В. Балязин - Герои 1812 года

• Название: Герои 1812 года
• Автор: В. Балязин
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

В сборнике рассказывается о жизни и деятельности замечательных героев Отечественной войны 1812 года Барклае-де-Толли, Платове, братьях Тучковых, Курине и других.

---

Семья Кульневых не утопала в роскоши. Все ее состояние заключалось в офицерском жалованье отца и в родовом поместье Болдырево Калужской губернии с 25 душами крепостных. Отец часто отлучался из дома по служебным делам, и все заботы по воспитанию детей (их было семь человек: шесть сыновей и одна дочь) ложились на Луизу Ивановну. С особой настойчивостью она воспитывала у них уважение к труду, скромность и бережливость. Эти качества Якову Петровичу были присущи всю жизнь.

В 1770 году Петр Васильевич привез своих сыновей в Петербург. Было решено определить мальчиков в Сухопутный Шляхетский кадетский корпус. Основная задача корпуса состояла в том, чтобы «доставлять малолетним, предназначенным к военной службе в офицерском звании и преимущественно сыновьям заслуженных офицеров, общее образование и соответствующее их предназначению воспитание». Петр Васильевич принадлежал к заслуженным офицерам, и прошение о зачислении Якова и Ивана «на казенный кошт» было удовлетворено.

Корпус давал довольно большой объем знаний по различным предметам и, в частности, по математике, истории, географии, словесности, по иностранным языкам, по фортификации и тактике. Кроме того, в программу обучения входили фехтование, гимнастика и танцы. Многое зависело от директора. И в этом отношении юным Кульневым повезло. Генерал-директор был И. И. Бецкий, умный, дальновидный педагог, стремившийся к тому, чтобы его воспитанники стали достойными продолжателями славных боевых традиций русской армии. «Старик», как звали между собой директора корпуса кадеты, был сух, сед, подвижен, требователен и заботлив. Лентяев и лодырей не чествовал, бездарей презирал, титулованных пасынков не выделял. Бецкий зорко следил, чтобы воспитанники «кондуиту исправного, сиречь годности всякой» были, чтобы в науках и познаниях были сильны, а «пуще готовили себя к превозможению трудов ратных». Времена Аракчеева еще не наступили, армия нуждалась не в плац-парадных балеринах с косичками, а в грамотных боевых офицерах. Победы Румянцева и Суворова возбуждали у кадет гордость за русское оружие, а личности полководцев становились примером для подражания.

Образцом для юного Кульнева всегда был Суворов. Много позже знаменитый Денис Давыдов свидетельствовал, что Кульнев «боготворил его и всегда говаривал о нем со слезами восторга». Некоторые из современников Кульнева говорили, что он ему слепо подражает. Яков Петрович писал об этом так: «Да, я подражаю великому полководцу Суворову, но у меня нет его состояния, хотя и достиг того, что меня называют учеником этого великого человека».

Учеба в корпусе продолжалась 15 лет. Для Кульнева они стали серьезной жизненной школой. В 1785 году он выпускается с большой серебряной медалью «за усердие и успехи в учебе». По свидетельству Дениса Давыдова, «Кульнев знал удовлетворительно артиллерийскую науку и основательно полевую фортификацию, теоретически и практически. Он порядочно изъяснялся на языках французском и немецком, хотя писал на обоих часто ошибочно, но познания его в истории, особенно в русской и римской, были истинно замечательны. Военный человек и еще гусар (выделено у Давыдова. — Б. К.), он не хуже всякого профессора знал хронологический порядок событий и соотношения между собою единовременных происшествий, выводил из них собственные заключения, полные здравого смысла и проницательности». Получив производство в поручики, Кульнев направляется в Черниговский пехотный полк. Но Кульневу больше по душе стремительная лихость кавалерии, и он просит, убеждает, настаивает и в конце концов добивается перевода в Петербургский драгунский полк.

Лихой наездник и повеса, Кульнев быстро сошелся с офицерами полка. А веселый нрав и душевная щедрость вызвали у товарищей большую симпатию. Полюбили молодого командира и солдаты. Правда, памятуя суворовское: «Тяжело в ученье — легко в бою», он до седьмого пота заставлял их атаковать «противника», добиваясь слаженности в действиях. И когда все получалось, он с удовлетворением отмечал: «Сегодняшнее учение бесподобно. Спасибо, товарищи! Чем дальше, тем лучше!» Он мог накричать, пригрозить всеми карами земными и небесными, потому как был вспыльчив до бешенства, но никогда не опускался до рукоприкладства. Среди полковых товарищей Кульнев прослыл донкихотом. А сам «люцинский донкихот» по этому поводу говорил: «В бою мы все равны — и солдаты и офицеры. И я же своего товарища по морде? Помилуй бог, стыдно». Будет уместно заметить, что Кульнев на протяжении всей жизни так и не избавился от этого прозвища, в общем-то верно раскрывающего его внутренний мир.

