Игорь Понкин - О праве на критическую оценку гомосексуализма и о законных ограничениях навязывания гомосексуализма

• Название: О праве на критическую оценку гомосексуализма и о законных ограничениях навязывания гомосексуализма
• Автор: Игорь Понкин
• Жанр: Культурология

«Американский научный журнал „Intolerance and Psychopathology“ опубликовал статью „Toward a General Diagnosis for Racism, Sexism, and Homophobia“,[1] в которой призвал врачей-психиатров рассматривать расизм, сексизм и гомофобию как психические заболевания в острой форме, подлежащие принудительному лечению».

21 июня 2011 года российские эксперты направили в Представительство Русской Православной Церкви при Совете Европы доклад на тему «О праве на критическую оценку гомосексуализма и о законных ограничениях навязывания гомосексуализма». Документ подготовлен докторами юридических наук М.Н.Кузнецовым, И.В.Понкиным и Н.А.Михалевой. Ранее, 17 мая сего года генеральный секретарь Совета Европы (СЕ) Т.Ягланд в своем заявлении объявил, что 23 июня 2011 года планируется представление доклада комиссара Совета Европы по правам человека Томаса Хаммарберга на тему «Дискриминация на почве сексуальной ориентации и половой идентичности в Европе» с анализом социально-юридической ситуации в отношении сексуальных меньшинств в странах-членах СЕ. Кроме того, он подчеркнул, что на основании этого доклада Совет Европы планирует разработать во второй половине года программу помощи европейским странам под названием «Борьба с дискриминацией на основе сексуальной ориентации и гендерной идентичности».

---

Вышеприведенные ключевые позиции Европейского суда по правам человека по рассматриваемым вопросам позволяют оценить заявляемые отдельными лицами требования о предоставлении особых привилегированных правовых режимов гомосексуалистам и их объединениям как весьма спорные и неубедительные. Европейский суд по правам человека неоднократно указывал, что нет и не может быть единого унифицированного решения по вопросу об отношении к гомосексуалистам для всех государств Европы и, тем более, всего мира, поскольку социокультурные и этнопсихологические условия во многих государствах существенно различаются.

Требуемое гомосексуалистами «право» осуществлять публичную пропаганду своего образа жизни и своей сексуальной ориентации среди неограниченного круга лиц, включая детей (а именно таким публичным мероприятием является «гей-парад») не имеет никаких юридических оснований в Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Соответственно, требование предоставить такое «право» и попытка реализовать его на практике, ведущая к насильственной пропаганде гомосексуализма помимо воли лиц, оказавшихся в месте проведения такого публичного мероприятия, представляют собой грубое нарушение прав человека.

Таким образом, приведенные выше позиции обосновывают правомерность действий Российской Федерации по ограничению, в том числе законодательному, проведения публичных мероприятий, наносящих ущерб общественной нравственности, включая публичные мероприятия, пропагандирующие гомосексуализм.

В постановлении по делу «Алексеев против России» (Alexeiev с. Russie) от 21.10.2010 Европейский суд по правам человека допустил многочисленные идеологически мотивированные отступления от собственных же позиций (в том числе — вышеуказанных), ранее закрепленных или нашедших отражение в его постановлениях по делам, связанным с гомосексуализмом, то есть проявил «двойные стандарты».

Анализ этого постановления выявляет в нем множество положений, явно и грубо противоречащих статье 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и Регламенту Европейского суда по правам человека — в части объективности рассмотрения и обоснованности выносимого решения, обеспечения состязательности процесса.

Так, в § 82 постановления по делу «Алексеев против России» Европейский суд по правам человека заявил: «Эти мероприятия [то есть «гей-парады»] должны были принять форму маршей и пикетов протеста, в которых участники несли бы транспаранты и делали бы заявления через громкоговорители. Ни при каких обстоятельствах не предполагалось устраивать неприличные откровенные сцены эксгибиционизма, подобные тем, которые имели место на выставке по делу Мюллера и др.», но основал этот вывод не на собственном детальном объективном исследовании фактических обстоятельств дела, а исключительно на голословных бездоказательных заявлениях заинтересованной стороны-заявителя. Между тем, опыт предыдущего проведения «гей-парадов» в России — в Санкт-Петербурге 27.05.2006, когда такое мероприятие было сопряжено с актами религиозного вандализма и возбуждения вражды (католический храм подвергся осквернению посредством испражнений участников «гей-парада»), в Екатеринбурге в 2004 и 2005 гг., когда проведение «гей-фестивалей» было сопряжено с устроением неприличных откровенных сцен эксгибиционизма, грубо посягающих на общественную нравственность, опровергает такую необоснованную позицию Европейского суда по правам человека в «мирном» характере заявляемых и истребуемых для проведения пропагандистами гомосексуализма «гей-парадов».

Европейский суд по правам человека проигнорировал очевидные различия между мирными пикетированиями, митингами и шествиями, с одной стороны, и, с другой стороны, «гей-парадами», суть которых состоит в агрессивной (явно не соответствующей оценке с использованием слова «мирная») и насильственной публичной пропаганде гомосексуализма лицам, которые выражают в отношении такой пропаганды ее категорическое неприятие, обоснованное правами на защиту от негативной информации, на защиту от вторжения в приватное пространство, на защиту своих детей от интеллектуальных форм совершения развратных действий. Насильственность пропаганды гомосексуализма, осуществляемой посредством «гей-парадов», заключается в том, что лица, оказывающиеся невольными зрителями таких мероприятий, подвергаются информационному гомосексуальному воздействию против их воли.

