В. Балязин - Герои 1812 года

• Название: Герои 1812 года
• Автор: В. Балязин
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

В сборнике рассказывается о жизни и деятельности замечательных героев Отечественной войны 1812 года Барклае-де-Толли, Платове, братьях Тучковых, Курине и других.

---

К вечеру у Пушкина разболелась голова. Он едва мог подняться с кресла.

— Никита, — позвал он своего слугу, — дай мне пить. Что-то я весь горю.

— Да у вас, сударь, горячка, — сказал испуганно Никита, трогая лоб Пушкина ладонью.

— Дай, дай мне пить.

— Ничего нету, кроме лимонаду. Да и тот, словно лед, холодный.

— Давай!

— Нельзя. Только хуже будет.

— Давай, говорю…

— Воля ваша. — Никита налил в кружку лимонаду. — Врач нужен. Послать ли за кем?

— Да, пошли к Раевским. Скорее, Никита.

Ближе людей, казалось тогда Пушкину, у него не было.

На следующий день к нему пришли генерал Раевский и сын Николай. Генерал мгновенно оценил ситуацию. Более того, по многочисленным походам он хорошо знал, что такое лихорадка. Поэтому, отправляясь к Пушкину, не забыл попросить поехать с ним и своего штаб-лекаря.

Пушкин метался в бреду. Он был очень бледен и слаб.

Врач осмотрел его и сказал:

— Состояние неважное.

— Что будем делать? — спросил Николай.

— Надо ехать дальше, на Кавказ, — ответил отец. — Все сборы по-военному. Быстро. Выезжаем послезавтра поутру.

С этого момента Николай Николаевич Раевский взял поэта под свою опеку. И действительно, за многие недели совместных поездок по Кавказу и Крыму Пушкин впервые за долгое время почувствовал, что находится в заботливой семье, в кругу близких друзей, в домашней обстановке, такой непривычной и желанной. Раевский был для него словно отец… «Я не видел в нем героя, славу русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душой, снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина», — напишет поэт позднее.

Ранним утром 28 мая 1820 года семья Раевских — сестры Мария и Софья, Николай и сам генерал, а с ними доктор, — взяв с собой больного поэта, выехала на минеральные воды. Впереди были Кавказские горы, море.

В 17 верстах от города Таганрога, когда карета с экипажем перевалила, поскрипывая, через небольшой перевал, глазам путешественников открылись водные просторы.

— Море! Море! — вскричала юная Мария Раевская и выбежала из кареты.

Белесые волны равномерно бились о берег. Мария стала бегать за волной и убегать от нее, когда та пыталась ее настигнуть.

— Как удивительно, как прелестно! — сказал со вздохом Пушкин, наблюдая за нею.

Как я завидовал волнам,
Бегущим бурною чредою
С любовью лечь к ее ногам.
Как я мечтал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами…

Неразделенная любовь поэта к юной Раевской была и есть одна из загадок в его творчестве, его жизни. Предполагалось даже, что именно эту любовь он пронес через всю жизнь.

Сама же Мария Раевская осталась в памяти современников как незаурядная личность. Необычайно красивая, прекрасно образованная, она отдала свою руку и сердце князю Сергею Григорьевичу Волконскому, участнику тайного заговора будущих декабристов. Знала ли она заранее о том, какая участь могла быть суждена ее мужу и ей самой? Видимо, да.

С. Г. Волконский был одним из руководителей Южного тайного общества. Сразу же после разгрома восстания на Сенатской площади он был арестован и содержался в Петропавловской крепости. Именно в эту, трудную для него минуту жизни проявились лучшие качества избранной им супруги. Мария Волконская сразу же после родов отправилась в Петербург, где всячески пыталась облегчить участь своего мужа. Высочайший приговор был вынесен вскоре: князь Волконский лишался всех заслуг и чинов и ссылался на каторгу в Сибирь.

История о том, как Мария Волконская последовала за ним в Сибирь, невзирая на чудовищный срок — 20 лет, на запрет возвращаться обратно вплоть до смерти мужа, на невозможность видеться с сыном, на потерю звания и состояния широко известна. Преданность и стойкость — эти черты необыкновенной женщины поражали воображение многих литераторов и художников.

Сам Николай Николаевич Раевский буквально боготворил свою дочь. Известен тот факт, что, находясь уже при смерти, он, посмотрев на портрет Марии, произнес такие слова: «Это самая удивительная женщина, которую я знал».

Можно лишь добавить, что такая удивительная женщина взросла у столь же удивительного отца.

Другая его дочь, Екатерина, была замужем за генерал-майором М. Ф. Орловым, служившим начальником штаба пехотного корпуса, которым командовал Раевский. М. Ф. Орлов также оказался замешанным в заговоре. Его даже некоторое время прочили в руководители намечаемого восстания. Орлову удалось избежать ссылки в Сибирь. Он был отправлен в свое имение под Калугой без права въезда в столицу и службы в армии.

