Константин Бесков - Моя жизнь в футболе

• Название: Моя жизнь в футболе
• Автор: Константин Бесков
• Издательство: Турбо-Принт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1994
• ISBN: 5-88177-001-3

Есть своя символика в том, что книга Константина Бескова «Моя жизнь в футболе» увидела свет весной 1994 года. Получив в межсезонье предложение руководства ФК «Динамо» (Москва) возглавить команду, великий футболист и тренер решил вернуться в родной клуб, на круги своя. Весной 1994 года у Бескова и его «Динамо» премьера на футбольных полях России. Они — тренер и команда — снова вместе, как будто и не было двадцатилетнего перерыва

Премьера и у новой книги Константина Ивановича, рукопись которой была готова еще два года назад. На пути к читателю непреодолимым препятствием для нее являлся финансовый барьер производственных издержек. Но неразрешимых проблем не бывает. Это издание — своего рода подарок футбольного клуба «Динамо» (Москва) и автору, и десяткам тысяч болельщиков.

Книга Бескова «Моя жизнь в футболе» закончена. Жизнь Бескова в футболе продолжается. И, быть может, лучшие главы — не книги, но судьбы — им еще не написаны…

В книге рассказывается о судьбе футболиста и тренера, о жизни в футболе, но не такой, какой она рисуется в сознании болельщика или в приглаженных мемуарах.

Эта книга — откровенный рассказ о том, как на самом деле складывается профессиональная спортивная жизнь, каковы ее проблемы и тяготы. Это и результат обобщения личного опыта выдающегося тренера и его раздумий о развитии мирового футбола, о роли в нем футбола советского.

Литературная запись, интервью, реплики Эдуарда Церковера

---

Возвращаясь к Сергею Шавло, замечу: в некоторых матчах он приближался по числу игровых действий к 150; это очень высокий показатель.

— Уж не взыщите, Константин Иванович, но говорят, что вы чрезвычайно суровый тренер. Не впервые задаю вам этот вопрос: почему?

— Я уже отвечал, что сам футбол суров, а я его слуга.

Я смею сказать, что знаю, чего требует эта игра. Мяч, он, знаете ли, глухонемой; я его переводчик. Я говорю игроку: нужно вот так и нельзя вот этак. Говорю: нельзя нарушать режим. С себя спрашиваю столь же сурово. Никогда не опаздываю на тренировку, не позволю себе пропустить ее, даже если ощущаю недомогание; участвую во всех упражнениях. Себе никаких послаблений! Между прочим, во всем мире большего добивались как раз те тренеры, которые были к своим воспитанникам особенно требовательны.

Весной 1978 года мы проводили подсчет игровых действий выборочно, фиксируя активность футболистов только передней линии основного состава. Они выполняли за матч втроем примерно 200 игровых действий. Несомненно, мало. Потребовались серьезные усилия, чтобы к концу сезона те же нападающие производили за матч около 300 действий, допуская при этом 20-24 процента брака.

Надо сказать, трудоемкое это дело — фиксировать количество и качество игровых действий каждого игрока. Телезрители, вероятно, замечали во время телетрансляций матчей с участием «Спартака», если показывали его тренерский штаб: один из наставников команды (чаще это был Федор Сергеевич Новиков) беспрерывно наговаривал что-то в диктофон. Пользуясь условными терминами, нами же разработанными (например, «Черенков — пас вперед — плюс», что означало: «Черенков дает пас на выход партнеру, удачно»), Новиков успевал надиктовать на магнитофонную ленту все, что видел, что происходило на поле, в служебном стиле, конечно, без каких-либо эмоциональных комментариев: что именно и насколько успешно сделал тот или иной игрок. На основе этих своеобразных репортажей вырисовывался индивидуальный график активности (или пассивности) и эффективности игры каждого футболиста «Спартака». Отдадим должное тренеру, работающему с диктофоном: полтора часа говорить, быстро и точно формулируя, а затем четыре-четыре с половиной часа расшифровывать свою звукозапись, перенося на график в виде Цифр и условных знаков, — это нелегкий труд.

Разворачивая такой график, мы в любой момент могли проследить последовательно, какое участие в обороне или атаке принимал человек, что сделал или пытался сделать, насколько это ему удалось, забил ли он гол, сделал ли голевую передачу, какую оценку за игру получил. Постепенно такие графики накапливались, объективно отражая степень отдачи делу каждого футболиста, тенденции к подъему или спаду в его игре. Это позволяло строить учебно-тренировочный процесс не на ощупь, а осознанно и целенаправленно; на основе наших графиков варьировать содержание тех или иных упражнений, определять их дозировку применительно к конкретному игроку.

Графики помогали и в беседах с футболистами. Говоришь молодому человеку: «Ты, дружище, что-то ленишься последнее время». Он — в обиду: «Как это ленюсь? Я себя не щажу!» Тут и разворачиваешь перед ним график: «Смотри, тут все подсчитано. Во встрече с «Шахтером» ты больше стоял, чем передвигался, по воротам пробил всего раз, да и то мимо, пять раз пробовал отобрать мяч у соперников — все пять неудачно, и вообще произвел всего 35 игровых действий, половину их — с браком. А говоришь: «Не щажу». Объективная картина показывает обратное». Весьма действенный инструмент воспитания. Статистику не опровергнешь.