За службу Кульнев взыскивал с беспощадной строгостью, но при этом, как никто из офицеров, заботился об участи «полковых крепостных». Старательность и усердие молодого офицера вскоре заметило даже начальство, но отличать еще не торопилось: «в деле еще не побывал». Дела пришлось ждать недолго. Восемнадцатый век не отличался мирным нравом. Вчерашние союзники становились врагами, создавались и распадались коалиции, шла борьба за территории, за сферы влияния.

В начале 1787 года Турция предъявила России ультиматум, в котором потребовала возвращения Крыма, признания Грузии государством, зависимым от султана, и права на осмотр русских судов, проходящих через Босфорский залив. Естественно, правительство Екатерины II ответило отказом, и в августе 1787 года Турция объявила войну России. В кампании 1789 года принял участие и Петербургский драгунский полк. В Молдавии Кульнев получил первое боевое крещение. Особенно отличился он при осаде Бендер. В этой войне для него все было впервые: атаки, дозоры, биваки, переходы под палящим молдавским солнцем. Храбрый офицер привлек внимание «светлейшего». Обладатель многих громких титулов, всесильнейший фаворит Потемкин был зорок на таланты. Уже тогда у Кульнева проявились такие важные качества, как умение точно оценить противника, найти его слабое место, не колеблясь принять верное решение.

В скоротечную польскую кампанию 1794 года Кульнев участвовал в составе Переяславского конноегерского полка. Здесь ему впервые довелось служить под командованием Суворова. Личное знакомство с великим полководцем оказало сильное влияние на Кульнева. В одном из писем к отцу он писал: «…Чем можно оценить те великие уроки, которые я имел счастье получить, будучи свидетелем славы бессмертного нашего Суворова». За отличие при штурме Праги Кульнев по представлению Суворова получил чин ротмистра.

После кампании потянулись долгие годы скучных стоянок в глухих гарнизонах и тоски по настоящему делу. Его однокашники давно командовали полками, поднимались по служебной лестнице, ходили в полковниках и генералах, участвовали в боях, получали награды, а Кульнев по-прежнему оставался командиром эскадрона и тянул лямку унылой армейской службы.

Шли годы. Смерть императрицы Екатерины II привела к коренным изменениям в русской армии. На смену подлинно боевой учебе пришли строевые экзерциции и шпицрутены. Взамен солдата, «понимающего свой маневр», появился «механизм, артикулом предусмотренный». Кульнев с болью воспринимал нововведения Павла I. Он плохо скрывал это, что, естественно, не способствовало продвижению его по службе. В эти годы Кульнева часто переводят из одного полка в другой: сначала в Сумской гусарский, затем в гусарский генерала Иванова, опять в Сумской и, наконец, в 1806 году в новосформированный Гродненский гусарский полк. Вероятно, это время было самым тяжелым в жизни Кульнева: неудачные попытки вырваться в действующую армию, нескончаемые учения и смотры, никаких перспектив по службе… И вот на 42-м году жизни Кульнев решается подать в отставку. Он пишет брату: «Я взял твердое намерение сего сентября удалиться от воинского ополчения и воспринять на себя вид гражданина-воина, то есть, взяв отставку, по наружности буду трудолюбивый гражданин, но дух воинственный никогда из меня не истребится. Мне скучно не видать перемены в моей службе… удаляюсь в нашу деревушку Болдыреву».

Но вскоре появилась надежда послужить родине не на плацу, а на поле брани. И тон последующего письма «вечного майора» более оптимистичный: полку приказано готовиться к выступлению. Накануне Кульнев пишет брату: «Я уверен, что ты не покинешь нашу бедную мать, а я тебя могу заверить, где бы я ни был, она завсегда будет исправно получать положенное от меня 100 рублей в треть, а Боже чего ухлопают, то коней и рухляди моей станет ей на три года, вот и все мое имение, кое нажил чрез двадцатилетнюю службу. Была б, брат, голова, а то все будет».

В 1806 году из всех государств континентальной Европы лишь Россия и Пруссия не были покорены «корсиканским чудовищем». На последнюю-то и направил удар Наполеон. Уже через неделю после начала войны прусская армия была разбита при Иене и Ауэрштадте. Итог этих сражений оказался для Пруссии плачевным: в конце 1806 года она почти перестала существовать как самостоятельное государство, и таким образом Россия оказалась один на один с грозным противником.