Александр Лидин - Операция "Изольда"

• Название: Операция "Изольда"
• Автор: Александр Лидин
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-373-04066-2

1941 год. Фашистская Германия коварно напала на молодую Советскую республику. Узнав об этом, знаменитый авантюрист барон Фредерикс не может сидеть сложа руки, он рвется в Россию, чтобы помочь в борьбе с оккупантами. Но обстоятельства складываются так, что он вынужден вступить в ряды СС. Удастся ли ему и его ученику Василию Кузьмину уничтожить лабораторию СС, где под руководством штурмбанфюрера Августа Хирта немецкие ученые пытаются создать сверхсолдата? Каков замысел Ктулху, на чью сторону встанет Великий Спящий? Удастся ли остановить армию оживших мертвецов под руководством разумного шоггота?…

---

Тогда я просто замотал руку бинтом. Я очень надеялся, что после экспериментов Хирта рука вновь приобретет свой первоначальный вид.

Кроме того, когда я вернулся в «Логово дождевого червя-2», у меня состоялся долгий и неприятный разговор с Василием и Катериной. Для того, чтобы поговорить о случившемся, мы отправились на берег реки, прихватив удочки. Откровенно разговаривать в помещениях, выделенных нам на территории монастыря, я не решился — тем более, что, несмотря на мое немецкое происхождение и звание младшего офицера СС, Хирт относился ко мне с подозрением. Лишь много позже я понял, что в то время он видел во мне не потенциального врага Рейха, но человека, который с легкостью может его подсидеть.

Так вот, сославшись на раны и усталость, мы втроем на следующий день, несмотря на то, что зарядил мелкий затяжной дождь, отправились на рыбалку. Правда, Глоук — помощник коменданта лагеря — приставил к нам для охраны двух солдат, но они держались особняком и ничуть нам не мешали.

— Итак, — закончил я свой рассказ о встрече с Умр ат-Тавилом. — Что скажете?

Молодые люди переглянулись.

— С одной стороны, все выглядит довольно просто, — начал Василий. — С другой… Вы видели наших пленных, видели, что выделывают эти гады. Они же держат их…

Речь шла о группе военнопленных, которых немцы пригнали для работ по устройству подземного лагеря-лаборатории. Основную работу выполняла инженерная служба вермахта, а тяжелые работы — пленные, причем их и в самом деле не жалели. Кормили хуже некуда, а если человек не мог работать, его ставили к стенке. И каждую ночь несколько телег вывозили мертвецов на братскую могилу, выкопанную другой группой пленных за городским кладбищем. Мне это очень напоминало чистки конца двадцатых, но Василию-то говорить об этом было бессмысленно.

— Твоя задача — уничтожить архив профессора Троицкого, — напомнил я. — Именно об этом ты должен помнить в первую очередь. Твоя задача не пленных освобождать, тем более, что согласно распоряжению твоего нежно и горячо любимого товарища Сталина, любой боец Красной Армии, сдавшийся в плен, — предатель, который заслуживает смертной казни.

— Выходит, и я предатель, да еще более худший, чем они — состою на службе у фашистов.

— Не надо лезть напролом, Василек. Считай себя не предателем, а разведчиком…

— И долго все это продлится?

Я только пожал плечами.

— Не забывай, старец сказал, что мы должны непременно участвовать в экспериментах Троицкого. Без этого нам не будет… скажем так, удачи.

— И мы должны равнодушно смотреть…

— Тема закрыта! — объявил я. — К тому же в нужный момент нам обещали помочь.

— Кто? Кого нам еще ждать? Еще одного разумного паука?

— Быть может… — Я-то знал, кто придет нам на помощь. Шоггот, тот, который запустил оборудование лаборатории Троицкого, который наплодил мертвецов, который… Впрочем, не важно, Йог-Сотот устами Умр ат-Тавила утверждал, что в нужный момент чудовище будет на нашей стороне. А Боги, как известно, не ошибаются… хотя они могут лгать… обманывать простых смертных. Но здесь-то все вроде сходилось. Ктулху не желал просыпаться (в этом наши с ним цели совпадали) и не желал развития человечества, не желал, чтобы люди овладели силами, более могущественными, чем те, что может подарить им природа (тут мы тоже были заодно). Ведь изобретатель должен отвечать за судьбу своих изобретений…

— Все же, Григорий Арсеньевич, вы должны поговорить с начальством лагеря, чтобы они милосерднее относились к пленным. Существуют же… — вмешалась в разговор Катерина.

— Нет, не существуют! — взвился я. — Не существуют! Да все эти немцы — гуманисты по сравнению с тем, что творится в Царстве Белой вши! Вы же были в подвалах на Литейном…

— Но если там поступали плохо, почему и тут должно повторяться то же самое?

На это мне нечего было ответить.

— Хорошо, я еще раз переговорю с Хиртом… Сделаю, что смогу, — пообещал я. — Кроме того, попробую ускорить проект «Изольда». Приборы Троицкого перевезли, так что, в принципе, даже несмотря на то, что лагерь толком не достроен, эксперимент можно начать.

