Сергей Бузиновский - РО (о загадочной судьбе Роберта Бартини)

• Название: РО (о загадочной судьбе Роберта Бартини)
• Автор: Сергей Бузиновский
• Издательство: Оранта
• Жанр: Эзотерика
• Год: 1994

Эта книга — о загадочной судьбе Роберта Бартини — ученого, конструктора, философа. О вмешательстве извне в дела человечества. И о смысле такого вмешательства. Роберт Людвигович Бартини. Посетил эту Землю с 1897 по 1974 год.

Знатокам техники известен факт: еще до войны в СССР был испытан так называемый «Невидимый самолет» — летательный аппарат, буквально растворявшийся в воздухе. Прямо на старте. Но документов нет, очевидцы не найдены, несколько упоминаний в технической литературе скупы и неправдоподобны. Эта книга — отчет о расследовании. А также первая попытка документально установить факт прогрессорства — вмешательства извне в дела земной цивилизации. Десятилетний поиск привел к ошеломляющим результатам: ученый, создавший таинственный аппарат, появился в нашей стране словно ниоткуда. Он принес в Россию новую модель Вселенной — самую «безумную» за последние четыреста лет! — и оказался вовлечен во все наиболее значительные события уходящего века. И что совсем невероятно — этот загадочный человек стал прототипом многих литературных героев: булгаковского Воланда, Друда из гриновского «Блистающего мира», Маленького принца Экзюпери, ефремовского Дара Ветра. И даже — Остапа Сулеймана Марии Берты Бендер-бея!..

Книга не предназначена для широкого круга читателей.

---

— …Значит, Воланд — не человек! — заключил Скептик.

Или — человек с Двойной Звезды.

Есть розенкрейцеровская легенда: давным-давно, в незапамятные времена, собрались вместе семь Великих Архонтов. Впереди была страшная эпоха. И надо пронести Тайное Знание через несчетные века.

«Пусть это сделает добродетель!» — предложил один из Архонтов.

«Добродетель можно победить, купить или обмануть», — возразил другой.

«Тогда поручим это пороку! — предложил третий. — Порок вечно сопутствует человечеству».

И они придумали азартную игру — карты Таро — в которой зашифровали Высокие Знания.

…«Маг» Воланд посещает «Красный Вавилон». Он един во всех лицах. Не случайно писатель настойчиво подчеркивает цвет глаз всех своих героев: зеленый. Отсвет сияющего, как изумруд, глаза Воланда! Все они — его воплощения.

— И — Маргарита?! — удивился Скептик.

Разумеется: недаром в самом начале на Маргарите — черные перчатки с раструбами — такие же как у Воланда в конце романа. А перед балом ей надевают тяжелую ладанку с черным пуделем. Тот же пудель украшает набалдашник воландовской трости — перечитайте первую главу! Он — и «Рыцарь», и «Шут», и «Король», и «Королева». И «Жрица» — Гелла… Это косвенно подтверждает текст: в конце романа мы с изумлением узнаем, что чекисты, расследовавшие это загадочное происшествие, пришли к выводу, что главным в шайке был… Коровьев! И, якобы, именно он — мощнейший гипнотизер! — проделал все фокусы в Варьете и других местах. Создание магической квазиреальности — хлеб индийских факиров. Но именно в Индии корова — священное животное!

Воланд — маг.

Вот она, «лишняя» карта Воланда! В древней Иудее магов звали волхвами. Они приходили с востока — из зороастрийской Персии. Так сказать, «иностранные консультанты по магии».

ВОлхв РоЛАНД — Воланд: «Волшебная страна»!

Это можно легко проверить, открыв роман на той странице, где впервые появляется Воланд. Помните — Берлиоз поучал Бездомного? Случайно ли, что из всех новозаветных историй Булгаков выбрал эту: «…необходимо, чтобы ты, вместо рождения и, скажем, прихода волхвов, описал нелепые слухи об этом рождении…»

«Рождение» и «волхвы»!..

Маги — священная каста в странах Древнего Востока. Они — не только волшебники и пророки, но и жрецы, ученые, астрономы. В Вавилоне была даже должность — «царь магов». По-шумерски: «Раб-Маг»…

Ра-Мег.

Раб-Маг.

…Москва, сто лет жившая в мессианском предощущении себя «Третьим Римом», стала вторым Вавилоном. Не в этом ли смысл посещения Воландом-Бартини «пролетарской столицы»? Так сказать, инспекция на месте…

Только два измученных праведника — мастер и его возлюбленная — оправдывали погрязший в грехе Город. Они вознесены «на покой» — и над Москвой нависла тьма Кармы. И сгинул великий город — «ушел в землю и оставил по себе только туман».

…Туман — оккультный символ забвения. И — тайны…

Шифр? Безусловно. Здесь очень важны детали, подробности. Вот Воланд«…остановил взор на верхних этажах, ослепительно отражающих в стеклах изломанное и навсегда уходящее от Михаила Александровича солнце…»

В конце романа — снова вечер, и снова солнце крошится, отражаясь в московских окнах: «…Воланд, Коровьев и Бегемот сидели на черных конях в седлах, глядя на раскинувшийся за рекой город с ломаным солнцем, сверкающим в тысячах окон…»

А чуть ниже — опять: «…Воланд указал рукой в черной перчатке с раструбом туда, где бесчисленные солнца плавили стекло за рекой…»

Еще ниже: «…покинутый город С монастырскими пряничными башнями, с разбитым вдребезги солнцем в стекле…»

Луна — тоже отраженный свет. В начале и в конце книги в глазах отрезанной головы Берлиоза рассыпается изображение луны.

