Розмэри Сатклифф - Факелоносцы

• Название: Факелоносцы
• Автор: Розмэри Сатклифф
• Издательство: Азбука, Азбука-Аттикус
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-389-02013-9

Всемирную славу знаменитой писательнице Розмэри Сатклиф принесли ее исторические романы о суровых, героических временах покорения Британии Древним Римом. «Орел Девятого легиона», получивший широкую известность благодаря одноименному фильму, вышедшему в России в 2011 году (режиссер Кевин МакДональд), и его продолжение «Серебряная ветка» уже снискали любовь и признание российских читателей. В настоящем издании представлен роман «Факелоносцы», завершающий римскую трилогию Розмэри Сатклиф.

Главный персонаж, потомок героев двух предыдущих книг, волею судьбы обречен на тяжелые испытания. Потеряв отца и сестру, он оказывается в плену у беспощадных варваров. Гордый римлянин, в котором течет кровь великих воинов, завлечен в самый центр знаменательных исторических событий, готовясь не только карать мечом дерзких нарушителей римской воли, но и нести погрязшим в невежестве и жестокости варварам свет культуры и цивилизации.

В 1959 году роман «Факелоносцы» принес Розмэри Сатклиф почетную премию «Медаль Карнеги» в области литературы.

---

Он услыхал смех у себя за спиной, и затем свирепый коротышка Оуэн, который вместе с ним удерживал оборону Дуробривского моста четырнадцать лет назад, воскликнул:

— Что с тобой! Глаз у тебя, что ли, нет? Это всего лишь обрубок моста. Боги нарочно его обрубили, чтоб не пустить к себе непрошеных гостей!

Саксы были совсем близко. Аквила увидел, как блеснуло на солнце знамя Хенгеста, лошадиная голова на древке копья, и до его слуха сквозь рев ветра донесся глухой гул приближающейся армии. Протрубил сакский боевой рог, и тут же ему ответил высокий, чистый звук римских труб — вызов на бой подхватил ветер, и тот же ветер принес ответ. А армия саксов все шла и шла, неторопливо, неодолимо, сопровождаемая с флангов легкой кавалерией Гвитолина. Все это выглядело устрашающе, но Аквиле, который сидел на лошади, положив клинок меча плашмя на шею Сокола и прижимая к плечу щит из воловьей кожи, было хорошо видно, что, хотя армия саксов по численности и превосходит британскую больше чем вдвое, состоит она в основном из пехоты и ни в какое сравнение не идет с укрытым за холмами крылом кавалерии Арта.

Теперь саксы были уже на расстоянии полета стрелы, но тут неожиданно для них пришла в движение группа лучников, стоящих за копьеносцами британцев, и град стрел, пролетев над копьями, обрушился на шагающую, слитую воедино массу варваров. В течение нескольких мгновений вражеское войско напоминало ячменное поле, оказавшееся во власти урагана: люди шатались и падали на месте, но остальные, стянув разорванные ряды, с дикими воплями продолжали наступать. Британские лучники еще раз успели натянуть длинные луки прежде, чем саксы — свои короткие, после чего град стрел посыпался с обеих сторон, оставляя бреши в рядах той и другой армии. Под этим смертоносным градом и сошлись войска британцев и саксов, — казалось, два огромных зверя подобрались с тем, чтобы прыгнуть и вцепиться друг другу в глотку.

А еще мгновение спустя Аквила, не отрывая глаз от разворачивающегося внизу перед ним сражения, сказал стоявшему рядом воину:

— Пора! Играй атаку!

И тотчас же глухой рев битвы и звонкая песнь дрозда-рябинника утонули в заливчатой трели кавалерийской трубы. Конь Аквилы вскинул голову и заржал, как бы присоединяя свой вызов к боевому, и его не надо было даже пришпоривать, когда он перешел прямо с места в легкий галоп, сменив его затем на полный. Аквила слышал за спиной грохот копыт кавалерийского эскадрона, несущегося с горы навстречу западному шквальному ветру.

— Константин, Константин! — закричал он.

И тут же этот боевой клич был подхвачен и стремительной волной пронесся по рядам конницы. Кавалерия Гвитолина развернулась, чтобы встретить их; перед глазами Аквилы замелькали безумная вереница вскинутых конских морд и слепящий предгрозовой свет на ободах щитов и клинках мечей, надвигающаяся стена лиц с оскаленными орущими ртами и выпученными глазами. Сверкнула позолоченная бронза, и он увидел Гвитолина в окружении свиты; на вожде кельтов был все тот же изумрудно-зеленый шелковый плащ, но теперь уже изрядно пообтрепавшийся. Две конницы налетели друг на друга с силой, всколыхнувшей, казалось, недра холма, на котором стояла крепость.

