Александр Лонс - Договор

• Название: Договор
• Автор: Александр Лонс
• Издательство: Поверенный
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2008
• ISBN: 5-93550-245-4

Когда молодую женщину удручает повседневная обыденность, терзают бытовые проблемы, а душа просит новых ощущений и впечатлений, то можно согласиться на самое странное предложение, что пришло вдруг по электронной почте. А тут еще зануда муж, противный и приставучий начальник, сложности дома и на работе… Все это подталкивает к принятию решения подписать Договор с некоей Силой, которая полностью трансформирует всю жизнь, предоставляет мощные сверхчеловеческие способности, открывает чудесные перспективы…

---

Итак, он застрелился из "Стечкина". Насколько я помню, пистолет "Дротик" (ОЦ-23 или АП СБЗ — автоматический пистолет Стечкина — Бальцера — Зинченко) является личным оружием нападения и защиты. После изъятия из армии ему нашлось применение в подразделениях МБД и спецслужб. Еще в девяносто третьем году, по заказу МВД, была предпринята попытка модернизации этого пистолета, чтобы заменить им опасные в городских условиях автоматы Калашникова. Тема, порученная коллективу под руководством Игоря Яковлевича Стечкина, а затем и сам пистолет, получили название "Дротик".

Эти сведения автоматически и без всякого желания с моей стороны пронеслись у меня в голове. А Григорий Петрович просто устал от жизни. Хотя некоторые адепты жили и подольше него, но уж очень бурная была биография. Беспрерывные войны и служба. Служба и войны. Причем, если не считать орденов и медалей (которые у него иногда отбирали), то во все времена как "благодарное Отечество", так и Круг адептов, относилось к нему, мягко говоря, неблагодарно. Исключением является только эпизод с Академией наук. Такой человек, устав от бытия, мог решиться на добровольный уход из жизни. А уходя, громко "хлопнуть дверью".

— Прочитали? Прочитали. Давайте кольцо.

— Вот, возьмите. Этот рубин уже жжет мне руки.

— Это не рубин, — резко возразил Великий Мастер. — Это шпинель.

— Что это? — не поняла я.

— Совсем другой минерал. У него иные свойства и другая формула, но внешне он весьма напоминает рубин, и раньше их часто путали. Кстати, очень похожая шпинель венчает Корону Российских Императоров.

— Как это произошло? — спросила я про трагедию.

— Самоубийство? Григорий сел в кресло в кабинете у себя дома и написал это письмо. А потом выстрелил себе в рот. Вы знаете, как бьет этот пистолет?

— Знаю. Я еще не забыла судебную медицину.

— Это хорошо, что не забыли. Там вся стена была забрызгана мозгами и кровью. Таким образом, мы даже не смогли… не успели сохранить его сознание. Практически мгновенное разрушение мозга. Это уже второй случай в Круге в этом году. Так вот, я уверен, что именно вы и ваш к нему приход спровоцировали его самоубийство.

— Не понимаю.

— Плохо, что не понимаете! Вы своим расследованием, своими вопросами разворошили осиное гнездо, разбередили старые раны, и теперь, скоро, последуют и другие смерти.

— Вы же сами…

— Да, это я поручил вам это дело, — кивнул Иван Антонович. — И я ни в чем не могу вас сейчас упрекнуть, хоть и очень бы этого желал. Но никто не предполагал, что у вас все так "ловко" получится и что вы наломаете столько дров.

Я была глубоко оскорблена.

— А на что вы рассчитывали? Я по призванию — следователь, а не психоаналитик. Я привыкла работать с обычными людьми, а не с двухсотлетними старцами, отягощенными вековыми комплексами…

— Да как вы… — Великий Мастер явно не привык к таким словам.

— Подождите, я еще не закончила. Вы потом можете остановить мое дыхание, и я умру мучительной смертью от удушья. Можете распылить меня или стереть мое сознание, но я сейчас выскажу все, что я думаю. Похоже, кроме меня на это уже никто и не способен. Да, я провела несколько вполне обычных бесед, где позволила себе немного намеков и чуть-чуть надавила на болевые точки. Но это же обычная следственная практика! Как прикажете собирать информацию, если вы все сильнее меня во сто крат? Если каждый из вас пытается копаться в моей голове, совершенно не заботясь о моих желаниях? Как мне было работать, если каждый пытался меня запутать, запугать, да еще используя такие приемы, о которых я даже и не подозреваю?

— Зато вы получили допуск к совершенно секретным досье адептов. — Иван Антонович уже вполне спокоен. — Это было чудовищное попустительство с моей стороны.

— Я больше не смогу работать по этому делу.

— Нет, сможете. Чего бы вам это ни стоило, вы доведете дело до конца. — Великий Мастер не менял своих решений.

— Даже если это затронет лично вас?

— Даже в этом случае. Вам пора уходить.

— До свидания, милорд, — попрощалась я.