Некоторые тренеры других клубов, когда речь заходила о наших подсчетах и анализе игровых действий, откровенно недоумевали: «Зачем эти сальдо-бульдо разводить? Столько слов и усилий — ради чего? Играть надо, а не бухгалтерией заниматься!»

Что ж, вольному воля. А мы продолжали: стали записывать не только свои игровые действия, но и соперников. В том числе иностранных команд, исследуя в этом направлении лучшие клубные коллективы мира сильнейшие сборные стран Европы и Латинской Америки. А уж постоянных своих конкурентов в чемпионатах СССР записывали всенепременно (последние годы моей работы в «Спартаке» это было возложено на Петра Евгеньевича Шубина). Модельные показатели противника подсказывали вариант тактики, борьбы с ним в предстоявшем матче.

— Говорят, приняв «Спартак», вы разработали план-программу на четыре года, который выполнили за три?

— Мы планировали вернуться в высшую лигу в семьдесят восьмом году, закрепиться в ней — в семьдесят девятом, бороться за первое место — в восьмидесятом. Выполнили программу досрочно. Но впереди работы столько же, сколько было в начале семьдесят седьмого года.

— Несколько слов о сборной, которую вы снова возглавили.

— В матче с очень сильной командой ФРГ новички нашей олимпийской сборной (а в ней только новички) сделали фактически свой первый шаг на таком уровне. Несмотря на поражение, я после матча поздравил ребят с почином, пожал каждому руку, произнес общее: «Молодцы». В самом деле, 19 ноября впервые собрались, а 21-го уже играли не с кем-нибудь, а со сборной ФРГ. Лучше сыграть на данном этапе и не могли.

— Вас трудно представить без футбола. Интересно, возможен ли Бесков-рыболов или, скажем, Бесков-грибник?

— Я не против рыбалки. Но отпуск у меня, как правило, бывает в декабре, когда рыба подо льдом. Последние годы провожу отпуск в Кисловодске. Хожу там на дальние дистанции. В декабре 1978 года, например, за двадцать пять дней отшагал 240 километров. Каждый день поднимался на гору Малое седло. А поднявшись, нужно таким же манером спуститься…

* * *

Команда принимала поздравления, выслушивала комплименты, читала в прессе самые позитивные отзывы о возрожденном коллективе и его нестандартной привлекательной игре. Вернулся на трибуны зритель. Вспомним, в сезоне 1976 года некоторые матчи московского «Спартака» собирали максимум… тысячу зрителей!..

Но, пожалуй, лишь теперь, по прошествии полутора десятилетий, оглядываясь назад, полностью осознаешь, какого труда стоило движение спартаковцев «вперед и вверх» в 1977-1979 годах. В 1990 году у футболистов появился мощный материальный стимул. За победу в календарном матче первенства игрок может получить 200-250 рублей, за следующую победу — еще больше, и сумма возрастает по мере эффективности игры команды. Что ж, это, наверное, неплохо. При состоятельных спонсорах — вполне естественное явление. Но тогда, в первые годы моей работы в «Спартаке» (впрочем, и до самого моего ухода из команды), денежных стимуляторов не было. «Спартак» был бедной командой. Его нужно было любить. Тогда нашими «стимуляторами» были спартаковский патриотизм, спартаковский престиж, уважение к болельщикам, которые готовы были носить игроков на руках. Осознанный труд наших футболистов-подвижников был не очень благодарен в материальном смысле, но сторицей вознаграждался любовью почитателей.

Второй круг сезона 1977 года показывал, на какой уровень выходит команда. Этот уровень достигался не революционным путем, то была эволюция. Коллектив создавался, сыгрывался — полгода трудно, полгода бодро и с ускорением. Мы вернулись в высшую лигу с гордо поднятой головой. Заканчивая сезон, начали готовить футболистов к следующему: перед отпуском дали каждому рекомендации, как в каникулярный период сохранить игровые и в какой-то степени физические кондиции. Мы знали свои слабые места.

Все познается в сравнении. Сравним «Спартак» 1978 года с ведущими командами страны по числу игроков, имевших опыт выступлений в высшей лиге. Например, в команде тбилисского «Динамо», которая сделалась чемпионом СССР в 1978 году, к началу сезона Манучар Мачаидзе провел более 250 игр в высшей лиге, Давид Гогия —более 200, Давид Кипиани, Владимир Гуцаев, Пейруз Кантеладзе, Шота Хинчагашвили — около 200 каждый. На счету каждого из остальных игроков команды было не меньше сотни матчей. Столь же внушителен послужной список у киевских и московских динамовцев, торпедовцев и игроков некоторых других клубов.

А в «Спартаке» 1978 года только защитник Владимир Букиевский и полузащитник Михаил Булгаков сыграли более чем по 100 матчей; большинство же игроков располагало опытом, исчислявшимся в лучшем случае двумя-тремя десятками встреч за основной состав в высшей лиге, а то и вовсе не имело такого опыта. Не хватало не только практического мастерства, но и элементарной турнирной «обкатки».

Поэтому первый круг в высшей лиге прошел для нас крайне трудно. В прессе промелькнули даже высказывания обозревателей, что, дескать, «Спартак» близок к опасной зоне и может вновь покинуть передовой эшелон отечественного футбола.