Стивен Холл - Дневники голодной акулы

• Название: Дневники голодной акулы
• Автор: Стивен Холл
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49504-7

Впервые на русском — самый поразительный дебют в британской прозе последних лет! Этого автора сравнивали с Филипом Диком и Майклом Крайтоном, Дугласом Адамсом и Харуки Мураками.

Герой книги, Эрик Андерсен (второй), ничего не помнит о своей прошлой жизни: врачи полагают, что всю память стерла сильнейшая травма. Однако Эрик получает письма от Эрика Андерсена (первого), который объясняет ему, как составить из четырех диктофонов бездивергентную концептуальную петлю, как найти Комитет по исследованию внепространственного мира, как расшифровать Фрагмент о лампе.

Но все эти полумеры не спасут Эрика от безжалостного хищника, неутомимо идущего по его следу. Ключ к спасению — у городской партизанки Скаут, с ее ментоловыми сигаретами и гранатами, собранными из клавиш пишущей машинки.

---

Что-то вспыхнуло у меня в памяти — как Скаут сказала: «Ты все еще куришь эти сигареты с ментолом?» Вопросов, ждущих своих ответов, стало еще больше.

— Здоровье бережете? — сказал Джон. — Значит, завтра уезжаете?

Я ссутулился, опершись о машину напротив.

— Да, как вы догадались?

— Видел, как вы сегодня вернулись с той девушкой.

Я вздрогнул.

— Простите, мне, вероятно, следовало…

Джон махнул рукой: а, не беспокойтесь.

— Надеюсь, вы не будете против, если я задам вам один вопрос? Вы с кем-то боретесь, не так ли?

Молчание длилось не больше секунды.

— Да, — сказал я просто.

Он кивнул.

— Я заметил это, когда вы приехали. И Руфь тоже. Наверное, вам уже говорили о той аварии?

— Да, я слышал.

— Что ж, Руфь сразу распознает бойца, как только его увидит. Она храбрая женщина.

— Да, — сказал я снова, нисколько в этом не сомневаясь.

Джон сощурился и кивнул, после чего какое-то время молча курил.

— В мире ведется множество битв, — сказал он наконец, выпрямляясь. — И не наше дело, в какой битве участвуете вы. Просто знайте, что, если вы когда-нибудь захотите сюда вернуться, вам будут рады. И вам, и вашему коту.

Он затоптал сигарету и пошел обратно к отелю.

— Спасибо, — сказал я ему вослед, и он на ходу помахал мне, не оборачиваясь.

* * *

Когда я вернулся в номер, Скаут уже спала на моей кровати. Она плотно укуталась в одеяло и так повернула голову, пряча глаза от электрического света, что видны были только ее ухо, белая худая шея и одна лопатка. Она слегка пошевелилась, когда я закрывал дверь, и на фоне ее бледной спины я различил черную бретельку лифчика, тонкую и изношенную на вид. Я потер лицо ладонями. В точности так же, как о большинстве того, что существовало в этом новом, быстро движущемся мире, мне мало что было известно об истинной природе женщин.

Кот Иэн спал на подушке рядом с ней, мурлыча. На его морде красовалась широкая и круглая счастливая улыбка — видимо, он наслаждался сном о том, как глупо заставил меня выглядеть.

Телевизор был оставлен включенным, показывали какое-то незнакомое мне третьесортное «мыло». Я его выключил и развернул спальник в изножье кровати. Было еще рано, но я слишком устал. Щелкнув выключателем, я стянул с себя тужурку с капюшоном и шорты, затем улегся. Хорошо было чувствовать, что ты не один, что ты в команде, в этом единении троих, отдыхающих вместе, чтобы приготовиться к завтрашнему дню, к чему-то новому, что произойдет, — к приключению. Может быть.

Скаут снова заворочалась, из-под одеяла высунулась ее ступня и повисла над краем кровати. Я лежал, глядя на ее ступню и смутно думая о том, как она мала по сравнению с моей и как забавно выглядят ступни вообще. Когда мои глаза привыкли к темноте, я кое-что заметил. И даже сел, чтобы убедиться, что вижу именно то, что вижу. Это не было ни игрой теней, ни грязью, налипшей с пола, ни чем-то еще. Я чувствовал, как колотится пульс у меня в голове.

На большом пальце у Скаут был вытатуирован смайлик.

Часть третья

То, что мы видим перед собой, — это только небольшая часть мира. Все по привычке думают: «Вот он, наш мир!» А на самом деле все совсем не так. Настоящий мир — в глубине, окруженный мраком, и там хозяйничают такие вот медузы и им подобные существа.

Харуки Мураками «Хроники заводной птицы» (Перевод И. Логачева, С. Логачева)

18 Гип, гип, йа, йа, йей, йей, йей, йей!

— Давай-давай, просыпайся.

Мне снились пляжи. Желтый песок, ряды белых зонтиков, аквамариновое, прозрачное как стекло море и огромное безоблачное небо. Сон, навеянный «Фрагментом о лампе», впервые, может быть, за несколько недель. Я бежал через буруны в вечерней прохладе, я видел, как на серые волны отбрасывают цветные полосы фонари прибрежных таверн. Сон уже распадался на части, его яркие шелковые нити расплетались в туманные эмоции, цветные облачка чувств разгонялись пробуждающимся сознанием. Со снами из «Фрагмента» всегда так: к тому времени, как я полностью просыпаюсь, их нет.

