Наталья Романова - Дайте кошке слово

• Название: Дайте кошке слово
• Автор: Наталья Романова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Домашние животные
• Год: 1992
• ISBN: 5-08-001437-7

Книга «Дайте кошке слово» состоит из рассказов и повестей, написанных в разное время и в разном жанре, однако она едина по мысли и композиционно.

Через всю книгу проходит образ героини, довольно рано нашедшей свое призвание, которое она сумела пронести через всю жизнь.

Если в начале книги — в повести «Ливень» — показана девятиклассница, в которой только пробуждается творческое начало, то в дальнейших рассказах и повестях раскрывается «особое видение» героини. Ее наблюдения всегда неповторимы, потому что они личностны.

В силу своей специальности (героиня — биолог) она наблюдает за всем, что происходит вокруг: в лесу, в реке, на поляне и дома. А дома живет кошка. Сначала одна, затем вторая. Повести об этих двух кошках, Уте и Коте, — это повести, с одной стороны, обыкновенного любителя кошек, а с другой — это пристальное наблюдение биолога, вначале бессознательное, затем все более и более направленное на проникновение внутрь, в глубь жизни животного, которое живет рядом и которое ты можешь познать, изучить.

Научный консультант доктор биологических наук Г. М. Длусский

Художник С. Яровой

---

Но есть же, наверное, и у нее чувство юмора! Привела Утя к холодильнику всех котят, выстроила их одного за другим и села впереди. Вот, мол, голодная мать сидит с пятью голодными котятами. Ну и хитрая же ты, Утя!

Котята уже совсем большие и бегают теперь по всей квартире. Вот тут-то они заставляют Утю и с нами «заговорить». А дело в том, что в коридоре у нас шкаф стоит. А под шкафом узкая щель. Утя в нее не пролезает, а для котят она в самый раз. Котята под шкаф залезут и сидят там. А Утя бегает от шкафа ко мне, и смотрит на меня умоляющими глазами, и мяукает, и просит меня достать их оттуда. Ну что ты, Утя, беспокоишься? Что с ними там будет? Но Утя пристает так, что беру я палку и начинаю под шкафом шуровать.

Котята оттуда выскакивают, и Утя лижет их и выговаривает им. Только они не слушаются и снова под шкаф лезут. И снова Утя ко мне бежит. Ну что, Утя! Не слушаются они тебя? Не умеешь ты себя с ними поставить. Не то что с нами!

Котят мы не утопили, но что-то же надо с ними делать? У меня свой план. Я беру котенка и иду во двор.

— Тетя, тетенька, это ваш котенок?

— Моей кошки. Хочешь, тебе отдам?

— Хочу.

— Тогда идем к маме.

И мы идем к маме, а потом к маме ее подруги, а потом еще к одной маме и еще. Но ни одна мама, ни одна не хочет Утиного котенка.

— Тетенька, а вот я знаю одну маму…

И мы опять идем. Мы ходим из подъезда в подъезд, и дети бегают из квартиры в квартиру, и одна хорошая мама наконец действительно находится. И берет Утиного котенка.

— Тетенька, а у вас есть еще котики?

— Есть.

И начались звонки: «Утя здесь живет?» И я отдаю второго котенка, потом третьего… И так всех. Вот, оказывается, как просто устраиваются котята, когда они домашние, холеные, воспитанные.

— Только, если мама не захочет, вы обратно принесите. Ладно? Не выбрасывайте. Ладно? — Это говорит детям моя мама. Моей маме все же не верится, что так легко устраиваются котята.

13

Характеры наши Утя изучила хорошо и знала, к кому с чем можно обратиться. Папу, например, можно было заставить в пять утра открыть форточку. И совсем не потому, что папа рано вставал. Напротив, папа очень любил поспать. И казалось, он ни для кого не способен встать среди ночи. Во всяком случае, мы бы никогда не посмели его разбудить. А вот Утя смела. И папа вставал, и открывал форточку, и не сердился на Утю.

А маму Утя никогда не будила. Она берегла ее сон так же, как берегли его мы. Да и зачем было маму будить, когда и так она не умела поздно спать. И Утя всегда тихо сидела и ждала.

И когда мама уходила, она тоже ее всегда ждала. И стоило маме только приблизиться к дому, как Утя поднимала голову и спрыгивала с дивана. Утя всегда ждала мою маму, как никого. Можно, конечно, объяснить это тем, что мама кормила ее. Конечно, можно и так объяснить. Но стоит ли так объяснять?

А ко мне Утя обращалась, когда нужна была ей помощь необычная.

Вот и сейчас она тихо открыла головой дверь и вошла. Глаза грустные, большие и смотрят на меня с укором.

Как же так, Утя, получается? Утопили котят — плохо. И раздали — тоже плохо. Как же так? Или ты, Утя, думаешь, мы должны погибнуть среди твоих котят?

А Утя легла и смотрит. Грустно смотрит. Погладить Утю можно? Я хочу погладить — Утя сердится, так, не очень, но все же. Значит, нельзя. А зачем же ты, Утя, пришла ко мне, если тебя погладить нельзя?

Иногда Утя просто так любит у меня посидеть. Ну сиди, сиди. Но Утя смотрит на меня и ждет от меня чего-то. Под этим взглядом я опять дотрагиваюсь до Ути, рука моя скользит по шерсти. И я чувствую набрякший Утин живот. В ту же секунду Утя вскакивает.

