Кристофер Райт - Познавая Иисуса через Ветхий Завет

• Название: Познавая Иисуса через Ветхий Завет
• Автор: Кристофер Райт
• Издательство: Мирт
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2010
• ISBN: ISBN 978–5–88869–254–7 (рус.)ISBN–10:1–85424–701–8 (англ.)ISBN–13:978–1–85424–701–8 (англ.)

---

Иисус как Сын Божий

После экскурса в проблемы типологии мы возвращаемся к Иисусу и Его крещению. Давайте более внимательно посмотрим на ощущение Собственного предназначения и цели, которое появилось у Иисуса благодаря крещению. Мы будем исследовать ветхозаветные сведения чуть более основательно, чтобы выяснить, как они влияли на представление Иисуса о Себе. Но мы также обнаружим, что Иисус не был просто «собран» из фрагментов Ветхого Завета. Он вышел за рамки древних образов и видоизменил их. Он наполнил их новым смыслом, касающимся Его собственной уникальной личности, Его примера, учения и связи с Богом. Его последователи стали свидетелями, как то, что было изначально основой признания и понимания Иисуса в свете их Писания, превратилось затем в глубокое и удивительно новое понимание Писания в свете Иисуса. Именно это, несомненно, пережили Его ученики на пути в Эммаус (см.: Лк. 24).

Итак, мы возвращаемся к прозвучавшему при крещении голосу и фразе: «Се Сын Мой». Осознание, что Бог — Его Отец, а Сам Он — Сын Божий, является, вероятно, самой фундаментальной чертой самоощущения Иисуса. Это то, с чем согласилось бы большинство специалистов по Новому Завету. Даже те, кто с благочестивым скептицизмом выискивает в текстах Евангелий то, что можно с абсолютной уверенностью отнести к достоверным речам Самого Иисуса, признают, что «отцовско–сыновний язык», относящийся к Богу и Иисусу, пройдет отбор даже у самых строгих скептиков. И они также подтвердят, что для Иисуса отцовство Бога и Его собственное сыновство не были просто абстрактными понятиями. Как не были они и просто частью того, что надлежало прояснить в Его учении. Это были живые реалии собственной жизни Иисуса. Его отношения с Богом характеризуются такой близостью и зависимостью, что их может описать только как «язык отцовства и сыновства». Глубже всего это было выражено в молитвенной жизни Иисуса, что было подмечено Его ближайшими друзьями, слышавшими, как Он, обращаясь к Отцу, говорил «Авва» (еврейское обращение к отцу, употребляемое в семье, где существуют очень близкие отношения). Это было нечто новое и беспрецедентное, привнесенное Им в смысл понятия «дети Божьи».

Обратимся же теперь к Писанию, откуда Иисус узнал, что значило изначально быть сыном Бога и называть Бога Отцом. Так как Израиль тоже называл Бога Отцом, а Бог называл Израиль сыном.

Бог как Отец, Израиль как Сын

Чтобы понять Иисуса, нужно смотреть не только на имена, которыми Его называли или которыми Он называл Себя Сам.

К тому же, Иисус старался избегать каких бы то ни было имен, за исключением «Сына Человеческого». И даже если мы возьмем имена из Нового Завета и обратимся к еврейской Библии, необходимо сделать нечто большее, чем просто поискать в симфонии нужные фразы. Это особенно верно в отношении выражения «сын Божий» в его ветхозаветном употреблении. Если просто обратиться к симфонии, можно прийти в замешательство, поскольку это выражение удивительно «многолико». Оно, например, может относиться к ангелам (возможно, Быт. 6:2,4; Пс. 88:7). Даже сатана называется одним из сынов Божьих (см.: Иов. 1:6; 2:1). Оно может использоваться для характеристики правителей и судей (см.: Пс. 81:6). Языческий царь Навуходоносор использовал его для описания таинственного четвертого человека в горящей печи (см.: Дан. 3:25). И, конечно, как мы уже говорили, оно применялось к царю из рода Давида.

Нам нужно посмотреть на весь материал, который в еврейской Библии касался сыновства в отношении к Богу–Отцу. Эта идея, конечно, не была столь важна, как доминирующая идея отношений, взятых из завета между Богом и Израилем, но она находит гораздо более широкое выражение, чем думают многие христиане. И появилась она также очень рано.

Мы находим эту идею во Втор. 32, в «песне Моисея», признаваемой всеми одним из древнейших поэтических текстов еврейской Библии. Этот стихотворный фрагмент является, таким образом, очень древним свидетельством о вере Израиля и исключает идею о том, что отцовство Бога как понятие возникло в поздний период истории Израиля или было абсолютно новым учением Иисуса. На самом деле, опираясь на Втор. 32, лучше было бы говорить о собирательном образе, поскольку там для характеристики Бога, наряду с образом отца, используется и образ матери. Образ родителей связан с сотворением Богом Своего народа (см.: Втор. 32:6), с уникальностью Яхве как Бога (см.: ст. 15–18,39) и с Его наказаниями, предназначенными для исправления Своего народа (см.: ст. 19,20).