Дело декабристов затронуло и обоих сыновей Н. Н. Раевского. Едва началось следствие, как тут же вспомнили и о них…

Специальный царский курьер по особым поручениям был отправлен из Петербурга в расположение русских войск на Кавказе. Прибыв на место глубокой ночью, курьер бесцеремонно ворвался в палатку генерала Паскевича, того самого, вместе с которым Раевские воевали еще при Салтановке. Теперь он командовал кавказским корпусом.

— В чем дело? — спросил, протирая глаза, Паскевич.

— Ваше превосходительство, срочная бумага. Особо секретный указ, — ответил курьер и протянул генералу пакет.

Тот развернул его и стал читать, чуть шевеля губами. Чем далее он читал, тем все более серьезным становилось его лицо.

— Ужели это так на самом деле? — задал он вслух вопрос, будто самому себе.

— Не могу знать! — бойко отрапортовал курьер, подумав, что генерал обращается к нему.

Паскевич замолчал на минуту, а затем громко произнес:

— Позовите капитана Жеребцова.

Капитан прибыл тотчас.

— Что случилось, Ваше превосходительство?

— Вот пакет из Петербурга. Извольте ознакомиться, но по дороге. Сейчас же поедете выполнять предписание.

Жеребцов прочитал пакет у порога. Повернувшись, он посмотрел на генерала.

— Ваше превосходительство, ведь Новый год со дня на день. Может быть, отставить арест на два-три дня.

— Нельзя, голубчик. Выполняйте.

Жеребцов щелкнул каблуками и удалился.

Через четыре часа он уже вернулся в палатку Паскевича.

— Разрешите доложить. Приказ выполнен. Арестованный доставлен.

— Позовите его. Пусть войдет.

Следом за капитаном вошел Николай Раевский. Его лицо выражало недоумение: почему, с какой стати подняли его поздней ночью да и толком ничего не объяснили?..

— Вам уже объявили об аресте?

— О чьем аресте? — переспросил Раевский.

— О вашем. Вы обвиняетесь в участии в заговоре бунтовщиков и злодеев, пытавшихся учинить бунт в Петербурге и по всей России. По специальному указу велено вас содержать под стражей и немедля отправить в столицу.

— По чьему указу?

— Императорскому. Он желает лично выяснить истину, — пояснил курьер. — И братец ваш, Александр Николаевич, уже тоже арестован…

Несколько недель спустя братья Раевские предстали перед самим царем. Зала Зимнего дворца, в которой происходила встреча, блистала пышным убранством. Паркетный пол был натерт до зеркального блеска, так, что отражение удлиняло фигуру Николая I.

— Так вот, судари мои, — мягким голосом проговорил император, — следственная комиссия разобрала ваше дело, и нам стало ясно — к тайному обществу вы не принадлежали. Но неужели вы не знали о нем, неужели ничего не слышали о заговоре?

Братья молчали. Император криво улыбнулся. Медленно прошелся по залу. Эхо отчеканивало каждый его шаг.

— К чему это отец ваш, прославленный генерал, заступается за отпетых негодяев — Орлова и Волконского? Если Орлов еще достоин снисхождения, то Волконский наказан в полной мере. Тому, кто будет защищать его, самому грозят неприятности.

Император подошел вплотную к Николаю Раевскому, долго смотрел в упор в его глаза, затем отступил полшага и окинул его взглядом с головы до ног. Чуть бледное лицо офицера, коротко остриженные темные волосы, топкие усы, закрученные вверх, боевые награды…

— Как же это вы, знали обо всем, но меня не уведомили? Где же ваша присяга? А?

Ответил Александр:

— Разве честь не дороже присяги? Потеряв честь, человек не может существовать.

Ответ был дерзок.

Император вновь криво улыбнулся, но быстро овладел собой и произнес:

— Ну что ж, учитывая ваши прежние заслуги, мы решили остановить ваше дело. Вы можете быть свободны. Ступайте.

Раевские вышли.

Полковник Александр Раевский после этого случая ушел с военной службы. Николай Раевский-младший вернулся на Кавказ. Но теперь его послали в самую гущу боевых действий.

Их дружба с Александром Пушкиным продолжалась долгие годы. Еще ранее поэт писал: «Старший сын Раевского будет более, нежели известен». Пророчество это, если, правда, толковать его как возможную известность А. Раевского на литературном, государственном или военном поприще не оправдалось. Личностью же он был действительно незаурядной. Пушкин преклонялся перед ним, долгое время находился под влиянием его взглядов на искусство. Ему поэт посвятил стихотворения «Демон» и «Коварность», о нем писал в «Евгении Онегине». Младшему брату — Николаю — он посвятил свою поэму «Кавказский пленник».