Стивен Холл - Дневники голодной акулы

• Название: Дневники голодной акулы
• Автор: Стивен Холл
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49504-7

Впервые на русском — самый поразительный дебют в британской прозе последних лет! Этого автора сравнивали с Филипом Диком и Майклом Крайтоном, Дугласом Адамсом и Харуки Мураками.

Герой книги, Эрик Андерсен (второй), ничего не помнит о своей прошлой жизни: врачи полагают, что всю память стерла сильнейшая травма. Однако Эрик получает письма от Эрика Андерсена (первого), который объясняет ему, как составить из четырех диктофонов бездивергентную концептуальную петлю, как найти Комитет по исследованию внепространственного мира, как расшифровать Фрагмент о лампе.

Но все эти полумеры не спасут Эрика от безжалостного хищника, неутомимо идущего по его следу. Ключ к спасению — у городской партизанки Скаут, с ее ментоловыми сигаретами и гранатами, собранными из клавиш пишущей машинки.

---

Улегшись на песчаный пол рядом со своим рюкзаком, я смотрел на облака.

— У меня ноги задеревенели.

Скудной доли сумерек, достававшейся нам, было недостаточно, чтобы читать, поэтому Скаут взяла фонарик, чтобы снова просмотреть записи в своем блокноте.

— А мы неплохо продвигаемся, — сказала она. — Завтра будем на месте.

Завтра. Мы найдем Трея Фидоруса завтра.

— Хорошо, — сказал я, закрывая глаза и ни о чем другом не думая, кроме как о радости быть неподвижным.

— Эй!

— Что?

— Что ты собираешься делать со своим котом?

Открыв глаза, я повернулся на бок.

— А что с ним такое?

— Ну, он же не может, подобно нам, просто взять рулон туалетной бумаги и дождаться, пока другой пройдет вперед, так ведь? Он уже целый день сидит взаперти.

Об этом я не подумал. Если Иэн сходит в контейнере под себя, а потом придется его в нем нести…

Перекатившись на спину, я зажмурился.

— Скаут, скажи мне, что делать.

— По-моему, его надо выпустить.

— А если он убежит?

— Не думаю, чтобы он собирался бежать.

— Но ты же понимаешь, что я имею в виду.

— Куда ему деваться? Или ты хочешь весь завтрашний день нести Иэна в его собственной моче и дерьме?

Я разлепил один глаз.

— Очаровательная перспектива.

— Да-да, так оно и случится.

Она была права. Я кое-как встал на колени, потом, превозмогая боль, поднялся на ноги. Контейнер стоял рядом с тем местом, где Скаут, усевшись на свой рюкзак, продолжала смотреть в блокнот, делая пометки при свете фонарика. Опустившись на корточки перед ящиком Иэна, я взглянул через перекладины. Было почти темно, и я, кажется, различил только два огромных кошачьих глаза. Иэн, разумеется, видел меня превосходно.

— Хорошо, — сказал я. — Сейчас я тебя выпущу, чтобы ты мог сходить по своим делам. Никуда не убегай. У нас для тебя есть несколько банок восхитительного тунца, правда, Скаут?

— Правда.

— Так что тебе будет намного хуже, чем мне, если ты вздумаешь исчезнуть. Ну что?

Никакой реакции из ящика.

— Ладно, открываю.

Я щелкнул задвижкой и распахнул дверцу настежь. Через мгновение оттуда выбралась рыжая туша Иэна; сперва он ступал осторожно, затем, оглядевшись вокруг с выражением, какое напускают на себя взрослые дебилы, когда глядят на новые машины других дебилов, неторопливо затрусил в глубины склада.

— Он не вернется.

— Брось, — сказала Скаут, убирая свой блокнот. Потом, видя, что я по-настоящему обеспокоен, добавила: — Разумеется, вернется. Ты ведь растолковал ему насчет тунца и всего остального.

— Да ну тебя, — сказал я, улыбаясь против своей воли. — Но я не знаю, что буду делать, если его потеряю. Просто мы всегда были с ним вместе, понимаешь?

— Понимаю. Он вернется. Не беспокойся, — Скаут встала. — Давай разведем костер, пока еще не совсем стемнело. Там, возле люка, через который мы поднялись, валялись несколько деревянных поддонов, не принесешь ли парочку сюда? А я пока соберу бумаги для растопки.

Что-то во мне порывалось сказать — а вдруг кто-нибудь сюда заявится, если мы разведем костер, вдруг кто-нибудь вызовет полицию? Но я промолчал, отчасти потому, что слишком устал, и отчасти потому, что начинал понимать, как устроено внепространство — в нем никто никогда не появляется.

Несмотря на беспокойство об Иэне, я испытывал теплое чувство, оттого что мне опять предстояло спать в одном помещении со Скаут. Быть частью команды, частью единого целого. В тысячный раз за тот день я думал о том, как с ее бледных ног соскальзывают мои брюки и как она через них переступает, в моих трусах, плотно облегающих ее таз и бедра. Быть частью команды, думал я, да, конечно, Эрик, вот что это такое. Я пошел за поддонами.

* * *

Костер разгорелся, отбрасывая тени. Мы открыли банку бобов и стали поочередно обмакивать ломти хлеба в оловянную миску Скаут, служившую нам для совместной трапезы. Я сказал, что надо бы попробовать поджарить хлеб на костре, но Скаут улыбнулась и помотала головой.

