Сергей Нечаев - Три дАртаньяна

• Название: Три дАртаньяна
• Автор: Сергей Нечаев
• Издательство: АСТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-060855-3, 978-5-271-24544-2

Практически все герои знаменитых романов Александра Дюма были списаны им с реальных исторических персонажей. В книге историка Сергея Нечаева рассказывается о живых людях, послуживших прототипами центральных фигур таких культовых книг, как «Три мушкетера», «Двадцать лет спустя» и «Виконт де Бражелон». Опираясь на разнообразные источники, прежде неизвестные отечественному читателю, автор показывает, как Дюма создавал своего д’Артаньяна на основе биографий трех различных людей. Кроме того, из книги Нечаева читатель узнает, кто мог скрываться под прозвищами Атос, Портос и Арамис, как соотносятся со своими историческими прообразами Мазарини и Кольбер; за что на самом деле пострадала Миледи и что же все-таки произошло между герцогом Бэкингемом и королевой Анной… Используя романы Дюма как своеобразный ключ к исторической эпохе, автор разворачивает перед читателем широкую панораму бурной и увлекательной жизни Франции XVII века.

---

Людовик появился на свет в Фонтенбло 27 сентября 1601 года и, по свидетельству современников, с самого рождения отличался слабым здоровьем. Его недомогания усиливали в нем мрачное состояние духа: он был вечно хмур и недоверчив. Короче говоря, он с детства обнаружил массу дурных наклонностей, не свойственных ни его отцу, ни матери. Главными его недостатками, как считается, были отсутствие душевной чуткости и жестокосердие. Это, кстати, очень верно подмечает и Александр Дюма, в романе которого можно найти такое определение:

«Людовик XIII, как все слабохарактерные люди, не отличался великодушием».

Это же отмечает и Жедеон Таллеман де Рео, писатель-мемуарист, автор обширного собрания скабрезных, но очень интересных «Маленьких историй» («Historiettes»). Он пишет о Людовике XIII:

«Он был немного жесток, как и большинство замкнутых и малодушных людей».

Кстати, раз уж зашла речь о Таллемане де Рео, то следует заметить, что в истории французской литературы XVII века это имя занимает особое место. Оно часто фигурирует и в современных ему мемуарах, и в исторических сочинениях. Его «Маленькие истории», рисующие жизнь французского общества эпохи Генриха IV и Людовика XIII, явно послужили источником информации для нескольких исторических романов, в частности для «Трех мушкетеров» Александра Дюма.

Относясь, несомненно, к мемуарному жанру, эти «Маленькие истории» отличаются, однако, от воспоминаний тех же Франсуа де Ларошфуко, кардинала де Реца или герцога де Сен-Симона. То были люди, по праву относившиеся к верхним слоям потомственной аристократии и непосредственно участвовавшие в описываемых событиях. Таллеман де Рео выглядит фигурой совершенно иного масштаба. Он был выходцем из буржуазных кругов, не появлялся сам при дворе, но зато был связан приятельскими отношениями с множеством самых различных людей своего времени. Наблюдательный и весьма любопытный, он, по меткому выражению известного литературного критика Шарля де Сент-Бёва, был рожден «анекдотистом». «Без Таллемана де Рео и его нескромной болтливости, — пишет де Сент-Бёв, — многие работы о XVII веке были бы в наше время, в сущности, невозможными».

К «анекдотам» Таллемана де Рео мы обратимся еще не раз, а пока же вернемся к Людовику XIII.

Удивительно, но в полтора года он уже умел играть на лютне и петь. Этим он начал заниматься еще до того, как его внимание привлекли традиционные для детей того времени деревянная лошадка или волчок. В три года он начал учиться читать, а в четыре — умел писать. В семь лет все вдруг изменилось. Детские игры были оставлены, и началась бесконечная охота, стрельба и азартные игры. Многие историки отмечают, что, играя в дворцовом саду, маленький Людовик любил ловить бабочек, чтобы потом разрывать их на части, а у пойманных птиц он выщипывал перья. Однажды отец застал его за подобной «забавой» и собственноручно высек.

Людовику было всего восемь лет, когда его отец пал от кинжала фанатика-католика Франсуа Равайяка. Все дела по управлению страной после этого перешли к Марии Медичи и ее фавориту, итальянцу Кончино Кончини, известному в истории под именем маршала д’Анкра. Став регентшей при несовершеннолетнем короле, Мария Медичи получила ненадежную, нестабильную, расколотую по всем направлениям страну, еле стоявшую на ногах под тяжестью трех главных проблем: религиозной напряженности, внешней угрозы и недовольства местных дворян.

Не углубляясь в образ Марии Медичи, хотелось бы поставить вопрос: почему в рассматриваемых романах Александра Дюма отсутствует эта ключевая политическая фигура того времени, прожившая до 1642 года? Точного ответа на этот вопрос не знает никто.