Настойчивость автора просто поразительна: он словно боится, что читатель пропустит нечто важное! Образ человечества, как разбитого зеркала, отражающего свет Ормузда, мы найдем в «Зенд-Авесте». Там же — образ цепи. Например, звезды зороастрийцы считали видимыми звеньями грандиозной невидимой цепи светил. Вспомним аллегорическую картину Бартини — взрыв Сверхновой: сияющую звезду удерживает в пространстве золотая цепь! Отсюда — один шаг до астрофизических штудий профессора Козырева, с которым Бартини был хорошо знаком.

…Писатель, напророчивший гибель Москвы, вызвал у некоторых патриотов сложные чувства. Те же чувства заставляют изворачиваться самым немыслимым образом ученых булгаковедов — особенно москвичей. И совершенно напрасно. Есть очень малоизученный вопрос — влияние Волошина на творчество Булгакова. Одна из самых странных волошинских идей — о воздействии художественного творчества на то, что мы называем действительностью. Волошин призывал писателей выплеснуть на страницы книг то, с чем не хочется столкнуться в жизни. Господство в России реалистической литературы — причина того, что«…поднимается иная действительность — чудовищная, небывалая, фантастическая, которой не место в реальной жизни, потому что ее место в литературе». «Эпоха ужасов и зверств всегда следует за эпохами упадка фантазии, бессилия мечты», — писал Волошин своей будущей жене М. Сабашниковой.

Булгаковская Москва — действующая модель Содома — уходит в землю. В «реальной» столице жизнь продолжается (см. «Эпилог»).

«Любимый город может спать спокойно…» Только ученику мастера не спится в ночи полнолуния.

…Когда выломали закрытую изнутри на замок и щеколду дверь, то увидели: Бартини лежит на пороге ванной. На виске — кровоподтек: падая, ударился об косяк.

«…Он упал навзничь и, падая, рассек себе кожу на виске об угол доски бюро. Когда отравленные затихли, Азазелло начал действовать. Первым долгом он бросился в окно…»

Один из тех, кто зашел тогда в квартиру на Кутузовском проспекте, вспомнил: на столе стояли две чайные чашки с ложечками и сахарница. Он кого-то ждал. И — окно… Оно было распахнуто. В таком контексте горящий газ и вода, которая хлестала из крана в ванне, приобретает несколько иной смысл: церемониал!

Бартини пишет, что есть два вида людей — изобретатели и приобретатели. Мир Света и Тени — Ормузд и Ариман! Эти имена зороастрийских богов Добра и Зла встречаются на первых же страницах «Цепи».

…Время от времени Ормузд рассыпает на Землю жемчужные ожерелья душ Посвященных. Они — Вестники Света. Имя «Маргарита» — «жемчужина». Из Персии образ жемчужины — совершенной души — проникает в Индию. «Гимн о жемчужине», аллегорическая притча о духовной трансмутации — это уже II–III век н. э. Тот же таинственный символ мы встречаем и в трактатах александрийских алхимиков — например, в знаменитой «Книге Клеопатры».

Зороастрийцы знают: весь мир родился из космической Воды и Огня. Это у них — ритуал зажигания огня на холмах и башнях, «вечный огонь» в домашнем алтаре. Душа бессмертна. Это религия нравственной чистоты. Человек должен быть «прозрачным» для лучей Ормузда — «не дающим тени», и в этом смысле — невидимым. Золотой век человечества — впереди. Огонь — символ жизни и смерти, начало и конец всего. Отсюда тянутся ниточки к Андромеде (Персей!) и «Агни-Йоге» у Ефремова, к его «Темному пламени». К «Блистающему миру» Грина и волошинским фокусам с огнем. И, конечно — к Булгакову…

«— Тогда огонь! — вскричал Азазелло, — огонь, с которого все началось и которым мы все заканчиваем.

— Огонь! — страшно прокричала Маргарита…»

«Мастер и Маргарита»… Поставим рядом две начальные «М».

ММ — словно четыре языка пламени над городом: подвал мастера, «торгсин» на Смоленской, дом Грибоедова и «нехорошая квартира» № 50… С четырех концов горит Москва, отражаясь в зеркале одноименной реки. Но и огонь у Булгакова — особенный: «…загорелось как-то необыкновенно, быстро и сильно, как не бывает даже при бензине…»

Огонь и вода. Красная комната, «водяная» комната… Бартини даже прожил — 77 лет, ровно столько же, сколько Зороастр — великий пророк грядущего Света.

— Загадочный, таинственный… А по-моему, Бартини — просто большой ребенок! — заявил бывший работник Технического управления Минавиапрома. — Большой гениальный ребенок! Каждая новая идея завораживала его. Он пытался делать много дел сразу, но это получалось плохо — летели планы, сроки, заказчик терял терпение… Потом проект забрасывали, чтобы он не мешал заниматься новой идеей — и тоже, заметьте, гениальной… Без шуток — его конструкции были на грани возможного, в каждую он вкладывал все самое передовое. Одному Богу известно, откуда что бралось — это же работа целых институтов! А доводить до металла, до серии — страшная нервотрепка! Особенно, когда никому ничего не надо. Для этого не нужно быть Бартини — вполне достаточно быть Туполевым или Яковлевым… Трудно подсчитать ущерб, который нанес советской авиации этот человек! Ведь после Бартини эти идеи долго никто не брал — неприлично-с! Даже когда их уже вовсю использовали западные фирмы. Да разве так можно работать — никакой преемственности конструкций, ни одной похожей формы!..