекалась грубая Розка, если вот человек постоянно повторяет «блядь блядь блядь» — значит ли это, что он мечтает об интимном свидании со стахановкой от любви?

— Вот, блядь, даже не знаю, — хихикнула Юля.

Маргошина мысль без нужды выслать в хоспис Розалию Антоновну, неотделимую от собственного дома, как улитка от витиеватого панциря, казалась ей гадкой и подловатой. Ну и реплика о квалифицированном медицинском уходе, конечно, тоже порадовала — своей непосредственностью.

— Один рычит да лает, другая мурлычет да фыркает, — поделилась Лилька своим мнением о родных сестрах. Подумала и зачем-то добавила: — Хотел бы сесть, да жопы нету.

— Ты, Лиля, это о чем? — удивилась Юля.

— Это я о своем, — сухо ответила Лилька.

— Кстати, девочки, вы не видели моей флешки? — сменила тему Марго. — Превосходно помню, что оставляла ее на столике в нижнем холле, такая маленькая, с Нефертити…

— В каком нафиг смысле с Нефертити? — просто так спросила грубая Розка. Флешки она не встречала.

— На корпусе нарисован ее царицын лик, — пояснила гордая Марго, — жаль потерять, во-первых, у меня там много всего, да и потом — это подарок моего шефа. Он из Великобритании привез…

— Из Великобритании, сука, — сказала грубая Розка. — Я вот третий день свой мобильник найти не могу и ключ от задней калитки, — сказала грубая Розка еще, — и то молчу.

— Сумасшедший дом, — прошипела Марго. Марго любила шипеть.

На веранду, осторожно попирая темные паркетные доски туфлями без каблука, взошла репетиторша, «англичанка». Как в хорошо оформленном спектакле, ее выход удачно подчеркнуло солнце, ярким конусом высветив большие светлые глаза и общую анемичную блондинистость. Серое платье-рубаха груботканого полотна, крупные синие пуговицы, три верхние расстегнуты, и слегка выглядывает белоснежный сегмент груди.

— Лилия Петровна, — спокойно обратилась она, — Камилла мне сообщила, что в субботу заниматься не сможет, в связи с небольшим домашним торжеством…

— Ну почему же это небольшим? — возмутилась оскорбленная Марго.

— Ага, — обрадовалась грубая Розка возможности поупражняться еще, — ага, домашнее торжество! Лентяйка Камилка! Я бы на твоем месте, сестренка, сейчас бы устроила разгильдяйке семейное торжество! Ух, какое торжество! Торжественное такое торжество! С песнями и плясками народов Севера! С небольшим, но эффектным фейерверком… под конец.

Лиля внимательно посмотрела на «англичанку», будто хотела передать ей порцию информации взглядом, но как бы убедившись в невозможности этого, все-таки заговорила неторопливо:

— Ирина, извините за неадекватное поведение некоторых моих родственниц, — Розка пожала плечами и отвернулась, — естественно, занятия состоятся… И в субботу тоже. По расписанию.

Марго встала и тщательно вытряхнула хрустальную пепельницу в мусорное ведро, поженив седые хлопья пепла со спитым чаем, кофейной гущей, консервными банками и вчерашними газетами.

Розка продолжительно почесала затылок, сведя недавние усилия по причесыванию, в общем-то, на нет.

— Ирина, а если есть желание, оставайтесь у нас и на выходные, — предложила она наиболее светским своим тоном, — что мотаться туда-сюда… Никого не стесните, сами видите, дом просторный… Камилкин «математик» уж две недели гостит, а что, удобно. Зарядку здесь делал, в саду, просто праздник души. Только я бы вас в Бургундскую комнату переселила. А то в Розовой Марго пожелала с женихом обосноваться, Барби наша. Вас не затруднит переехать? В Бургундской хорошо, сирень в окно… Правда, уже отцвела, — добавила честно Розка, минуту подумав.

Марго нежно поставила свои указательные пальчики точно на виски, иллюстрируя мучительную мигрень, утомленно прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Она обиделась на «Барби». Юля подвинула к себе чистую пепельницу, отыскала в сумочном бардаке связку «сигареты-спички» и закурила. Лилька покрутила пуговицу на клетчатом пузе. Розка снова почесала пушистую макушку.

— Охотно переселюсь! — улыбнулась англичанка Ирина. — Благодарю…

— Доброму гостю и хозяин рад, — продекламировала приветливо Лилька и задумчиво пробормотала под нос: — А Маргошин хахаль, значит, в «розовой» будет…