Борис Виан - Уничтожим всех уродов. Женщинам не понять

• Название: Уничтожим всех уродов. Женщинам не понять
• Автор: Борис Виан
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-01887-7

Борис Виан за свою недолгую жизнь успел побывать инженером, изобретателем, музыкантом, критиком, поэтом, романистом, драматургом, сценаристом, переводчиком, журналистом и чтецом. Он играл на тромбоне, пел и сочинял песни (всего их более четырех сотен). Время отводило на все считанные секунды. Виан родился рано и прожил быстро. Виан был слишком молод. Мир был слишком стар.

Сегодня его творчество органично входит в общий контекст XX века. Виан признан классиком интеллектуального китча, ярким представителем послевоенного французского авангарда.

Под псевдонимом Верной Салливан, составленным из фамилий приятелей Виана по джаз-оркестру (по легенде Салливан — писатель из Чикаго, мулат, живущий в Париже), Виан выпустил четыре романа, пародирующих американские детективы и стилистику "черного романа", и рассказ. В состав настоящего издания вошли два романа: "Уничтожим всех уродов" и "Женщинам не понять".

---

Войдя, мы запираем за собой дверь и располагаемся. Ричи принес собранный накануне чемодан со всем необходимым для новой квартиры: еда, питье, кофе, сигареты, мыло, полотенца, всякая посуда. Я беру виски и газированную воду и шествую на кухню, чтобы приготовить по хорошему коктейлю, так как на улице жарко, а внутри можно просто сдохнуть. Имеется холодильник, и он даже подключен. Отлично — будет лед.

Возвращаюсь с тремя стаканами на подносе. Ричи сидит и наблюдает за крошкой; та помалкивает и озирается по сторонам, грызя ногти. С точки зрения психоанализа, это очень плохо… Я скидываю куртку.

— Вам, должно быть, слишком жарко, — говорю я девице. — Снимите костюм.

Она смотрит на меня. У нее хорошенькие глазки, у этой малышки. Она злится…

— Ну да, — подхватывает Ричи, — раздевайтесь. Кстати, можно узнать ваше имя?

— Пошли вы ко всем чертям, сутенеры мерзкие, — огрызается она.

— Не стоит меняться ролями, — замечает Ричи. — Если среди присутствующих и есть таковые, то только не мы.

Она слегка ошарашена.

— Вы не собираетесь продолжать?

— Это было бы затруднительно! — говорит Ричи.

Я чуть было не захлебываюсь коктейлем и иду на кухню. Там я перестаю кашлять, потому что я вовсе не захлебнулся, — это был только предлог. Поспешно выпиваю полдюжины сырых яиц. Если Ричи собирается продолжить отделочные работы, я не хочу ударить лицом в грязь. А сырые яйца, говорят, самое эффективное средство.

Возвращаюсь. Ричи говорит:

— Зарубите себе на носу, лапочка, — наши методы так же действенны, как и в полиции. Когда мы с вами закончим, вы пожалеете о третьей стадии. Как вас зовут?

— Если я буду говорить, вы оставите меня в покое?

— Обещаю, — отвечает Ричи.

— А если я буду молчать?

— Мы вас разденем догола и будем упражняться до тех пор, пока вы не передумаете.

— Тогда я буду говорить, — соглашается она и начинает хихикать.

Итак, лед тронулся. Обозвав нас сутенерами, она выпустила последние остатки гнева и теперь вполне отдает себе отчет в происходящем.

— Валяйте, — говорит Ричи, — только не надо прикидываться дурочкой. Мы вам продемонстрировали лишь крохотную часть того, на что мы способны.

— Совсем крохотную? — интересуется она. — О, тогда вы очень скромны.

Ричи краснеет. Она потягивает свой коктейль.

— Послушайте, — начинает она, — вы очень славные ребята. Только вы совсем не похожи на девушек, и вам следует снять эти ужасные тряпки, которые вы на себя нацепили. Настоящая девушка никогда не оденется столь безвкусно.

— Ладно, — соглашается Ричи, — мы снимем. Но скажите нам, кто вы. Вы понимаете, мы же еще не представились друг другу.

— Я работаю на Луизу Уолкотт.

— Это мы и так знаем, — замечаю я.

— Послушайте, — продолжает она, — я не представляю никакого интереса в плане любви, но вы одержали верх, потому что это в первый раз… ммм… со мной так обращаются… Так вот, меня это очень взволновало, и я сдаюсь… но при условии. Если я расскажу вам все, что знаю, вы оставите меня здесь.

— Хорошо, — соглашаюсь я — Вы останетесь здесь в любом случае.

— И вы меня… ммм…

— Каждый вечер, — заверяет Ричи.

— Оба? — интересуется она.

— Оба, — отвечаю я — Но по очереди, мы же все-таки не свиньи.

— Ладно. Тогда давайте расслабимся. Меня зовут Шейла Седрик.

— Привет, Шейла, — говорю я.

А Ричи добавляет:

— Я — Ричард, а он — Франциско. Присаживайтесь.

Она садится рядом с ним, но не слишком близко. Я сижу напротив — на стуле.

— Дайте мне мою сумочку, — говорит она, — я хочу припудрить нос. Вы меня изрядно потрепали.

Мы даем ей сумочку, она открывает ее, и, прежде чем мы успеваем что-либо предпринять, перед нами возникает громадный пистолет. Она встает. Ну и м… же мы.

— Не шевелитесь, мерзавцы, — шипит она. — Банда извращенцев… Думаете, это вам так сойдет?

