Курт Мейер - Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945

• Название: Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945
• Автор: Курт Мейер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-2650-4

Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена. Мейер попал в плен к союзной коалиции и предстал перед военным судом.

---

Ровно в 17.30 заговорили наши орудия, круша лес по обеим сторонам дороги. Взревели моторы мотоциклов; мотоциклы с колясками и сидевшие на них солдаты были похожи на хищников. Прильнув к своим БМВ, мои товарищи рванули вниз с подъема и гнали в направлении разрывов снарядов и стука пулеметов противника. За несколько секунд рота достигла края леса и пропала из вида. Мой водитель Петер нажал на педаль акселератора, и мы помчались вслед за ротой. Огонь нашей артиллерии все еще велся по опушке леса. Однако нам в ответ не было сделано ни выстрела. Маленькие грязные лошади жевали удила. Русские бежали на север по обе стороны дороги. Но что произошло потом? Рота остановилась. Она открыла огонь по бегущим русским и отдельным очагам сопротивления.

Рота стала наступать в пешем строю и теряла драгоценное время. Этого нельзя допускать! Мы должны были достичь перекрестка дорог в нескольких километрах дальше к северу и помешать организованному отходу русских из леса к левому краю нашего фронта наступления. Разозлившись, я двинулся вперед, чтобы возобновить продвижение. Бронемашины и штурмовые (самоходные) орудия расчищали путь мотоциклистам. За считаные минуты нами были захвачены русские орудия, тягачи и грузовики. Одного нельзя было делать – это останавливаться. Нужно было продолжать движение и использовать замешательство противника!

Измотанные безоружные русские приблизились к нам что-то крича. Сначала я не понимал, что они кричали, но потом услышал: «Украинские, украинские!» Они радовались как дети и без конца обнимали друг друга. Война для них была окончена.

Перекрестка дорог достигли в 18.15. Мы опередили колонны Красной армии, отступавшие на восток, и разоружили их. Теперь русские оказывали сопротивление лишь время от времени. Они совершенно потеряли присутствие духа от молниеносного наступления батальона. Сотни пленных были собраны на дороге, захвачено много стрелкового и прочего оружия. Противник оказался в ситуации, которая была нам на руку. Их части только начали отход. К сожалению, мы потеряли легкий бронеавтомобиль, который был подбит огнем противотанковой пушки во время боя, но, слава богу, мы могли пожаловаться лишь на то, что за время всей операции только один наш товарищ получил ранения. Хотя мы приспособились к русской манере ведения боевых действий и чувствовали свое полное превосходство, я посчитал разумным отойти и провести ночь в освобожденном районе в лесу. Основные силы нашей дивизии все еще вели где-то бои и могли догнать нас только к утру.

Лес был «живым». Мы слышали, как русские колонны отступали в восточном направлении. Это были последние части, отходившие с «линии Сталина» (линия укрепрайонов вдоль старой (до 17 сентября 1939 года) государственной границы с Польшей. – Ред.). Они искали путь на восток между наступающими германскими войсками – по лесам, болотам, относительно скрытым для наблюдения местам. Мы прилегли с готовым к бою оружием под рукой и ожидали нового утра. Шелест ветвей высоких деревьев смешивался с отдаленным грохотом выстрелов нескольких наших пушек где-то на востоке.

Утреннее солнце было поистине благодатным, и Господь подарил нам чудесный летний день. Я неохотно отдал приказ двигаться на север. 1-я рота 1-го разведывательного батальона CC опять ушла вперед и ожидала на дороге, готовая к движению, когда я велел Бремеру прорываться к автостраде. Обгоняя мой бронеавтомобиль, солдаты махали руками, улыбаясь мне и доедая остатки завтрака. Что-то принесет новый день?

Я быстро и кратко проинструктировал командира 2-й роты 1-го разведывательного батальона СС Крааса и последовал за ротой боевого походного охранения. Около пяти минут я следовал впереди. Помимо моей командирской машины (переделанной из средней бронемашины связи) компанию мне составили двое посыльных на мотоциклах. Гейнц Дрешер, мой блестящий переводчик, и я сидели на бронемашине, когда преодолевали небольшой подъем, и смогли разведать маршрут на несколько километров. Издали нам было видно, как исчезают за поворотом последние мотоциклисты. Основные силы батальона последуют за нами через несколько минут; они ждали, когда к колонне присоединится артиллерия. Мы молча смотрели вперед и наслаждались прекрасным солнечным днем. Поразительно, как в ходе боевой операции быстро забываешь кровопролитные сражения и считаешь даже несколько минут покоя даром Божьим. Глубокая тишина была нарушена событием, которое, пожалуй, было самым интересным из всего случившегося со мной за годы фронтовой жизни.