Мы посмотрим на эту метафору с четырех точек зрения. Во–первых, выясним, что в действительности означали отношения между родителями и детьми в израильском обществе, чтобы понять, как эти отношения переносятся на Бога и на Израиль. Во–вторых, мы должны будем увидеть, как эта метафора подкрепляет идею завета (что в некоторой степени было исследовано нами в гл. 2 нашей книги). В–третьих, рассмотрим сыновство как отношения, которые порождали ожидание и надежду. В–четвертых, посмотрим, как эта идея расширялась и обретала всемирный и эсхатологический подтекст. В каждом из этих случаев мы должны будем обнаружить важную связь с Христом, проясняющую Его ощущение Собственного предназначения и судьбы.

ОТЦЫ И СЫНОВЬЯ В ИЗРАИЛЬСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Очевидно, что использовать язык отцовства и сыновства — значит, взяв опыт отношений между родителем и ребенком в семье, метафорически применить его к отношениям Бога с людьми. (Другими словами, мы должны посмотреть на эти отношения с точки зрения человека. Ведь наш собственный человеческий опыт отцовства и семейной жизни — это отражение отношений Бога, ибо мы сотворены по Его образу. Вероятно, именно это имеет в виду Павел в Еф. 3:14 и дал.)

В Израиле мы находим признаки метафоры в обыденной жизни, когда встречаем использование еврейского слова «ав» (отец) в именах, содержащих полностью или частично имя Бога. Такие имена, как Авия, Иоав, Елиав и другие, означают «Яхве (или Бог) есть отец». Остается неясным, имеется ли в виду «мой отец» (лично) или «отец всех» (семьи, колена или народа). Нов любом случае тот, кто носил или давал такое имя, высказывался тем самым о Боге, имевшем отношение к нему и его народу. Это показывает, что в обыденной жизни израильтян представление об отцовстве Бога было довольно распространенным, хотя и не заняло какого–то особого места в их богословии.

Метафора имеет два довольно ясных, взаимодополняющих смысла.

1) Отношение Бога–Отца к Израилю

Это забота, любовь, жалость и терпение в отношении сына. Но это также желание действовать в интересах и на пользу сына, что подразумевает воспитание.

Господь, Бог твой, носил тебя, как человек носит сына своего

(Втор. 1:31).

И знай в сердце твоем, что Господь, Бог твой, учит тебя, как человек учит сына своего

(Втор. 8:5).

К другим примерам этого рода можно отнести следующие отрывки: Пс. 102:13; Прит. 3:12; 2 Цар. 7:14.

2) Ответ, которого ожидает Бог–Отец от Израиля

Бога следует рассматривать как власть, заслуживающую доверия и предоставляющую защиту, которую нужно уважать и которой нужно подчиняться. У этого смысла есть и негативная сторона, поскольку Бог может сетовать или сожалеть, что Его отеческой заботой пренебрегают, злоупотребляют или что ее отвергают.

Сын чтит отца и раб — господина своего; если Я — отец, то где почтение ко Мне? и если Я Господь, то где благоговение предо Мною? говорит Господь Саваоф вам, священники, бесславящие имя Мое. Вы говорите: «чем мы бесславим имя Твое?»

(Мал. 1:6).

К другим примерам этого рода можно отнести: Втор. 14:1, Ис. 1:2 и дал., Иер. 3:19 и Ос. 1:11 и дал. Это показывает, что чувствует Бог по отношению к Своему сыну и чего ожидает от сына в ответ.

На человеческом уровне эти аспекты четко выражены в законах, относящихся к отцовской власти, необычайно строгой в Израиле, так как стабильность в семье, которой требовал от народа завет, была очень важна (см., напр.: Исх. 20:12; 21:15,17; Втор. 21:18–21; 27:16; Прит. 30:17). На общественном уровне отец–израильтянин был главой семьи и дома («главой отчего дома», как это в точности звучало на еврейском языке). Иными словами, он обладал семейной, юридической, воспитательской, духовной и даже военной властью над довольно значительной группой людей, включая взрослых сыновей и их семьи, а также всех подчиненных ему людей, — то есть над так называемой «расширенной семьей». Резюмируя вышесказанное, можно утверждать, что отец был человеком, имевшим немалую власть, социальную значимость и обязанность защищать своих домочадцев. Иллюстрацией этого явления, хотя и с различным смыслом, служит защита Иоавом своего взрослого сына Гидеона (см.: Суд. 6) и плач Иова о том, что он потерял в результате бедствия, лишившись семьи и состояния (см.: Иов. 29, 30). Почти наверняка можно утверждать, что именно эти главы домов действовали совместно как «старейшины», о которых мы читаем во многих еврейских историях.