— Тем более, что уже зима на носу, — снова заговорил Василий, — а согласно сводкам с фронта, обстановка все хуже и хуже. Немцы и в самом деле могут захватить Москву.

— Ну, падение Москвы это еще не победа над Россией, — возразил я. — Еще Кутузов говорил: «Чтобы спасти Россию, надо спалить Москву».

Василий нахмурился.

— Знаете ли, Григорий Арсеньевич, при всем моем уважении к вам, должен вам сказать, что подобные шутки в данной ситуации совершенно неуместны.

— А я и не шучу… — фыркнул я. В этот миг я вновь почувствовал, как далек от меня этот простой крестьянский парень, которому в детстве вдолбили в голову лживые идеалы.

На этом наш разговор закончился. Василий по-прежнему смотрел на меня волком, а Катерина… Она до сих пор не решилась, чью сторону ей принять. С одной стороны, Василий был ей симпатичен. Это очевидно. Достаточно тех томных взглядов, что она украдкой бросала на него. С другой — ее родителей и большую часть родственников расстреляли, сама она прошла через жернова НКВД и не питала никаких иллюзий относительно сталинского режима, впрочем, и фашистов она не жаловала…

Точно такой же неприятный разговор состоялся у меня со штурмбанфюрером Августом Хиртом.

Прихватив бутыль самогону, выменянную у одной из местных теток, я зашел к штурмбанфюреру вечером того же дня. В то время, не зная о всех «подвигах» фашистов — о лагерях смерти и, в буквальном смысле, разграблении России, я много лояльнее относился к офицерам СС. Господин Хирт был не один, но как только я появился, он отослал остальных офицеров.

— Я хотел бы поговорить… — начал я, выставив на стол бутыль самогона.

— Понимаю, — согласно кивнул Хирт. — Россия, тылы Восточного фронта — бесперспективная провинция. Тут приходится или работать, или спиваться.

— Но ведь можно совмещать приятное с бесполезным.

Хирт, тем временем, достал две маленькие разделочные доски — немецкая традиция. Потом, словно по волшебству, на столе появились сало, зеленый лук, буханка ржаного хлеба.

— Как это у вас в России говорится, «хлеб да соль».

— Не «у вас», штурмбанфюрер, — поправил я своего собутыльника, — а у русских. Я же себя к таковым не отношу. Как немецкий дворянин…

— Ах, бросьте, — отмахнулся Хирт. — Это все условности! Вы большую часть жизни прожили в России, а значит, как бы вы не выпячивали свое германское происхождение, по воспитанию вы славянин.

— Вы хотите сказать, что если бы я большую часть своей жизни провел в Р'льехе, то стал бы одним из слуг Ктулху или глубоководным?

— По сути своей, именно так. Долго находясь в определенном социуме, в полной изолированности, вы волей-неволей принимаете определенные правила игры. Однако то, что внутри вас, рано или поздно вылезет наружу. А ведь вы немец в четырех поколениях?[2]

Тут я вынужден был согласиться.

— Так что в вас… в глубине вас… дорогой Григорий Арсеньевич, кроме имени, ничего русского нет и быть не может.

Я не спорил с Хиртом. Он, как и руководство СС, считали меня чистокровным арийцем. Ну и пусть. Лично я всегда считал себя русским офицером, и присяга царю и Отечеству по-прежнему значила для меня больше, чем «чистота арийской крови».

— …А находясь здесь, в России, мы с вами вынуждены пользоваться дарами местных людей, созданий второго сорта, опуститься на их уровень быта, их уровень самосознания, — и он налил в маленькие стопочки самогон. — Что ж, как там говорят на Руси…

— С Богом! — объявил я, подняв свою стопку, потом залпом опрокинул ледяную мутную жидкость и тут же потянулся за салом и луком.

Хирт тоже принял на грудь, после чего как-то размяк. Эх, сколько бы он ни хвалился превосходством арийской расы, немцы никогда не научатся пить…

— Собственно, я зашел к вам поговорить о своей судьбе, — и я продемонстрировал штурмбанфюреру свою руку. Он-то отлично знал, что скрывается под бинтами.

— И?

— Я бы хотел ускорить проведение операции «Изольда».

Хирт покачал головой.

— Это совершенно исключено. База до сих пор не оборудована полностью, мы не разобрали записи Троицкого. Да, один из его аппаратов уже смонтирован в подвале монастыря, но… Вы же понимаете, с такими вещами торопиться нельзя. У нас всего три…

— Послушайте, профессор, вам придется поторопиться, — настаивал я. — Поймите, мне совершенно не хочется превратиться в одно из чудищ, вроде тех, что мы обнаружили у врат. Да, я избежал участи живого мертвеца, но то, что теперь ожидает меня, окажется ненамного лучше. Если же ваш опыт окажется удачным…

— А если нет, у меня останется только парочка русских, у которых элемент «божественного» — по крайней мере, я так это называю — не столь велик, как у вас. Я бы предпочел с точностью до наоборот — экспериментировать на них, а потом превратить вас в первого сверхсолдата великого Рейха.