— Поджаривать хлеб на открытом огне. Звучит, как нечто самое древнее в мире, правда? Но ты только спроси хоть у кого-нибудь, кому приходилось попробовать.

Я стал гадать, не пытался ли когда-нибудь Эрик Сандерсон Первый поджарить хлеб на костре рядом со своей палаткой на Наксосе. Не делали ли мои руки подобной попытки? Я представил себе, как они с Клио ругаются из-за испорченного хлеба, а потом — как они над этим смеются. Когда их обоих не стало, история забыла о том, имело ли когда-либо место такое событие и как они на него отреагировали, если имело. Глядя в огонь, я решил не мешать им смеяться. До меня вдруг дошло, что я уже очень долго не думал об Эрике Сандерсоне Первом.

Когда бобы исчезли, Скаут налила в миску немного воды и ополоснула ее.

— Знаешь, ты не спросил меня еще об одной вещи.

— Одной? — сказал я. — Я тебя вообще ни о чем не спрашивал. Я не знаю, действительно ли тебя зовут Скаут, откуда ты, сколько тебе лет — я вообще ничего о тебе не знаю.

— Верно. Но этих вопросов ты не задаешь, потому что для парня ты на удивление тактичен. Понимаешь, что я натура тонкая, и не хочешь ранить моих чувств.

Я попытался найти в этих словах какую-нибудь ловушку, но никакой ловушки в них не усматривалось.

— Спасибо, — осторожно сказал я.

Скаут улыбнулась. Если и здесь присутствовал какой-то подвох, то его скрывали отблески костра.

— Но вернемся к тебе. Нет, на самом деле ты хотел спросить меня о том…

— Кто тебе сказал, что ты можешь надеть мои трусы?

— И нельзя ли будет получить их обратно нестиранными?

— А ты изрядное шило в заднице, знаешь ли.

— Как тебе угодно, мальчик, чувства прячущий в подвальчик.

Я сопроводил улыбку кивком, глядя в огонь, позволяя ему втянуть меня в себя и ничего не говорить в ответ. Секунды, тикая, близились к тому, чтобы обратиться в минуту, веселье, легкомыслие — все улетучилось через разбитые стекла над нашими головами. Бетонный пол под моими скрещенными ногами был тверд и холоден, а все помещение — огромно, черно и пусто. Я опустил взгляд на свои пальцы, ладони и запястья, которые большую часть своего существования принадлежали Первому Эрику. Мне было ясно, что шутки и игры не могли укрыть меня от того, что я есть, от реального положения дел. Болезненная правда состояла в том, что вся эта передышка была чистой случайностью.

— Продолжай, — сказала Скаут, и мне показалось, что я вижу нечто подобное и в ней — опять этот внутренний холод.

— Понятно, — сказал я. — Я просто имел удовольствие притворяться обычным человеком.

Она медленно кивнула, глядя в красные угли.

Деваться было некуда.

— Ладно, тогда я спрошу. Кто он, этот наниматель мистера Никто?

— Спасибо за тактичный вопрос.

Она повернула голову, и все ее лицо скрылось в тени.

— Скаут?

— Он ужасен, но отчасти он — это я.

20 Договор

— Ты? — Я уставился на нее сквозь огонь.

— Часть меня, маленькая украденная им часть, является крошечной частью его сознания. По большей мере я — это по-прежнему я, но… — Она подняла руку и коснулась своего виска. — Господи, понимаешь, я не знаю, как это объяснить. Часть его сидит у меня в голове.

— Но это же чистый вздор! Боже, что ты хочешь сказать? Что ты одержима или что-то в этом роде?

— Нет, это не клинический случай, это что-то вроде процесса. Остальные части его сознания не могут меня контролировать, но внутри моего мозга есть одна дремлющая крупица, и пока она существует… — Скаут прервалась и глубоко вздохнула. — Черт, я так не хотела пускаться во что-то подобное. Собиралась все разложить по полочкам, попытаться объяснить тебе это, подобрав более точные слова, но…

Обеими руками она убрала свои коротко остриженные волосы за уши. У нее дрожал подбородок, да и все ее тело тоже подрагивало.

— Господи, Эрик, извини, что говорю это, но ты просто счастливчик. Ты все время пребываешь на грани коллапса, и ты этим доволен, то есть, хочу я сказать, ты уживаешься с этим. А другие люди могут выглядеть так, словно контролируют себя изо дня в день, но стоит им только расслабиться, они, может быть, распадутся на кусочки и уже никогда не смогут больше собраться в единое целое. Понимаешь?

Сложив ладони домиком надо ртом, я всасывал воздух сквозь пальцы.

— Сейчас, Скаут, мне надо знать только одно: это ты приказала мистеру Никто найти меня? Ты одна из них?

В свете костра видно было, что в уголках ее глаз набухли слезинки. Она изо всех сил старалась ни одной из них не обронить.

— Нет, конечно, не я. Ту чертову буквенную бомбу я собиралась применить против него, но твоя акула меня опередила.

— Это не моя акула.

— Я говорю, что не имею с ним ничего общего. Я, которая сижу здесь и сейчас перед тобой напрягаюсь, чтобы все это тебе растолковать, ничем не отличаюсь от тебя, — ее улыбка, больше похожая на содрогание, — хотя, возможно, ты не самый подходящий человек, чтобы стараться на тебя походить.