Владимир Новиков - Александр Блок

• Название: Александр Блок
• Автор: Владимир Новиков
• Издательство: Молодая Гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03362-7

О величайшем поэте XX века Александре Блоке (1880-1921) существует огромная литература - биографическая, исследовательская, художественная; каждое поколение по-своему пытается толковать жизнь и творчество гения. Известный литературовед Владимир Новиков предлагает собственную версию судьбы поэта и его времени. Серебряный век представлен в книге замечательной эпохой, а Блок ("трагический тенор эпохи", по слову Ахматовой) - мастером вдохновенного "жизнетворчества", когда поэтическая работа, дружеские связи и любовные переживания образуют прекрасное целое: поэзию. Подробности богемной жизни поэта, его необычные отношения с женой, нервная, но литературно плодотворная дружба с Андреем Белым равноправно поставлены в центр жизнеописания наряду с позицией Блока-гражданина. В полемическом режиме "поэтического заблуждения" рассматриваются автором такие блоковские темы, как интеллигенция и революция, знаменитое стихотворение "Скифы". И в лирике, и в вершинной поэме Блока "Двенадцать" Владимир Новиков прежде всего видит художественную энергию, передающуюся и сквозь толщу века, а соглашаться с авторской концепцией или спорить с ней - это уже привилегия читателя.

---

Белый цвет знамени здесь символизирует чистоту, одухотворенность, мистически-духовное начало, антитеза ему — черное, злое. Это потом уже под названием «Белое знамя» возникнет отделение черносотенного Союза русского народа (назвать черное белым — вечный демагогический прием), а во времена Гражданской войны блоковское «белое знамя» станет звучать как противовес всему «красному». Белый флаг еще бывает знаком признания поражения, сдачи на милость победителя, но к данным стихам это отношения не имеет.

«Ты», «с тобой» в первой строфе означает героиню первой книги стихотворений, Прекрасную Даму. Во второй строфе смысл местоимения радикально меняется, но переход музыкально гармонизирован. Стык неощутим, как и хронологический перерыв длиной в двенадцать лет:

Да, ночные пути, роковые.
Развели нас и вновь свели.
И опять мы к тебе, Россия,
Добрели из чужой земли.

В третьей строфе «ты» приобретает еще одно значение:

Крест и насыпь могилы братской,
Вот где ты теперь, тишина!
Лишь щемящей песни солдатской
Издали несется волна.

Через полтора с небольшим года Блок окажется на фронте, но ничего подобного у него там не сочинится. А тишину возле братской могилы и звуки солдатской песни он услышал, сидя за письменным столом в своем кабинете на Офицерской: «Весь день тружусь над стихами, потею, лишаюсь сил, завираюсь. Трубка снята». Это запись от 4 декабря 1914 года.

Финальная строфа музыкально соединяет тему войны и тему России с мотивами Евангелия (звезда, взошедшая над Вифлеемом, указала волхвам путь к городу, где родился Христос):

А вблизи — всё пусто и немо,
В смертном сне — враги и друзья.
И горит звезда Вифлеема
Так светло, как любовь моя.

(«Я не предал белое знамя…»)

Тонко подметил Георгий Иванов: «Подлинно — звезда горит, “как любовь”, а не наоборот. Вынесенная из мрака и смуты, она светлей даже вифлеемской звезды!»

Действительно, слово «любовь» здесь достигает предельной многозначности. Тут и любовь к женщине, и любовь к России, и всечеловеческая христианская любовь.

Это не просто «патриотизм», это слишком индивидуально и многооттеночно. Не всякому, кто предан своей отчизне, доступна такая изощренность чувства. В то же время по прочтении этих стихов вдруг становится понятно: всеобъемлющий Эрос, «Любовь, что движет солнца и светила» может вбирать в тебя и любовь человека к его родине.

«Я не предал белое знамя…» — своеобразный промежуточный финиш в поэтической работе Блока. Он закончил книгу, и нужен только внешний повод для ее составления. 23 декабря 1914 года такой повод возникает. «Телефон с А. М. Ремизовым (предлагает издать книжку в “Отечестве” в пользу раненых)» – значится в записной книжке. С журналом «Отечество», кстати, Блок имел дело совсем недавно, готовя для него подборку «Из писем сестры милосердия» (то есть Любови Дмитриевны, которая прослужит в госпитале полгода – до середины марта 1915 года).

Сборник «Стихи о России» составился как бы сам собой. Открывается циклом «На поле Куликовом», завершается «Белым знаменем». Самое раннее здесь стихотворение — «Полюби эту вечность болот…» 1905 года. Композиция — музыкальная, есть стихи, где о России вроде бы прямо не говорится, но они оказались нужными нотами в единой мелодии: «Вот он — Христос — в цепях и розах…», «В октябре».

«Стихи о России» адекватно представляют поэтическую вселенную автора, книга эта — квинтэссенция всего блоковского. Она соединяет мотивы и ритмы всех трех томов лирики, она внутренне философична и универсальна по содержанию. Отчетливее ощутима эта онтологическая полнота в «Последнем напутствии», где просветленно ведется речь о смерти:

Нет… еще леса, поляны,
И проселки, и шоссе,
Наша русская дорога,
Наши русские туманы,
Наши шелесты в овсе…

А когда пойдет все мимо,
Чем тревожила земля,
Та, кого любил ты много,
Поведет рукой любимой
В Елисейские поля.

