Роберто Боланьо - Третий рейх

• Название: Третий рейх
• Автор: Роберто Боланьо
• Издательство: Астрель, Corpus
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-34003-1

Чилийского поэта и прозаика Роберто Боланьо (1953–2003) называют одним из первых классиков мировой литературы XXI века. Он прожил всего пятьдесят лет и, хотя начал печататься в сорок, успел опубликовать больше десятка книг и стать лауреатом многих престижных наград, в числе которых очень почетные — премия Ромула Гальегоса, а также испанская «Эрральде». Большая слава пришла к Боланьо после выхода в свет романа «Дикие детективы» (1998). Уже после смерти автора был издан роман «2666» — он получил в 2004-м премию Саламбо как «лучший роман на испанском языке», был признан Книгой года в Португалии, а газета The New York Times включила его в список 10 главных книг 2008 года.

Роман «Третий рейх» — одна из тех книг Боланьо, что увидели свет после смерти автора, хотя относится он к числу ранних его произведений. Герой романа немец Удо Бергер вместе со своей невестой Ингеборг приезжает в каталонский курортный городок, где много лет назад отдыхал с родителями, но попадает в совершенно иной мир. Вопреки собственной воле, Бергер оказывается вовлеченным в странные и зловещие события и задается целью разгадать их смысл и доискаться до правды.

---

29 августа

На рассвете пляж усеян чайками. Наряду с чайками попадаются и голуби. Чайки и голуби расположились на берегу и глядят на море, словно бессменные часовые, и только изредка какая-нибудь из птиц совершает короткий полет. Чайки здесь двух типов: большие и маленькие. Издалека голуби тоже похожи на чаек. Чаек третьего типа, еще более мелких. Одна за другой из гавани выходят лодки, оставляя за собой темный след на гладкой поверхности моря. Сегодня я не ложился спать. Небо бледно-голубое, словно размытое. Линия горизонта белого цвета; песок на пляже — коричневый в крапинку из-за разбросанных там и сям кучек мусора. С террасы, где официанты еще не накрыли столы, видится, что день будет тихим и ясным. Кажется, что бесстрашно выстроившиеся в шеренгу чайки наблюдают за удаляющимися от берега лодками, которые вот-вот скроются из виду. В этот час в коридорах гостиницы душно и безлюдно. В ресторане полусонный официант резким движением раздвигает шторы; удивительно, но хлынувшие в зал потоки создают уют и прохладу; солнечный свет мягок и приглушен. Кофейный аппарат еще не работает. По движениям официанта догадываюсь, что включат его не скоро. Ингеборг сладко спит в номере; под боком у нее роман о Флориане Линдене, выглядывающий из-под простыней. Осторожно кладу раскрытую книгу на ночной столик, и один абзац привлекает мое внимание. Флориан Линден (думаю, что он) говорит: «Вы утверждаете, что несколько раз совершили одно и то же преступление. Нет, вы не сумасшедший. В этом-то как раз и заключается зло». Я вкладываю между страницами закладку и тихо закрываю книгу. Уже в дверях гостиницы мне приходит на ум забавная мысль о том, что никто из постояльцев «Дель-Map» не собирается сегодня вставать. Однако на улице уже заметно кое-какое движение. Возле киоска, на самой границе между старым городом и туристической зоной, у автобусной остановки стоит грузовичок, из которого вынимают запакованные пачки журналов и ежедневные газеты. Я покупаю две немецкие газеты, перед тем как углубиться в узкие улочки, ведущие в сторону порта, где я надеюсь отыскать открытый бар.

В дверном проеме возникли силуэты Чарли и Волка. Ни тот, ни другой, похоже, не удивились, увидев меня. Чарли направился прямиком к моему столику, а Волк подошел к стойке и заказал два завтрака. Я растерялся и не знал, что им сказать; Чарли и испанец внешне выглядели совершенно спокойными, но под маской спокойствия скрывалась настороженность.

— Мы шли за тобой по пятам, — сказал Чарли. — Увидели, как ты выходишь из гостиницы… У тебя был такой усталый вид, что мы решили до поры до времени тебя не тревожить.

Я обнаружил, что левая рука у меня дрожит, совсем немного, — они этого не замечали, — но я все равно тут же убрал ее под стол. И в душе начал готовиться к худшему.

— Сдается мне, что ты тоже не спал, — произнес Чарли.

Я пожал плечами.

— Я не смог уснуть, — объяснил он. — Полагаю, ты уже наслышан об этой истории. Мне-то все равно; то есть я хочу сказать, что одной бессонной ночью больше, одной меньше — наплевать. Неудобно только, что пришлось разбудить Волка. Из-за меня и ему не удалось поспать, так ведь, Волк?

Волк ухмыльнулся, не поняв ни единого слова. Мне вдруг пришла в голову безумная идея перевести ему слова Чарли, но я удержался. Смутное предчувствие подсказало мне, что лучше этого не делать.

— Друзья для того и существуют, чтобы поддержать тебя в трудную минуту, — продолжал Чарли. — По крайней мере, так мне кажется. А знаешь ли ты, Удо, что Волк — настоящий друг? Для него дружба — это святое. К примеру, сейчас он должен был бы идти на работу, но я знаю, что он не сделает этого до тех пор, пока не устроит меня в какой-нибудь гостинице или другом надежном месте. Он может потерять работу, но это ему не важно. А все почему? Да потому, что чувство дружбы он понимает так, как и следует понимать: оно для него свято. Дружба — это не шутки!

Глаза у Чарли так сильно блестели, что мне почудилось, будто он плачет. С гримасой отвращения он взглянул на свой круассан и отодвинул его от себя. Волк знаками показал, что готов съесть его, если Чарли не хочет. Да, да, — сказал Чарли.

