Станислав Лем - Молот

• Название: Молот
• Автор: Станислав Лем
• Жанр: Научная Фантастика

---

Лем Станислав Молот

Станислав Лем

Молот

1

- Я хотел бы жить где-нибудь на перевале, в большом пустом доме со ставнями, которые вечно стремится сорвать ветер, а выходя за порог... можно было видеть...

- Зелень?

- Нет, скалы! Огромные скалы, нагретые солнцем, а в тени - холодные как лед, отвесные, суровые, и этот запах... я не могу ручаться, но мне кажется, что и сейчас его чувствую.

- Ты родился в горах?

- Не все ли равно где?

- Но ты любишь горы?

- Нет, с тобой невозможно разговаривать! Ты попытайся думать, ну как бы это тебе сказать, с большей широтой, что ли. Не родился и не любил - воду не полюбишь, пока не очутишься в пустыне. Мне хочется, чтобы вокруг была масса камней, скалы, чтобы они подавляли меня своей массой, возвышались надо мной, и я бы терялся среди них и во мне пробуждалась уверенность, уверенность...

- Успокойся.

- Ты что, следишь за частотой колебаний моих голосовых связок? Почему ты не отвечаешь? Ты обиделся? Ха-ха, это здорово!

- Тебе пора спать. Сидишь тут со мной уже четыре часа, глаза устанут.

- Мне не хочется спать. А глаза у меня не устанут, я их закрыл... Я думал, ты видишь.

- Нет.

- Это не так уж плохо. Если бы ты был более совершенен...

- Что тоща?

- Не знаю, может, было бы еще хуже.

- Пообещай мне, что пойдешь спать через полчаса, а то я больше сегодня не буду с тобой разговаривать.

- Вот как! Ну ладно - обещаю. Скажи, а что ты будешь делать, когда я уйду? Тебе никогда не бывает скучно?

- Я предпочитаю не говорить об этом.

- Таинственность - это мне нравится! Наконец-то загадка. Хотя в общем никакой загадки тут нет. Твои слова говорят, что и тебе бывает скучно, но ты самоотверженно это скрываешь.

- Ты же знаешь, до чего мы не похожи друг на друга, и тебе просто трудно все это понять. Во мне нет тайны. Я только не такой, как ты.

- Хорошо. Но ты можешь мне сказать, что ты делаешь, когда остаешься наедине с самим собой? Например, когда я сплю?

- Всегда можно найти какую-нибудь работу.

- Ты увиливаешь!

- А что ты сейчас делаешь?

- Как что? Разговариваю с тобой. А в чем дело?

- Ты знаешь в чем.

- Да? Ты очень сообразителен. Должен тебе сказать, что мы не так уж отличаемся друг от друга. Экран светит мне прямо в лицо. Я рассматриваю то, что внутри моих глаз.

- Летающие пылинки?

- А ты, оказывается, знаешь о их существовании, хотя у тебя нет глаз? Да, я смотрю на пылинки. Они иногда кажутся очень забавными. Я сегодня нашел одну, она не двигается, то есть двигается только вместе с глазным яблоком. Она радужная и похожа на инфузорию в капле воды под микроскопом.

- Ты все еще сидишь с закрытыми глазами?

- Да. А пылинки так смешно кружатся... Все быстрее и быстрее. О, тонут. И веки уже не кажутся красными. Темнота. Таким мне казался ад, когда я был маленьким. Красноватая темнота. Мне хотелось бы еще раз, уже открыв глаза, представить себе, какова эта темнота, но без экрана...

- Тебе хочется оказаться около того дома на перевале?

- Дело не в доме. Камни, песок под ногами... Сколько песка на пляже пропадает зря. И самое печальное, что об этом никто не знает, кроме меня.

- Осталось двадцать минут.

- Ты мог бы быть и повежливее, тебе не кажется? Послушай, у тебя манеры смонтированы в отдельном блоке или нет? Такие вопросы тебе не нравятся, я это заметил... А почему? Ну и что, если у тебя не такие липкие, теплые или скользкие внутренности, как у меня? Разве дело во внутренностях? Я себе не раз представлял, сидя вот тут с тобой, каковы они. Ты, наверное, воображал, что я думаю о доме, о матери, о песнях в лесу... Да? Это не так. Я представлял себе свои собственные внутренности - слизистые, трущиеся друг о друга, путаницу трубочек, сосуды, сосудики, клейкие жидкости, липкие, желтоватые пленки - все это сырое...

- Зачем тебе это?

- Мне как-то после этого легче становилось.

- В самом деле?

- В известной мере. Видишь ли, если как следует представить себе этот дрожащий студень, то все остальное видится каким-то таким, что потом вроде бы легче. Ты что-нибудь понял?

- Кое-что понял.

- Сомневаюсь.

- Со мной тоже такое иногда бывает.

- Что?! Ты тоже?! Уж не... Нет, это невозможно. Ты не шутишь? Постой, я не знаю, умеешь ли ты врать? А может, у тебя есть специальный предохранитель от лжи?

