Дмитрий Шпаро - К полюсу!

• Название: К полюсу!
• Автор: Дмитрий Шпаро
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1987

Эта книга — своеобразная летопись освоения Арктики от самых первых попыток и до полярной экспедиции к Северному полюсу, организованной газетой «Комсомольская правда». В книгу вошли дневниковые записи Парри, Нансена, Амундсена, Седова, Папанина, Уэмуры, Шпаро и других. Очерки, написанные авторами книги, объединяют эти записи в цельное повествование.

---

«Звезды и полосы вбиты в полюс», — написал Пири в телеграмме, отправленной 6 сентября. «Звезды и полосы» — это американский флаг, который водрузил Пири. Победа!

Помните: «Я долгие годы верил, что достичь полюса написано мне на роду...» За пять дней до победного сообщения Пири в Европу пришла другая телеграмма, подписанная американским врачом и путешественником Фредериком Куком: «21 апреля 1908 года достигли Северного полюса. Обнаружили Землю далеко на севере».

Почти на год доктор Фредерик Кук опередил Роберта Пири.

Записки доктора Кука:

Фредерик Кук.

К у к  Ф. Как я открыл Северный полюс. Новое слово. Спб., 1909, № 11, 12.

Большинство полярных экспедиций субсидировалось или правительством, или частными лицами, причем затрачивались громадные капиталы. Мы были лишены этого удовольствия, но зато и совершенно свободны от всяких обязательств по отношению к господам, сидящим в своих кабинетах и дремлющим за зеленым сукном. С нами не было новичков в полярных путешествиях, задерживающих на каждом шагу экспедиции благодаря своей неопытности и неподготовленности. Не было у нас и воздушных шаров, автомобилей и прочих фантастических спутников неудачных экспедиций.

При каждой полярной санной экспедиции должна быть лодка, на которой можно было бы спокойно удаляться от центра экспедиции.

Пригодным мы нашли только один тип легкой лодки, а именно обыкновенную складную лодку из просмоленной парусины. Такая лодка служила нам с огромною пользой в течение ста дней, никогда нас не стесняла, и, наверное, без нее мы никогда не увидели бы родины.

Походным провиантом для нашей экспедиции мы выбрали пеммикан. Этот питательный препарат служил пищей не только для нас, но и хорошей подкормкою для собак. Пеммикан, изобретение северо-американских индейцев, всегда являлся хорошим подспорьем в арктических экспедициях, у нас же он был единственной пищей о течение долгого времени.

19 февраля 1908 года вся наша экспедиция, состоявшая из 11 человек, 103 собак и 11 тяжело нагруженных саней, покинула гренландский берег и двинулась к полюсу. Сначала мы направились на запад через непроходимые льды Смитова пролива к мысу Сабин. Мрак полярной ночи едва смягчался краткими часами дневного света, а температура воздуха была весьма низка, временами термометр падал до 64° ниже нуля.

17 марта мы достигли наконец конца географически известной нам земли. Мы остановились лагерем на глетчерах среди отвесных утесов самого северного берега в мире (мыс Свартевег)[21] и исследовали опытным глазом расстилавшиеся перед нами поля из ледяных глыб Полярного моря. Мы прошли в 28 дней почти 400 миль,а нам оставалось еще сделать 520 миль незнакомой и тяжелой дорогой, прежде чем мы достигнем цели.

К этому времени я тщательно изучил и точно рассчитал каждый фактор сил собаки и человека, чтобы совершить последний переход через Полярное море к полюсу с возможным совершенством. Среди спутников моих я нашел наиболее подходящими товарищами для совершения этого перехода двух эскимосов в возрасте 32 лет: Этукискука и Авелаха. Затем я отобрал для себя двадцать шесть лучших собак и нагрузил всевозможными припасами для 80-дневного путешествия пару крепких саней. Было бы неосторожным двинуться далее всей экспедицией, так как легко примениться к разным изменениям окружающих условий возможно только небольшому количеству людей, не связанных тяжелым грузом. Двум же избранным мною эскимосам я доверял как самому себе, зная их честность и преданность.

Таким образом, маленький поезд наш был ограничен парою легких санок, весивших с грузом 1200 фунтов. Каждые санки везли 13 крупных и выносливых собак. Груз заключал в себя следующие предметы первой необходимости: 935 фунтов пеммикана, 50 фунтов филея мускусных быков, 2 фунта чаю, 1 фунт кофе, 25 фунтов сахару, 40 фунтов конденсированного молока, 60 фунтов молочных бисквитов, 10 фунтов горохового супа в консервах, 50 фунтов разных мелочей, 40 фунтов керосина, 2 фунта алкоголя, 3 фунта свечей, 1 фунт спичек[22].