Возможно, сделано это потому, что Мария Медичи, которая всегда презирала своего старшего сына и предпочитала его брата Гастона, практически не занималась юным королем и не дала ему почти ничего из того, за что дети обычно любят своих матерей. Именно поэтому, кстати, единственным человеком, близким Людовику, оставался в течение многих лет Шарль д’Альбер, герцог де Люинь. Впрочем, и имя этого человека в романе «Три мушкетера» упоминается всего один раз, да и то лишь в следующем контексте: король в поисках развлечений якобы остановился на соколиной охоте, ставшей его излюбленной забавой, «к которой некогда пристрастил его герцог де Люинь».

Это действительно так: герцог де Люинь, которому в год рождения Людовика было всего 25 лет, особенно угождал дофину своими глубокими познаниями в дрессировке собак и выучке соколов для охоты. В результате Людовик до того привязался к нему, что не мог прожить без него ни минуты, и герцог, став коннетаблем Франции, то есть человеком, осуществлявшим верховный надзор над всеми королевскими войсками, начал играть одну из главнейших ролей при его дворе.

В 1614 году Людовик был объявлен совершеннолетним, но и после этого реальная власть осталась в руках Марии Медичи и ее министра-фаворита. И тогда король, не зная, как ему избавиться от ненавистного маршала д’Анкра, позвал к себе герцога де Люиня.

— Терпеть не могу этого авантюриста, явившегося во Францию и распоряжающегося здесь, как у себя дома! — воскликнул он. Глаза де Люиня недобро заблестели при этих словах, и он решил, что настало время «подлить масса в огонь».

— Совершенно верно, сир, этот Кончини ведет себя совершенно недопустимо…

— Этот проклятый итальянец довел Францию до ужасного состояния, но король Франции — это я! И никто не смеет помешать законному королю быть хозяином в своей стране! А если кто и пытается это сделать, на него у нас всегда найдется управа! Послушайте, де Люинь, у вас есть на примете верный человек, который мог бы помочь нам решить эту проблему?

— Конечно, сир. У меня есть надежный человек.

— Так позовите его сейчас же!

«Надежным человеком» оказался Николя де Витри, капитан королевских гвардейцев, про которого кардинал де Рец (он же Жан-Франсуа-Поль де Гонди) в своих мемуарах писал, что он «был глуп, но отважен до безрассудства». Исполнение коварного замысла было намечено на воскресенье, 23 апреля 1617 года.

В этот день Кончино Кончини явился в Лувр в сопровождении лишь нескольких человек из своей свиты. Капитан де Витри со своими людьми ждал его в заранее намеченном месте. Когда Кончино Кончини приблизился, капитан де Витри неожиданно преградил ему дорогу и выстрелил в него из пистолета…

Сохранилось предание, что, узнав об этом, Людовик радостно воскликнул: — Вот первый день моего настоящего владычества!

Устранение Кончино Кончини полностью отвечало интересам короля: он видел в этом единственный способ избавления от опеки матери. Избавившись от Кончини, Людовик сделал услужливого убийцу маркиза де Витри маршалом, а герцога де Люиня — своей правой рукой и хранителем королевской печати. При дворе тут же пошли разговоры о том, стоило ли устранять маршала д’Анкра, чтобы заменить его на точно такого же фаворита, столь же отягощенного всевозможными титулами и материальными благами.

При этом король велел передать матери, что как добрый сын он будет уважать ее и впредь, но править государством отныне станет сам. После этого Мария Медичи была сослана в Блуа.

По свидетельству очевидца тех событий и активного участника Фронды герцога де Ларошфуко, у Марии Медичи «было мало добродетелей и мало изъянов. Тем не менее после такого блеска и величия вдова Генриха IV была упрятана в тюрьму собственным сыном-королем и кардиналом де Ришелье, обязанным ей своей фортуной. Она была покинута другими королями, ее детьми, которые не решились даже принять ее в своих государствах, и умерла в нищете и голоде».

После физического устранения матери и ее фаворита Людовик XIII подпал под еще большее влияние герцога де Люиня, и внешне стало казаться, что у него нет ни ума, ни достаточного желания для того, чтобы самому заниматься делами и управлением Францией, которая, имея население почти в двадцать миллионов человек, в то время была самым большим государством Европы.

Тот же Франсуа де Ларошфуко характеризует короля так:

«Недомогания, которыми он страдал, усиливали в нем мрачное состояние духа и недостатки его характера: он был хмур, недоверчив, нелюдим; он и хотел, чтобы им руководили, и в то же время с трудом переносил это. У него был мелочный ум, направленный исключительно на копание в пустяках, а его познания в военном деле приличествовали скорее простому офицеру, чем королю».

К этой характеристике стоит добавить, что молодой король был очень капризен и вспыльчив; он сразу хватался за оружие, когда ему казалось, что его авторитету наносится ущерб.

К счастью для французов, в декабре 1621 года герцог де Люинь умер, и его смерть открыла путь к высшей власти Арману-Жану дю Плесси, герцогу де Ришелье. Об этом человеке мы подробно расскажем ниже, а пока лишь отметим, что король тут же попал под влияние своего нового и такого блестящего приближенного. Да и все вокруг, трепеща от ужаса и негодования, в конце концов вынуждены были склониться перед могуществом де Ришелье.