При рассмотрении дела «Алексеев против России» Европейский суд по правам человека имел достаточно убедительные фактические и правовые основания для признания утверждений заявителя о нарушении прав гомосексуалистов запретами на проведение «гей-парадов» несоответствующими действительности и заведомо направленными на введение Европейского суда по правам человека в заблуждение.

Европейский суд по правам человека, во-первых, искаженно, с точностью до обратного, воссоздал картину ситуации, обстоятельства и формы исполнения на практике запретов проведения «гей-парадов» в Москве, придав определяющее значение заявлениям Мэра Москвы, являвшихся лишь отражением и учетом позиции общества при принятии государством решений, и, во-вторых, проигнорировав действительные фактические и юридические условия, обстоятельства и основания принятия указанных решений.

Таким образом, в деле «Алексеев против России» Европейский суд по правам человека проигнорировал обозначенные выше, выработанные им ранее, позиции, а принятое Судом решение вошло в противоречие с правами и законными интересами граждан, с публичным порядком Российской Федерации в части суверенного права государства на самостоятельное законодательное регулирование общественных отношений, исходя из национального понимания нравственных ценностей с учетом культурных и исторических условий страны.

9. Противоречие публичному порядку («ordre public») Российской Федерации требований установить особые привилегированные правовые режимы для гомосексуалистов и их объединений и преследовать за любую критику гомосексуализма

В результате создавшейся ситуации возникает обоснованный вопрос о реагировании Российской Федерации на происходящие противоречащие Конституции Российской Федерации вторжения международных организаций в сферу суверенной юрисдикции государства.

Полагаем, что у Российской Федерации имеются прочные правовые аргументы, дающие возможность защитить национальные интересы и права ее граждан от негативного воздействия пропаганды гомосексуализма. Выше в настоящем Докладе мы показали, что публичная пропаганда гомосексуализма нарушает права человека и права ребенка, противоречит Конвенции о защите прав человека и основных свобод, а также привели юридическое обоснование правомерности и необходимости установления государством ограничений и запретов на пропаганду гомосексуализма.

Требования международных организаций к Российской Федерации о предоставлении гомосексуалистам и их объединениям особых привилегированных правовых режимов, признании за ними особых прав (привилегий) и об осуществлении преследования лиц за высказываемую ими критику гомосексуализма, а также требования, вытекающие из решения Европейского Суда по правам человека в отношении Российской Федерации по вопросу проведения гомосексуалистами публичных «гей-парадов» грубо противоречат публичному порядку («ordre public») Российской Федерации, в его значении, отраженном в Гаагской конвенции о вручении за границей судебных и внесудебных доказательств по гражданским и торговым делам от 15.11.1965, Гаагской Конвенции по вопросам гражданского процесса от 01.03.1954, Нью-Йоркской Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений от 10.06.1958, Европейской Конвенции об иммунитете государств от 16.05.1972 и в целом ряде других международных документов, а потому не подлежат исполнению.

Под публичным порядком государства подразумеваются фундаментальные начала правопорядка и суверенитета, общепризнанные в обществе принципы нравственности и морали, а также интересы обороноспособности и безопасности страны, где истребуется исполнение иностранного судебного решения[59] или решения международной организации.

Как писал Артур Нуссбаум, «нет ничего непоследовательного или лицемерного в том, что суд данной страны не исполнит иностранные меры, которые наносят ущерб этой стране, хотя бы этот суд принял или примет в будущем аналогичные меры, наносящие ущерб иностранным государствам. Когда публичные порядки входят в противоречие друг с другом, суд отдает предпочтение собственному, а не какому-нибудь другому публичному порядку».[60]

Исходя из нормы о публичном порядке государства и из соображений обеспечения суверенитета, Федеральный Конституционный суд Германии в постановлении по делу Г. от 14.10.2004 заявил: «Основной закон направлен на интеграцию Германии в правовое сообщество мирных и свободных государств, но не отказывается от суверенитета, закрепленного в высшей инстанции в Конституции Германии. Поэтому не существует никакого противоречия цели приверженности международному праву, если законодательный орган, в исключительных случаях, вступает в противоречие с правом международных соглашений при условии, что это единственный способ, посредством которого нарушение основных принципов Конституции может быть предотвращено… Основной закон не принимает максимально возможные шаги в открытии себя международно-правовой связи… Основной Закон четко базируется на классической идее, что отношения международного публичного права и внутреннего законодательства — это отношения между двумя различными правовыми сферами и что характер этой связи может быть определен с точки зрения внутреннего законодательства только самим национальным законодательством… Приверженность международному праву имеет силу только в рамках демократической и конституционной системы Основного закона… Основной закон направлен на достижение всеобъемлющей приверженности международному праву, приграничному сотрудничеству и политической интеграции в постепенно развивающемся международном сообществе демократических государств под властью закона. Однако Основной закон не стремится к подчиненности негерманским суверенным юрисдикциям, которые удалены от любого германского конституционного ограничения и контроля… Право международных соглашений применяется на национальном уровне только тогда, когда оно было включено в национальную правовую систему в надлежащей форме и в соответствии с основным конституционным законом» (подпункт «b» пункта 1 подраздела I раздела «С»); «Статус Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в качестве источника конституционного права ниже уровня Конституции, Европейский суд по правам человека функционально не является вышестоящим судом в отношении судов государств-участников. По этой причине ни в толковании Европейской конвенции по правам человека, ни в интерпретации основных прав на национальном уровне национальные суды не связаны обязательностью решений Европейского суда по правам человека» (подпункт «b» пункта 4 подраздела I раздела «А»).[61]