Я прищурился, глядя на электрическую лампу.

— Который час?

Откуда-то донесся голос Скаут:

— Тебе лучше не знать.

Я застонал и перевернулся, но удобнее мне не стало — в голове у меня зудело нечто безотлагательное. Во сне оно очевидным не было — больше походило на неопределенную тяжесть камня, спрятанного и позабытого на дне рюкзака. Теперь мой наполовину проснувшийся разум шарил в его поисках. Может быть, это что-то постороннее? Сумевшее выскользнуть из сна более цельным, чем обычно? Может быть, отчасти; краски соответствовали тем, которые я еще смутно ощущал тающими на задворках сознания, но в нем также присутствовала стойкая масса вещей из реального мира. Стало быть, это вещи двойственные, нечто такое, что я взял с собою в сон, а затем извлек обратно. Я еще раз пошарил у себя в голове и вдруг, потрясенный, вспомнил.

Я сел.

— У тебя на большом пальце ноги есть татуировка.

— Доброе утро, — сказала Скаут. — Да, есть.

Она снова была в моих чрезмерно больших одеждах, свернув свои собственные, грязные, в жгуты, которые легко можно было упаковать.

Я поднял руку, защищая глаза от света. Мой сонный внутренний уровень духа пытался настроиться на вызов яви.

— Давно она у тебя?

— Татуировка?

— Да.

Она посмотрела на меня, то ли решая, стоит ли отвечать, то ли просто недоумевая, почему меня это интересует.

— Обычно первым делом спрашивают: зачем нужна татуировка там, где ее никто не видит?

— Нет, это-то мне понятно, — сказал я, щурясь. — Чтобы было забавно, когда на этот палец повесят бирку в морге, правильно?

Она улыбнулась про себя, складывая в кучу свои свернутые одежды.

— У тебя найдется какой-нибудь пакет для этого?

Я сказал, что пара пакетов есть в рюкзаке, и она, роясь там, спросила, почему меня так занимает ее татуировка. Что на это ответить, я и вправду не знал.

— Просто мне это кое-кого напомнило, — сказал я наконец.

Она неопределенно кивнула, словно на самом деле не слушала или не желала выслушивать длинный и запутанный рассказ о моем прошлом. Я улыбнулся такому предположению: уж об этом ей тревожиться не стоило.

— Так зачем ты ее сделала?

— Всегда любила черный юмор.

— Ты? — сказал я. — Вот уж не поверю.

Она обернулась и снова продемонстрировала силу своего взгляда. Я понял, что разговор окончен. После чего пару минут просидел молча, давая себе полностью прийти в себя и рассеянно-пристально, как это бывает очень ранним утром, глядя на Скаут, которая нашла пакет для своей одежды, а потом всю ее в него уложила. Покончив с этим, она взяла с края кровати кожаную сумку мистера Никто и передала ее мне.

— Это зачем?

— Ты спрашивал, кем он был, — ответила она. — Открой вот это боковое отделение и все оттуда вытряхни.

Я впервые как следует рассмотрел эту сумку. Она была дорогой, хорошей выделки, со множеством карманов и отделений. Основное пространство разделялось на две части, одна из которых была пуста, если не считать нескольких черных пластмассовых обломков диктофона, а другая — застегнута на большую медную молнию.

— Приступай, — сказала она, усаживаясь на кровать и наблюдая.

Я открыл молнию и вытряс содержимое на спальник прямо перед собой. Дюжины маленьких прозрачных пластиковых пузырьков посыпались поверх моих ног. Их кучка все росла, издавая звук погремушки. Некоторые закатывались под кровать, другие устремлялись в центр комнаты. Я взял один из них наугад и прочел этикетку:

— «Сосредоточенность. 5 мг».

Скаут подняла пару тех, что подкатились к ее ногам.

— «Логика», — сказала она. — А это вот «Чувство юмора».

— «Стиль», «Уверенность», «Дружеская улыбка», «Убедительность». — Когда я тревожил эту кучу, то внутри каждого пузырька вздрагивала бесцветная жидкость. — Что все это такое?

— Мистер Никто, — сказала Скаут.

Я посмотрел на нее.

— Да, это он. Это то, что управляло его телом вместо подлинной личности.

Пузырьки покоились у меня на коленях. Я еще раз запустил пальцы в эту груду, как можно осторожнее. Такое чувство, будто вскрываю труп. «Озабоченность», «Удивление», «Подозрительность», «Достоинство».

— И это он?

— Да, это он.

Я почувствовал себя маленьким и слабым.

— Он говорил мне, что это с ним сделал людовициан.

Скаут сначала ничего не ответила, она сидела, щелкая пальцами — указательный и средний пальцы ударяли по основанию большого, и всякий раз два щелчка предшествовали возвращению в исходную позицию. Это движение было бездумным и бесцельным, но все же, казалось, что-то создавало. Подобно динамо-машине, накапливающей заряд.