К своему великому удивлению, я увидел русскую противотанковую пушку на огневой позиции, уже проезжая мимо нее. За щитом пушки были видны напряженные лица нескольких русских солдат. Я хотел крикнуть, но подавил крик и дал своей бронемашине проехать вперед еще метров двести, прежде чем остановил ее. Посыльные на мотоциклах были кратко проинформированы о пушке, а я направился с двумя офицерами и четырьмя солдатами в лес, чтобы нейтрализовать «забытую» противотанковую пушку с тыла. Словно краснокожие на тропе войны, мы пробирались через высокие заросли вереска и черники, от дерева к дереву. Я рассматривал пушку сквозь деревья. Орудийного расчета уже не было видно. Может быть, русские артиллеристы убежали? Неужели они бросили свое орудие? Я крепко сжимал в руках, держа палец на спусковом крючке, свой автомат МР.38. Мои глаза все еще были прикованы к артиллерийской позиции. Я слышал дыхание Дрешера за своей спиной и не осмеливался обернуться. Шаг за шагом мы приближались к пушке.

«Стой! Стой! Руки вверх!»

На меня смотрели, смешно гримасничая, русские. Я стоял, окруженный русской ротой. Все это время мои товарищи и я пробирались в проходе между двумя русскими взводами. У меня кровь застыла в жилах. На нас было наведено множество винтовок. Ошеломленно смотрел я на окруживших меня людей. Сила тут уже ничего не решала. Приглушенным голосом я скомандовал своим товарищам: «Не стрелять». Стволы опустились. Атлетического сложения, симпатичный офицер стоял в 10 метрах от меня. Я пошел к нему. Он тоже отделился от своих товарищей и направился ко мне. Стало тихо. Русские солдаты и мои товарищи наблюдали за этой встречей. Мы остановились в двух метрах друг от друга, каждый взял свое оружие в левую руку и почти одновременно приветствовал противника. Затем мы сделали последний шаг и пожали друг другу руки.

Все это время я не испытывал никаких эмоций. Я не чувствовал себя ни побитым, ни победителем. Когда мы выпрямились после легкого наклона, то каждый объявил другого своим пленником. Русский смеялся, как будто я выдал лучшую шутку года. Его большие голубые глаза задорно сверкали, глядя на меня, в то время как я сунул руку в карман и вытащил для него пачку сигарет. Он вежливо подождал, пока я зажму сигарету между губ, затем спичкой зажег огонь. Мы оба вели себя так, будто были одни на широкой равнине и будто война уже давно забыта. Русский говорил только на ломаном немецком, а я не говорил по-русски. Я подозвал Дрешера и успел шепнуть ему: «Нам нужно выиграть время!» Дрешер и русский пустились в длительные переговоры о том, чья сторона должна сложить оружие.

Пока все это происходило, я ходил от одного русского к другому и предлагал сигареты. С усмешкой молодые русские солдаты брали сигареты и нюхали, прежде чем вставить конец сигареты между губ. Они наслаждались ароматом сигарет. Я дружески похлопал по плечу каждого русского, показывая, что им следует положить оружие на землю. Но в мгновение ока пачка опустела. Только тогда я осознал, что несколько удалился от Дрешера и стоял среди русских один. Я был несказанно рад, как только воссоединился с группой своих вокруг Дрешера. По интонации офицера я понял, что его терпению скоро придет конец. Очень медленно я придвинулся поближе к краю леса, чтобы заставить Дрешера и русского продолжить свои переговоры вне леса. Я ждал подхода батальона. Он мог появиться в любой момент и прекратить этот кошмар.

Мы все трое стояли на опушке леса и пытались еще раз объяснить русскому, что его подразделение окружено, а авангард нашей 1-й танковой группы уже почти достиг Киева. Тогда русский энергично покачал головой и велел Дрешеру сказать мне, что он офицер, а не тупица. В этот момент на дороге прогремел взрыв, и я увидел объятый пламенем легкий бронеавтомобиль. Русская противотанковая пушка подбила его с расстояния примерно в двадцать метров. Клубы густого дыма поднимались в небо. Поскольку я знал, что все мои машины всегда двигались довольно рассредоточенно, чтобы иметь достаточный сектор обстрела, следующая машина могла появиться в любой момент. Ее башня появится из-за подъема в любую секунду. Русский настойчиво требовал, чтобы я положил на землю автомат. Я попросил Дрешера объяснить русскому офицеру, что я не понял последнего предложения и что он должен показать мне, что имеет в виду.