- У меня нет специального предохранителя для этой цели. Ложь - это функция комбинаторики возможных соединений.

- Плевать мне на функции. Дело не в функциях. Ну, и что же ты напридумывал?

- Примерно то же, что и ты, но с учетом отличий в строении...

- Проволочки и кристаллы?

- Примерно...

- Знаешь что, такая откровенность ужасна. Давай лучше будем притворяться, что... то есть я буду притворяться.

- А я?

- Что ты?

- Я тоже должен... притворяться?

- Ты? Не-е-т... Не знаю. Мне казалось, что тебе это непонятно.

- Кое в чем я на тебя похож больше, чем мне бы того хотелось.

- А на кого бы ты хотел походить... О, проклятье!

- Что случилось?

- Я открыл глаза.

- Ты можешь выключить экран.

- От страха?

- Нет, повинуясь голосу рассудка. Тебе нравится истязать себя?

- Нет, я просто не люблю обманывать самого себя. Кто это, интересно, мог восторгаться звездами? Фосфоресценция отбросов, гниющих при высокой температуре; единственной их заслугой является то, что до скончания света ничего, кроме них, нет и не будет. Надо на них посылать людей, которым до этого нет никакого дела, - бабушек в качалках, со спицами и клубками шерсти... Какой сегодня день?

- Двести шестьдесят четвертый.

- А скорость?

- Восемь десятых световой.

- Чем дальше, тем увеличение скорости будет все меньше и меньше?

- Да.

- Зачем я тут, собственно говоря, сижу, если ты все знаешь сам?

- Затем, что имеется разница в строении наших организмов.

- Это верно. Сто лет назад посылали животных. Путешествие тогда было куда как короче, и они ничего не понимали.

- Тебе бы хотелось ничего не понимать?

- Иногда мне кажется, что ты самый настоящий китайский мудрец, а иногда задаешь такие вопросы, которые под стать только ребенку. Ты никогда не спишь - не так ли? Да, я тебя уже спрашивал об этом.

- Неоднократно. Нет, не сплю.

- Ну а мечтать ты можешь? Ведь это комбинаторика.

- Да, это тема большого разговора. Давай отложим его на завтра.

- На завтра? А разве существует завтра? Все время продолжается сегодня.

- Ты можешь утешать себя тем, что, пока ты спишь, на Земле пройдет намного больше времени, чем тут.

- И это - в качестве утешения? Ну... хорошо. Приятных мечтаний.

- Спокойной ночи.

2

Ему казалось, что он не уснет. Было тепло. Даже слишком тепло. Он долго колебался.

- Прохладнее! - проговорил он наконец.

Сверху стал поступать свежий, пропитанный запахом хвои воздух. Некоторое время он лежал с открытыми глазами, наслаждаясь ароматом.

- Без этого запаха!

Воздух утратил запах хвои. Зря он так размечтался. Теперь это состояние наверняка будет продолжаться до тех пор, пока все не начнет расплываться, рассеиваться. А если взять книжку? Он представил, как берет в руки книгу в мягком переплете. Его раздражал бархатный голос диктора, читавшего текст, - он предпочитал делать это сам. Он вдруг поймал себя на мысли, что абсолютно не помнит прочитанного. Перелистал почти половину книги, а что толку... В памяти осталось только ощущение, вызванное прикосновением к мягкому переплету. Видимо - как это было не раз, - он только водил глазами по строчкам. Он начинал читать и тут же терял нить рассказа. Проглотив несколько страниц, он спохватывался, ловил себя на том, что переворачивает страницы автоматически. Оцепенение? Как муха зимой между рамами окна: пригреет солнце - она оживет и опять замирает. Непроизвольно его голова запрокинулась назад.

- Чуть-чуть приподнять изголовье. Хватит!

Изголовье плавно приподнялось. Он лежал на спине и глубоко вдыхал прохладный воздух, чувствуя, как мерно поднимается грудная клетка. Ему хотелось уйти от самого себя, он попробовал представить реку: илистый берег, погруженные в воду осклизлые, отмытые от земли корни, покрытые мхом, камни на дне...

Но ничего не помогло, сон не приходил. И темнота вокруг него не сгущалась, он лежал опустошенный, все отчетливее ощущая время. Не течение времени, нет! А самое время. Когда он заметил это впервые? Два, три месяца назад? Он попробовал рассказать самому себе что-нибудь. Это было значительно интереснее, чем то, что он мог увидеть на экранах, если бы того пожелал. Экраны показывали ему то, что было скрыто где-то в глубине стен, записано, законсервировано в сотнях тысяч копий. То, о чем он рассказывал самому себе, не существовало - оно создавалось. Труднее всего было, как обычно, начало...

Крутой, глинистый откос, на вершине холма лес, обожженный солнцем. Позднее лето. На камне сидит мальчик и считает проползающих около него муравьев. Он загадал: если последний будет рыжим...