— …

29

…Длинная извилистая каменная лестница вела куда-то вверх, но я не видела, куда. Там, вверху, серое небо, смешанное с розовой акварелью заката. Под ногами черная земля, а вокруг, кроме этой лестницы, ничего, пустошь. Что там за горизонтом? Наверное, я увижу это, когда заберусь на верхушку, тогда я все пойму, во всем разберусь, все для себя решу — куда идти мне дальше и что искать.

Я начинаю медленно подниматься, я не хочу терять силы, я хочу трезво думать над всем вокруг меня происходящим. Вот я уже далеко от земли, но что там, вверху, пока не знаю. Да, никто меня не понимает, никому я, по сути, не нужна. Я ближе к розово-серой небесной глади, дыхание учащается, сердце бьется быстрее, ноги кажутся тяжелыми. Я иду вверх. Мне плохо.

А ведь совсем недавно все было так хорошо. Кто виноват? Ближе верхушка, уже хочется бежать, лететь вверх — к цели, к ответу на все вопросы. Я чувствую слабость в ногах, не могу идти быстрее, я падаю, потом вновь иду, и глаза мои устремлены вверх, а в голове одна мысль: быстрее к единому решению, которое исправит все, которое принесет мне облегчение. Я уже наверху! Как я высоко! Можно передохнуть, а потом я должна принять решение. Я поднимаю глаза, смотрю вокруг. Нет, там за горизонтом нет ничего, пустошь — везде черная земля, и все.

Потом смотрю перед собой и вижу неясный туманный силуэт. Я так и знала, как все банально. Черный туман приближается ко мне. Я четче вижу черты тоски, сырой печали, бесконечной затхлости, потерянности между мирами и веками. Я знаю, кто это, я слышу этот голос в моей голове, голос, который впитал в себя всю горечь пространств, всю глубь скорби и боли.

Это пение как реквием, придуманный гениальным композитором для всех уходящих. Рано или поздно.

Я делаю первый шаг навстречу темному облаку и понимаю, что это то, чего я желала всегда, вот мое решение, к которому я подсознательно шла, вот и мое облегчение — я протягиваю руку, касаюсь ледяной ауры вокруг прекрасной оболочки. Я чувствую небывалую радость, легкость и трепет. Вот она, цель, и единое имя, которое страшно произносить в тишине.

Раздается гулким эхом мой крик, он отбивается от каменной лестницы, усиливаясь в мириады раз, это я лечу вниз к черной земле, к бесконечной пустоши и…

…и просыпаюсь. Я все поняла. Все встало на свои места. Причем я догадывалась об этом и раньше, все указывало на это, но я отгоняла от себя ту мысль. С математической точностью, с безукоризненной логикой сопоставив все имеющиеся у меня факты, я теперь пришла к трем выводам.

1. Я прекрасно знаю виновника и я отлично знаю убийцу. Убийца и предатель — разные личности.

2. Все мастера Круга, с которыми я встречалась, превосходно понимали истинную причину происшествия, но предпочитали помалкивать.

3. Если узнают, что я все выяснила, меня могут уничтожить. Я, похоже, так и не осмелюсь сказать правду.

Мне осталось только встретиться с одним человеком. Мне нужен был совет. Но только на этого человека я могла рассчитывать в полной мере. Только Великий Мастер может мне помочь в этой скверной ситуации. Наставник уже закончил мое обучение и давно уже дал мне понять, чтобы я его больше не беспокоила, а дело мне было поручено именно Иваном Антоновичем.

Набираю номер. Трубку снимают сразу. Тишина, нет обычного приветствия, ни "да", ни "алло". Я говорю в пустоту.

— Здравствуйте, милорд.

— Что вам угодно? Вы нашли решение?

— Иван Антонович, я должна с вами посоветоваться.

— Да. Теперь — должны.

— Я жду ваших указаний.

— Вы их получите. Ждите. Я позвоню.

И я ждала. И думала.

Самоубийство — тоже преступление, преступление против жизни, против личности, против самого себя, против близких людей, если таковые имеются. Правда, за это преступление нельзя уже покарать. Некого. А может быть, можно? Может, есть кто-то виновный в чужом самоубийстве? Ведь человека можно понудить совершить преступление, когда он не будет даже подозревать, что им манипулируют и управляют на расстоянии. Но принудить адепта такого уровня? Невозможно!

Вспомнился один случай, описанный в истории криминалистики. Сырым и дождливым днем конца марта тысяча девятьсот пятьдесят первого года в одно из отделений национального банка в Копенгагене пришел незаметный молодой человек и спокойно подошел к ближайшему окошку. Когда банковский клерк посмотрел на него, в лицо служащему уже смотрело дуло пистолета. Сказал ли грабитель обязательную фразу про ограбление, и потребовал ли деньги, никто так и не расслышал. Все слышали только звуки выстрелов, последовавших один за другим, и кассир, убитый наповал, рухнул на свое рабочее место. Клиенты, очутившиеся в зале, устремились к выходу, кассиры и другие служащие бросились на пол. А единственный человек — другой клерк, который пытался помешать убийце, через секунду уже валялся на полу с дополнительной дыркой в черепе. Угрожая пристрелить всякого, кто встанет на его дороге, убийца направился к дверям и растворился в потоках дождя.