Кавалерия Гвитолина сперва смешалась и отступила, но, быстро собравшись, снова ринулась в бой. А для Аквилы эта битва, которая еще совсем недавно представлялась ему такой четкой и осмысленной, когда он, сидя верхом, смотрел на нее с холма, вдруг утратила форму и смысл и превратилась в обычный хаос сражения вслепую. Он не знал, что происходит у Паскента на левом фланге, не знал даже, что делается в центре, он видел только, как вокруг бьется конница, ощущал удары атак и контратак, пока наконец в реве битвы ухо его не уловило за уступом крепостного холма долгожданный звук охотничьего рога — как будто протрубили бессмертные. Это было похоже на Арта — бросить свою конницу в битву под веселую песнь охотничьего рога. Звук поднимался все выше над гомоном битвы, чистый, нежный, сияющий звук, словно песня дрозда в ветвях боярышника. Громкий крик, предупреждающий об опасности, прозвучал в ближайших к Аквиле рядах вражеского войска, и, бросив взгляд через плечо, он увидел, как несется к ним по желто-коричневому склону цвет британской кавалерии. В ушах нарастал грохот лошадиных копыт и высокий голос охотничьего рога. Неистовые всадники неслись с горы, точно выпущенная стрела, а на самом кончике этой стрелы, на ее сияющем острие, мчался Арт, и его большую белую лошадь на мгновение залил серебром сноп солнечного света, бегущий по долине им навстречу. Серебряная грива струилась над рукой, держащей поводья, и комья дерна, словно птицы, вылетали из-под копыт. Огромный волкодав Кабаль, сын того самого Кабаля, спутника детских лет Арта, бежал рядом с конем, а следом, на небольшом расстоянии, во весь опор скакал знаменосец Кайлан со знаменем в руке — малиновый дракон бился, будто пламя, на воздетом древке копья. Какое-то мгновение — и все эти фигуры, так отчетливо проступившие при белой ослепительной вспышке света, разом исчезли, с грохотом врезавшись в конницу Гвитолина и рассеивая людей, как рассеивает листья налетевший ветер.

С криком «Константин! Константин! За мной!» Аквила вместе со своим отрядом бросился в просвет, пробитый Артом.

Снова прозвучал охотничий рог, и снова к ним устремились неистовые всадники. Они широким кольцом окружили кавалерию Гвитолина и, тесня неприятеля с флангов, отбросили его в полном беспорядке на стену сакских щитов. Таким образом, главные силы британцев, сдерживающие противника в центре, получили небольшую передышку и некоторое время спустя под воинственные крики перешли в наступление. Боевой клич раздался и с дальнего крыла, где стояла конница Паскента. Но Аквила, вновь и вновь вклиниваясь в ряды саксов, ничего этого не знал — он видел только, что перед ним больше нет тесно сгрудившейся кавалерии, а есть отдельные кучки всадников, решивших драться до последнего. Да и вся битва, казалось, теперь распалась, раскололась на куски, и лишь в середине этого расползающегося хаоса стойко стояли самые доблестные из саксов, отчаянно пытаясь заслонить барьером из щитов знамя Хенгеста, полотнище с белой лошадью.

Крикнув своих конников, Аквила с силой сдавил бока Сокола и направил его прямо к этому, еще только наполовину выстроенному барьеру.

Под варварским знаменем стоял Хенгест, на голову возвышаясь над своими приближенными. В вытянутой руке он держал большой боевой топор, а из-под шлема с бычьими рогами сочилась кровь, она капала ему на плечи, кровью был окрашен и опущенный книзу меч; глаза вождя на искаженном от бешенства лице метали серо-зеленые молнии.

Но не это дикое перекошенное лицо Хенгеста приковало взгляд Аквилы, когда зашаталась и рухнула защита из щитов. Над одним из щитов с обломанным краем он увидел лицо молодого воина, который смотрел на него в упор. Смуглое, с тонкими чертами, сейчас обезображенное гневом и ненавистью, оно так было похоже на лицо Флавии, насколько может быть мужское лицо похоже на женское.

Но видел он его лишь один миг, крошечный убийственный обрывок времени, затем какой-то полуголый скотт выпрыгнул из-за головы Сокола и нанес удар окровавленным кинжалом снизу вверх под щит. Аквила успел уклониться, свесившись из седла, и удар, который мог распороть ему живот как переспелый инжир, пробив кожаную тунику, отщипнул лишь кусочек плоти, словно ужалила оса. Сокол вскинулся на дыбы и забил копытами в воздухе, но Аквила дернул его обратно, огрев кромкой щита между ушами, и почти одновременно обрушил на своего противника удар сверху, и тот мгновенно исчез в свалке под копытами лошадей.

Молодой смуглолицый воин тоже исчез, как не бывало. Битва сомкнулась между ним и Аквилой и скрыла его от глаз. Может быть, он тоже где-то лежал в луже крови под упавшими щитами, раздавленный конскими копытами.

К середине дня буря разыгралась вовсю, и белые хлещущие плети ливня пронеслись над холмами еще до урагана. Великая битва Дракона с Белой Лошадью растянулась на мили по холмам и болотистым низинам, расколовшись на сотни мелких битв; мертвые воины и лошади лежали на дне небольшого мелового потока и почти гротескно разбросанные по склонам гор и широкой долине. Под кустом боярышника, на чьих раскидистых, вздыбленных ветром ветках уже краснели ягоды цвета высохшей крови, лежал мертвый Гвитолин, и его изумрудный плащ темнел и набухал от дождя. А над полем сражения все еще громко распевал дрозд-рябинник. И Арт, и вся британская кавалерия сейчас были заняты охотой за остатками разорванного в клочья Хенгестова войска, преследуя их по обнаженным меловым нагорьям к северу от Сорбиодуна.

У Аквилы, который вместе со всеми отправился на эту бесчеловечную охоту, вдруг оборвалось сердце: среди всадников своего эскадрона он не увидел Пескарика. Беспокойство, однако, было недолгим. Оуэн, выслушав его вопрос и заметив его тревогу, рассмеялся и, мотнув головой куда-то в сторону, сказал: