Михаил Лермонтов - Стихотворения (ПСС-1)

• Название: Стихотворения (ПСС-1)
• Автор: Михаил Лермонтов
• Жанр: Поэзия

---

"Так вот сосуд любезный и печальный,

Драгой залог науки докторской.

Благодарю. Хотя с полночи дальней,

Но мне милее всех подарок твой".

Так молвил Асмодей и все смеялся,

Покуда пир вечерний продолжался.

СОН

Я видел сон: прохладный гаснул день,

От дома длинная ложилась тень,

Луна, взойдя на небе голубом,

Играла в стеклах радужным огнем;

Все было тихо, как луна и ночь,

И ветр не мог дремоты превозмочь.

И на большом крыльце, меж двух колонн,

Я видел деву; как последний сон

Души, на небо призванной, она

Сидела тут пленительна, грустна;

Хоть, может быть, притворная печаль

Блестела в этом взоре, но едва ль.

Ее рука так трепетна была,

И грудь ее младая так тепла;

У ног ее (ребенок, может быть)

Сидел... ах! рано начал он любить,

Во цвете лет, с привязчивой душой,

Зачем ты здесь, страдалец молодой?

И он сидел и с страхом руку жал,

И глаз ее движенья провожал.

И не прочел он в них судьбы завет,

Мучение, заботы многих лет,

Болезнь души, потоки горьких слез,

Все, что оставил, все, что перенес;

И дорожил он взглядом тех очей,

Причиною погибели своей...

НА КАРТИНУ РЕМБРАНДТА

Ты понимал, о мрачный гений,

Тот грустный безотчетный сон,

Порыв страстей и вдохновений,

Все то, чем удивил Байрон.

Я вижу лик полуоткрытый

Означен резкою чертой;

То не беглец ли знаменитый

В одежде инока святой?

Быть может, тайным преступленьем

Высокий ум его убит;

Все темно вкруг: тоской, сомненьем

Надменный взгляд его горит.

Быть может, ты писал с природы,

И этот лик не идеал!

Или в страдальческие годы

Ты сам себя изображал?

Но никогда великой тайны

Холодный не проникнет взор,

И этот труд необычайный

Бездушным будет злой укор.

О, полно извинять разврат!

Ужель злодеям щит порфира?

Пусть их глупцы боготворят,

Пусть им звучит другая лира;

Но ты остановись, певец,

Златой венец не твой венец.

Изгнаньем из страны родной

Хвались повсюду как свободой;

Высокой мыслью и душой

Ты рано одарен природой;

Ты видел зло и перед злом

Ты гордым не поник челом.

Ты пел о вольности, когда

Тиран гремел, грозили казни:

Боясь лишь вечного суда

И чуждый на земле боязни,

Ты пел, и в этом есть краю

Один, кто понял песнь твою.

ПРОЩАНЬЕ

Прости, прости!

О сколько мук

Произвести

Сей может звук.

В далекий край

Уносишь ты

Мой ад, мой рай,

Мои мечты.

Твоя рука

От уст моих

Так далека,

О, лишь на миг,

Прошу, приди

И оживи

В моей груди

Огонь любви.

Я здесь больной,

Один, один,

С моей тоской,

Как властелин,

Разлуку я

Переживу ль

И ждать тебя

Назад могу ль?

Пусть я прижму

Уста к тебе И так умру

Назло судьбе.

Что за нужда?

Прощанья час

Пускай тогда

Застанет нас!

К ПРИЯТЕЛЮ

Мой друг, не плачь перед разлукой

И преждевременною мукой

Младое сердце не тревожь,

Ты сам же после осмеешь

Тоску любови легковерной,

Которая закралась в грудь.

Что раз потеряно, то, верно,

Вернется к нам когда-нибудь.

Но невиновен рок бывает,

Что чувство в нас неглубоко,

Что наше сердце изменяет

Надеждам прежним так легко,

Что, получив опять предметы,

Недавно взятые судьбой,

Не узнаем мы их приметы,

Не прельщены их красотой;

И даже прежнему пристрастью

Не верим слабою душой,

И даже то относим к счастью,

Что нам казалося бедой.

СМЕРТЬ

Оборвана цепь жизни молодой,

Окончен путь, бил час, пора домой,

Пора туда, где будущего нет,

Ни прошлого, ни вечности, ни лет;

Где нет ни ожиданий, ни страстей,

Ни горьких слез, ни славы, ни честей;

Где вспоминанье спит глубоким сном

И сердце в тесном доме гробовом

Не чувствует, что червь его грызет.

Пора. Устал я от земных забот.

Ужель бездушных удовольствий шум,

Ужели пытки бесполезных дум,

Ужель самолюбивая толпа,

Которая от мудрости глупа,

Ужели дев коварная любовь

Прельстят меня перед кончиной вновь?