Не будет у Блока такой легкой смерти, и вырвутся у него в мае 1921 года слова: «…слопала-таки поганая, гугнивая, роди­мая матушка Россия, как чушка своего поросенка» (в письме С. И. Чуковскому). Но то «матушка», общая для всех. А если следовать образной логике Блока-поэта, то отношения с другой Россией, с Русью-женой сложились у него по большому счету гармонично.

Небольшая книжка в бумажной обложке, оформленная художником Георгием Нарбутом, выходит в конце мая 1915 года. Цена — 40 копеек, вся прибыль от издания поступает в Общество русских писателей для помощи жертвам войны. Сообщая матери о выходе «Стихов о России», Блок отмечает: «Все не заказное».

А главное – роман Блока с Россией творчески завершен. Нечего добавит к этому своду из двадцати пяти стихотворений. Разве что «Коршуна», который будет написан весной 1916 года и станет последним в цикле «Родина» третьей лирической трилогии [36].

ПРИБЛИЖЕНИЕ КРИЗИСА

Двадцать первого июня Блок пишет последнюю версию «Автобиографии», пополняя (и частично сокращая) уже публиковавшийся прежде вариант 1909 года. Делает он это по просьбе профессора С. А. Венгерова, энтузиаста и романтика биографических и библиографических штудий (ему Блок посылай осенью 1905 года и самую первую биографическую справку о себе). Очередное подведение предварительных итогов жизни и работы.

Потом — Шахматове, с непродолжительными выездами в Москву и в Петербург. 29 сентября — возвращение домой.

3 октября к Блокам приходит обедать Сергей Соловьев. Блок грустен, говорит о том, что ему, может быть, как Фету, суждено петь только в юности и старости. Тем не менее 11 сентября 1915 года написано стихотворение «Перед судом», 14-го закончен вчерне «Соловьиный сад», о чем на следующий день веселое сообщение в записной книжке: «Бахвалился поэмой (Любе и маме, — нравится)». Но уже вечером Блоком овладевает тревога: «Если бы те, кто пишет и говорит мне о “благородстве” моих стихов и проч., захотели посмотреть глубже, они бы поняли, что: в тот момент, когда я начинал “исписываться” (относительно — в 1909 году), у меня появилось отцовское наследство: теперь оно иссякает, и положение мое может опять сделаться критическим, если я не найду себе заработка. “Честным” трудом литературным прожить среднему и требовательному писателю, как я, почти невозможно. Посоветуйте же мне, милые доброжелатели, как зарабатывать деньги: хоть я и ленив, я стремлюсь делать всякое дело как можно лучше. И, уж во всяком случае, я очень честен».

Слово «исписываться» применительно к 1909 году (да и к последующему пятилетию) — явный самооговор. Может быть, это следствие чрезмерной требовательности к себе. А вот с осени 1915 года внутренний источник лиризма начинает иссякать. Блок занимается заказной работой: пишет отзывы на рукописи детских книжек, переводит по просьбе Брюсова стихи Аветика Исаакяна, по просьбе Горького – латышского поэта Плудониса, финских поэтов. Выходит том переписки Флобера под редакцией Блока, а 7 ноября – сборник «Стихотворений Аполлона Григорьева», в который Блоком вложено столько труда и сил. В ноябре же Московский Художественный театр просит согласия на постановку «Розы и Креста», что рождает новые надежды и вместе с тем вызывает озабоченность.

Любовь Дмитриевна с сентября под псевдонимом «Басаргина» играет в театре Лидии Яворской, разместившемся на Офицерской улице. Блок чутко отзывается на ее скромные успехи, огорчается, когда у нее «отбирают» роли. В конце сентября — начале октября написаны три стихотворения, которые, по выражению Ю. Е. Галаниной, биографа Л. Д. Блок, образуют «условный мини-цикл»: «Протекли за годами года…», «За горами, лесами…», «Пусть я и жил, не любя…». Помещенные потом в самый конец цикла «Арфы и скрипки», они как-то затерялись, оказались обойденными читательским вниманием. В плане чисто творческом, эстетическом они, пожалуй, оказались лишь разбегом к написанному вслед за ними мощному монологу «Перед судом». Но они интересны как эмоциональное свидетельство того, что душевная связь поэта с женой не прерывалась ни на миг:

А душа моя — той же любовью полна,
И минуты с другими отравлены мне…

В записной книжке 31 декабря 1915 года значится: «Любочка вечером играет, а днем на репетиции. Вернулась в 10 час. вечера. Встречаем Новый Год вдвоем с Любой».

Весной 1916 года Блок вырабатывает новое отношение к войне. 5 марта Пяст читает ему свою поэму «Грозою дышащий июль» — о патриотическом подъеме в начале войны. Это послужило на следующий день толчком к таким раздумьям: «Сегодня я понял наконец ясно, что отличительное свойство этой войны — невеликость (невысокое). Она — просто огромная фабрика в ходу, и в этом ее роковой смысл. <…> Это оттого, что миром завладел так называемый антихрист. Отсюда — невозможность раздуть патриотизм…»