Из предметов домашнего обихода мы захватили с собой: керосиновую кухню, три кастрюльки из алюминия, столик, три оловянных тарелки, шесть карманных ножей, два десятидюймовых мясницких ножа, тринадцатидюймовую пилу, пятнадцатидюймовый нож, ягдташ и патронташ, 110 патронов, кирку и топор, запасные постромки и кнуты, четыре запасных мешка.

Из средств передвижения мы имели: пару саней в 52 фунта весом, 12-футовую складную лодку из парусины весом в 34 фунта. Кроме того — палатку из непромокаемой шелковой материи, два брезента для саней, два спальных мешка из шкуры северного оленя, меховые мешки для ног, запасной материал для ремонта саней, винты, гвозди, клещи и молоток.

Научный багаж заключался в следующем: три компаса, секстант, шагомер, три карманных хронометра, карманные часы, карты, три термометра, барометр, фотографический аппарат и пленки к нему, записные книжки и карандаши.

Теперь, когда мы остались втроем, чувство одиночества охватило нас сильнее, чем когда-либо. Но зато, с другой стороны, наш маленький караван получил преимущество в отношении скорости передвижения. И, вообще говоря, чем больше число членов экспедиции, тем большую ответственность несет на себе руководитель ее. Поэтому последний прежде всего должен заботиться о том, чтобы в экспедиции принимали участие исключительно полезные для дела люди. Слабую или неспособную собаку можно употребить в пишу ее товаркам, а от больного или раненого человека избавиться никак невозможно. Поэтому коэффициент силы всей полярной экспедиции всегда равен лишь силе слабейшего из ее членов.

По моим вычислениям, мы находились теперь в 82 градусах 23 минутах северной широты и 95 градусах 14 минутах западной долготы.

Стояла самая холодная пора полярного года. Разнообразие страданий, испытываемых арктическим путешественником, бесконечно.

В этом царстве вечной смерти, вдали от земли и жизни, нет ничего, что бодрило бы и согрело душу. Вечно западный ветер был то сильным, то слабым, но всегда пронизывающим. Он причинял нам мучения, против которых наша закаленность была бессильна.

Каждое дыхание моментально конденсировалось и примерзало или к усам и бороде, или к лисьему хвосту, который мы надевали на шею под меховую шапку тепла ради. Мы стали живыми карикатурами. На каждом волосе образовалась сосулька, и казалось, что мы были увешаны хрустальными побрякушками.

За время экспедиции мы отпустили длинные волосы на голове для защиты ее от мороза, и теперь они висели длинными ледяными нитями.

Влага глаз превратилась в ледяную кору, покрывшую ресницы и брови; таким образом, вокруг лба образовался полумесяц изо льда, смерзшийся в твердый круг с полумесяцем вокруг рта, щек и подбородка. Но самые мучительные ледяные сосульки образовались на внутренней части ноздрей. Чтобы спастись от всех этих мук, эскимосы с корнем вырывают всякую растительность на лице, и потому все они не имеют ни усов, ни бороды.

Несмотря на ледяной ветер, наш поезд все-таки два дня подвигался с успехам вперед, пока к вечеру 26 марта наше положена не определилось 84 градусами 24 минутами северной широты и 96 градусами 53 минутами западной долготы.

Когда солнце скрылось за туманами на западе, ветер усилился. Его ярость заставила нас построить себе убежище еще до наступления сумерек.

Проснувшись через несколько часов, мы заметили, что ветер просверлил отверстия в стене нашего снежного жилища. Нимало не беспокоясь, в полусне, мы не обратили на это внимания и перевернулись на другой бок. Вскоре, однако, я был разбужен падавшими на меня огромными хлопьями снега. Высунув голову из отверстия обледеневшего мешка, я увидел, что крышу нашего дома снесло ветром и что мы были наполовину погребены под снеговым сугробом. Очевидно, я во сне сильно метался, так как голова моя еще торчала над поверхностью сугроба, товарищей же моих уже не было видно, и они не откликались на зов. С усилием я проделал в снегу дорогу к ним, не переставая кричать, и наконец они мне ответили эскимосским охотничьим восклицанием. Больших трудов стоило мне откопать их из-под оледеневшего снега и высвободить из мешков, в которых они уже начали задыхаться. Выбравшись из-под снега, мы все-таки были принуждены пролежать 29 часов под пронзительным, мертвящим вихрем.

Наконец 29 марта после полудня буря стихла.

Итак, мы провели 42 часа без пищи и питья в наших спальных мешках. Приведя себя быстро в порядок, накормив собак и съев двойную порцию пеммикана, мы снова пустились в путь.