Ужели захочу я жить опять,

Чтобы душой по-прежнему страдать

И столько же любить? Всесильный бог,

Ты знал: я долее терпеть не мог;

Пускай меня обхватит целый ад,

Пусть буду мучиться, я рад, я рад,

Хотя бы вдвое против прошлых дней,

Но только дальше, дальше от людей.

ВОЛНЫ И ЛЮДИ

Волны катятся одна за другою

С плеском и шумом глухим;

Люди проходят ничтожной толпою

Также один за другим.

Волнам их воля и холод дороже

Знойных полудня лучей;

Люди хотят иметь души... и что же?

Души в них води холодней!

ЗВУКИ

Что за звуки! неподвижен, внемлю

Сладким звукам я;

Забываю вечность, небо, землю,

Самого себя.

Всемогущий! что за звуки! жадно

Сердце ловит их,

Как в пустыне путник безотрадной

Каплю вод живых!

И в душе опять они рождают

Сны веселых лет

И в одежду жизни одевают

Все, чего уж нет.

Принимают образ эти звуки,

Образ милый мне;

Мнится, слышу тихий плач разлуки,

И душа в огне.

И опять безумно упиваюсь

Ядом прежних дней,

И опять я в мыслях полагаюсь

На слова людей.

11 ИЮЛЯ

Между лиловых облаков

Однажды вечера светило

За снежной цепию холмов,

Краснея, ярко заходило,

И возле девы молодой,

Последним блеском озаренной,

Стоял я бледный, чуть живой,

И с головы ее бесценной

Моих очей я не сводил.

Как долго это я мгновенье

В туманной памяти хранил.

Ужель все было сновиденье:

И ложе девы, и окно,

И трепет милых уст, и взгляды,

В которых мне запрещено

Судьбой искать себе отрады0

Нет, только счастье ослепить

Умеет мысли и желанья,

И сном никак не может быть

Все, в чем хоть искра есть страданья!

Я, голову подняв с лафета,

Товарищу сказал:

"Брат, слушай песню непогоды:

Она дика как песнь свободы".

Но, вспоминая прежни годы,

Товарищ не слыхал.

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

В ребячестве моем тоску любови знойной

Уж стал я понимать душою беспокойной;

На мягком ложе сна не раз во тьме ночной,

При свете трепетном лампады образной,

Воображением, предчувствием томимый,

Я предавал свой ум мечте непобедимой.

Я видел женский лик, он хладен был как лед,

И очи - этот взор в груди моей живет;

Как совесть душу он хранит от преступлений;

Он след единственный младенческих видений.

И деву чудную любил я, как любить

Не мог еще с тех пор, не стану, может быть.

Когда же улетал мой призрак драгоценный,

Я в одиночестве кидал свой взгляд смущенный

На стены желтые, и мнилось, тени с них

Сходили медленно до самых ног моих.

И мрачно, как они, воспоминанье было

О том, что лишь мечта и между тем так мило.

ПОЛЕ БОРОДИНА

1

Всю ночь у пушек пролежали Мы без палаток, без огней, Штыки вострили да шептали Молитву родины своей. Шумела буря до рассвета;

Пробили зорю барабаны,

Восток туманный побелел,

И от врагов удар нежданный

На батарею прилетел.

И вождь сказал перед полками:

"Ребята, не Москва ль за нами?

Умремте ж под Москвой,

Как наши братья умирали".

И мы погибнуть обещали,

И клятву верности сдержали

Мы в бородинский бой.

Что Чесма, Рымник и Полтава?

Я, вспомня, леденею весь,

Там души волновала слава,

Отчаяние было здесь.

Безмолвно мы ряды сомкнули,

Гром грянул, завизжали пули,

Перекрестился я.

Мой пал товарищ, кровь лилася,

Душа от мщения тряслася,

И пуля смерти понеслася

Из моего ружья.

Марш, марш! пошли вперед, и боле

Уж я не помню ничего.

Шесть раз мы уступали поле

Врагу и брали у него.

Носились знамена, как тени,

Я спорил о могильной сени,

В дыму огонь блестел,

На пушки конница летала,

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел.

Живые с мертвыми сравнялись,

И ночь холодная пришла,

И тех, которые остались,

Густою тьмою развела.

И батареи замолчали,

И барабаны застучали,

Противник отступил;

Но день достался нам дороже!

В душе сказав: помилуй боже!

На труп застывший, как на ложе,

Я голову склонил.

И крепко, крепко наши спали

Отчизны в роковую ночь.

Мои товарищи, вы пали!

Но этим не могли помочь.

Однако же в преданьях славы

Все громче Рымника, Полтавы

Гремит Бородино.

Скорей обманет глас пророчий,

Скорей небес погаснут очи,

Чем в памяти сынов полночи

Изгладится оно.

МОЙ ДОМ

Мой дом везде, где есть небесный свод,