Руками я судорожно сжимаю свой стул, и тут я кое-что замечаю — не скажу вам пока, что именно.

— Я не буду стрелять, — продолжает она, — я предпочитаю, чтобы Луиза занялась вами лично… И когда вы побываете у нее в лапах — можете сколько угодно прихватывать женщин на дорогах… Они будут в полной безопасности, вам же только и останется, что носить женские тряпки.

Теперь я абсолютно уверен, что бабы ни черта не понимают… Стоит тут и несет всякий вздор, вместо того чтобы смыться подобру-поздорову. Я-то ведь не сижу без дела: то, что я заметил — теперь можно признаться — отклеившийся подлокотник. В мгновение ока я обрушиваю его ей прямо на руку. Она истошно вопит, пистолет падает на пол. Ричи подбирает его, едва я успеваю выдохнуть воздух. Он разряжает пистолет и кладет в карман. Девица держится левой рукой за правую и плачет. Я подхожу, навешиваю ей пару затрещин справа и слева и толкаю на диван. Она падает.

— И заткни пасть, — добавляю я. — Никаких истерик, а то мы сами тебя заткнем.

Хороши, нечего сказать, дали провести себя как желторотые юнцы. Если бы не подлокотник, все пришлось бы начинать сначала. Пока Ричи следит за девицей, я беру сумочку и роюсь в ней. Естественно, там ничего нет. Водительские права на имя Донны Уотсон.

— Поехали, — говорит Ричи, — все по новой. Как тебя зовут?

— Я вам уже сказала, — тявкает она.

— Шейла Седрик?

Она молчит. Я подхожу, и от моего короткого, резкого удара голова ее запрокидывается. Она не ожидала, и ей в первый раз становится страшно.

— В следующий раз у тебя из носа хлынет кровь, — говорю я. — Как тебя зовут?

— Донна Уотсон.

— Ничего общего с Шейлой Седрик, — замечаю я. — Это настоящее?

Я замахиваюсь, она отскакивает назад.

— Настоящее.

— Где Луиза Уолкотт?

Молчание. Я меняю руку. На этот раз из носа у нее потекла кровь. Она пытается вытащить платок и вытереть пиджак.

— Оставь, — говорю я. — Потом постираем. Мы еще не закончили. Где Луиза Уолкотт?

— Пять миль от того места, где вы меня остановили, — отвечает она. — За Уивер роуд нужно свернуть влево на Фолз роуд, а там — первая улица направо — не знаю, как называется. Дом стоит среди вязов, крыша видна с дороги.

— Это точно? — спрашиваю я.

— Клянусь вам.

Я швыряю ей скатерку, и она пытается устранить нанесенный ей ущерб. Костюм ее весь в крови.

— Что ты делаешь у Луизы Уолкотт?

— Так, по мелочи. Всего понемногу.

— А поточнее, — прошу я. — Не то возьму веревку и отхлещу тебя по заднице.

— Я осуществляю связь. Сегодня я была у Гаи Валенко. Мне нужно было забрать пакет, который должны были принести до пяти часов.

— Сколько вас у Луизы?

— Достаточно, — заверяет она, — и мы вас еще сцапаем, сутенеры чертовы.

— Ты уже это говорила. — замечаю я. — Как Луиза подцепила Гаю?

— Не знаю.

Я приподнимаю ее одной рукой, а другой стаскиваю с нее юбку. Я и так довольно сильный, а когда злюсь, становлюсь еще сильнее. Она даже не пытается сопротивляться.

— Приготовилась? — спрашиваю я. — Ричи, дай-ка мне твой ремень.

— У меня же штаны упадут, — говорит Ричи.

— Ничего страшного. После можешь ее слегка отодрать… для разнообразия.

— Негодяи! Убийцы! По…

Должно быть, она хотела сказать: подонки, но окончание потонуло в моей ладони. Она пытается укусить меня, но не может открыть рот так, чтобы ухватить мои изящные ручки.

Я переворачиваю ее задницей вверх, и Ричи начинает хлестать.

— Грех жаловаться, — бросаю я. — Мы лупим тебя ремнем из крокодиловой кожи — самый шик.

Она извивается как червяк. На заднице появляются красные полосы — по-моему, очень симпатично.

— Немного левее, Ричи. Там совсем белый уголок.

Она истошно вопит, но слышно не очень, так как мы ткнули ее лицом в диванную подушку.

На пятнадцатом ударе Ричи останавливается.

— Достаточно, — говорит он. — Мы уже имеем обширное расширение сосудов, а до локального травматизма пока доводить не будем.

По мне — так чистой воды тарабарщина. Я отпускаю девицу. Она встает в полном бешенстве: глаза горят, вся в поту, прическа помята, женщина в таком состоянии — просто прелесть, в особенности если на ней только чулки и коротенький пиджак. Она вот-вот заорет, но я поднимаю руку. Она орет, но недолго. Я снова швыряю ее на диван, опять она в той же позиции, что и раньше — вниз животом.

— Ничего не поделаешь, — вздыхаю я, — сама напросилась. Давай, Ричи. Как в Библии.

Ричи стоит в нерешительности. Затем смеется и идет на кухню. Он приносит пустую бутылку и аккуратно ставит ей на задницу. Я так сильно смеюсь, а она так ерзает, что ей удается вырваться, и прежде чем я прихожу в себя, она обрушивается на меня с кулаками. Затем оборачивается и видит, что Ричи просто загибается от смеха. Тогда она перестает меня бить и принимается плакать, совсем как маленькая девочка, закрыв лицо ладонями.