— Я заявился к нему домой в четыре утра. Думаешь, я мог бы вот так запросто вломиться к кому попало? К незнакомому человеку? В сущности, все на свете незнакомы и все в глубине души омерзительны; тем не менее мать Волка, а именно она открыла мне дверь, подумала, что я попал в аварию, и первым делом предложила мне коньяку, ну а я, разумеется, не стал отказываться, хотя уже был вдребезги пьян. Какая потрясающая женщина. Когда Волк проснулся, он обнаружил, что я сижу в его кресле и попиваю коньяк. А что еще мне оставалось делать!

— Ничего не понимаю, — сказал я. — По-моему, ты до сих пор пьян.

— Да нет, клянусь тебе… Все просто: я заявился к Волку в четыре утра, его мать встретила меня как принца; потом мы с Волком затеяли разговор, а после решили покататься на машине. Посетили парочку баров; купили две бутылки, а затем отправились на пляж, чтобы распить их с Горелым…

— С Горелым? На пляже?

— Этот парень иногда ночует на берегу, чтобы, не дай бог, не стащили его рухлядь. Так вот, мы решили поделиться с ним нашей выпивкой. И вот что забавно, Удо: оттуда был хорошо виден твой балкон, и я готов поклясться, что свет у тебя горел всю ночь. Скажи, ошибаюсь я или нет. Нет, не ошибаюсь, это был твой балкон, твои окна и твой паскудный свет. Чем ты там занимался? Играл в войну или предавался всяким мерзостям с Ингеборг? Эй, эй! Не смотри на меня так, это же шутка, мне-то ведь все равно. Это действительно был твой номер, я сразу это понял, и Горелый тоже подтвердил. В общем, веселая выдалась ночка, и, похоже, все мы немножечко недоспали, верно?

Помимо стыда и досады, охвативших меня, когда я понял, что Чарли осведомлен о моем увлечении военно-стратегическими играми и что рассказала ему об этом конечно же Ингеборг, да еще небось смеялась при этом (я представил, как эта троица на пляже с хохотом прохаживается на мой счет: «Удо побеждает, но проигрывает»; «Именно так проводят каникулы генералы — члены Генштаба: взаперти»; «Удо убежден, что является воплощением духа фон Манштейна»; «Что ты ему подаришь на день рождения — водяной пистолет?»), — так вот, помимо стыда и злости на Чарли, Ингеборг и Ханну, я испытал смутное, но растущее чувство страха, услышав, что Горелый тоже знал, где находится мой балкон.

— Ты бы лучше спросил меня про Ханну, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул.

— А зачем? Уверен, что с ней все в порядке. У Ханны всегда все в порядке.

— Что ты теперь будешь делать?

— С Ханной? Не знаю. Думаю, что скоро отпущу Волка на работу и вернусь в гостиницу. Надеюсь, к тому времени Ханна уже уйдет на пляж, потому что мечтаю наконец отоспаться… Это была беспокойная ночка, Удо. Даже на пляже! Ты не поверишь, но нам по-настоящему и присесть-то не удалось. Добравшись до велосипедов, мы услышали какие-то звуки. На пляже, в такое время? Мы с Волком отправились на разведку, и как ты думаешь, кого мы обнаружили? Парочку, занимавшуюся любовью. По-моему, это были немцы, потому что, когда я пожелал им удачи, они ответили мне по-немецки. На мужика я особого внимания не обратил, зато женщина была настоящая красотка; на ней было нарядное белое платье, как у Инги, и она лежала в этом помятом платье на песке в весьма поэтическом виде…

— У Инги? Ты имеешь в виду Ингеборг? — Рука у меня вновь начала дрожать; я буквально ощущал витавший вокруг запах насилия.

— Да не ее, а ее белое платье, у нее ведь есть такое? Ну вот видишь. И знаешь, что тогда сказал Волк? Он предложил встать в очередь. Дождаться, пока этот мужик кончит. Боже, как я хохотал! Он предлагал позабавиться с ней после этого бедолаги. Изнасилование по всем правилам! Вот умора. Мне же хотелось только выпить и глядеть на звезды. Вчера прошел дождь, помнишь? Но парочку звезд на небе можно было увидеть. И чувствовал я себя тогда просто великолепно. В других обстоятельствах, Удо, я, может быть, и принял бы предложение Волка. Возможно, девушке понравилось бы. Или нет. Когда мы вернулись к велосипедам, Волк, по-моему, стал подбивать Горелого, чтобы тот составил ему компанию. Но Горелый тоже отказался. Впрочем, не уверен, ты же знаешь, испанский мне не слишком-то дается.

— Он тебе совсем не дается, — заметил я.

Чарли неуверенно рассмеялся.

— Хочешь, я спрошу у него, чтобы рассеять твои сомнения? — предложил я.

— Не надо. Это не мое дело… Но в любом случае, ты уж мне поверь, я прекрасно понимаю своих друзей, а Волк мне друг, и мы с ним прекрасно находим общий язык.

— Не сомневаюсь.

— И правильно делаешь… Это была чудесная ночь, Удо… Такая тихая, наполненная дурными мыслями, но не дурными поступками… Такая спокойная ночь, ну как тебе объяснить? Спокойная-спокойная, а мы все куда-то рвемся и не останавливаемся ни на минуту… И даже когда рассвело и можно было считать, что все закончилось, откуда ни возьмись появился ты… Сперва я подумал, что ты заметил нас с балкона и хочешь присоединиться к нашей пирушке; но когда ты стал удаляться в сторону порта, я поднял Волка, и мы пошли за тобой. Не спеша, ты же видел. Как будто вышли на прогулку.