Там, в больнице, где лечат собак и кошек, ничему не удивляются. Я звоню туда по телефону и рассказываю про Утю и про ее котят. И что живот у нее как камень, и что она грустная, и что, видно, больна, только чем?

И сразу мне отвечают: грудница. И еще мне объясняют, что не надо всех котят отдавать сразу, и что теперь ей нельзя молока.

Значит, права ты была, Утя, что так смотрела на меня. Я виновата. Я.

14

Нас все жалеют. Да как и не пожалеть, если по нашей квартире пройти нельзя, чтобы не натолкнуться на кота. Откуда столько?

Смешной вопрос, конечно же — от Ути.

А получилось так потому, что действовала я по выработанной мною же «инструкции». Всех котят раздала, а самого пушистого оставила, чтобы было Уте кого кормить и чтобы грудницы у нее не было. А пушистого отдать и большого не так уж сложно. Звали его Колька. Но когда я уже собиралась Кольку отдавать, мне вдруг вернули обратно его брата. Недаром я всем наказывала: если не понравится или раздумаете, верните. Только не выбрасывайте! Вот и не выбросили. А вернули.

Правда, не сразу, а через месяц, но что делать, мы еще и поблагодарили.

Был он гладкий и весь черный, только большой уже. А потому надежды на то, чтобы его взяли, у нас не было никакой. Назвали мы его Мишкой. И стали ждать случая. А случай какой мог быть? Да только один: чтобы забрел к нам кто-нибудь, кто любит животных, а еще больше — нас. Но такой не приходил.

А между тем коты росли и росли. А между тем Утя опять решила рожать. И родила. Пятерых.

Утя вела себя странно. Ведь если сын, так он всегда сын. И мать всегда должна его любить. Так мы считали, но не Утя. Утя шипела на своих старших сыновей, словно это вовсе и не дети ее, а какие-то чужие, совершенно чужие коты, к которым она не имеет никакого отношения, словно она никогда их не кормила и не воспитывала, а мы ей навязали их. Привели откуда-то и терзаем теперь ее душу и ее милых пятерых котят.

Вот так. Все забыла Утя, и мы же оказались виновными. И начала Утя войну со своими сыновьями.

Мясо она у них отнимала, и молоко тоже, и к котятам своим не подпускала. И рычала на них при любом удобном случае, и била их лапой, и оскаливалась, и шипела.

Но тут пришел человек, — о котором мы мечтали, и забрал Мишку.

15

А Колька нас удивил. Он не обиделся на Утю, не замкнулся, он все принял как должное. Сердится Утя — он отходит в сторону. Спокойно так, тихо. Уходит Утя — он к котятам ложится. И спит рядом с ними.

И Утя смягчилась. Надо сказать, что Утя своих котят оставлять не любила. И даже когда они подрастали, она уходила гулять, только если я была дома. А если я вдруг оказывалась во дворе, то она приходила за мной во двор, и мяукала, и требовала, чтобы я шла сидеть с ее котятами.

Вот такое я завоевала у нее доверие. Я, а теперь еще и Колька. Но Колька не только сторожил котят, он играл с ними, мыл их и не пускал под шкаф. И то, что он не пускал их под шкаф, было, вероятно, самым главным, чем он покорил Утю. Одного Утя не учла: он покорил не только ее.

И как это она проглядела? Как просчиталась? Но было уже поздно. Кольку любили, Кольке поклонялись, Колькой восхищались.

А как же Утя? Разве все нежные слова не должны принадлежать ей одной? Разве не к этому она была приучена с детства?

Тихо сидит Утя, жмурится, смотрит на Кольку. И не нужен он ей теперь уже вовсе. Нет больше у нее котят. Всех котят отдали, а Колька все тут. Почему? Разве это не ее дом? Разве не она одна имеет здесь все права?

Утя не дерется с Колькой, не отнимает у него мяса, только хвост у нее худеет. Совсем как веревочка стал.

И Утя стала некрасивая, куда делась ее осанка. Египетская красавица с горящими раскосыми глазами теперь уныло сидела на холодильнике и нервно хмурилась.

И Колька кротко сидел. Но хорошо сидеть кротко, если ты пушистый, как шар, если ты весь черный и есть у тебя белая борода. И глаза у тебя как две круглые пуговицы. Если ты весь как игрушка на витрине, и даже не знаешь, как это не быть красивым.

Но пришел день, исчез Колька. Может, с окна кто украл? А может, Утя ему «шепнула» и он ушел? Только Утин хвост сразу поправился. И это все заметили и стали говорить Уте, что глупая она: неужели могла всерьез решить, что кто-нибудь мог дороже стать для нас, чем она? И что был это ее сын. И что нельзя быть такой ревнивой.

Но как бы там ни было, а если это Утя «шепнула» Кольке, то знала, что делала. Потому что все ласковые слова снова были только ее. И снова вернулись к ней уверенность, и осанка, и красота.

Глава третья

1

Утя сидит на окне. Окно закрыто, на окне занавеска. Утя отодвинула занавеску и смотрит во двор. На каждого, кто проходит. И тот, кто проходит, смотрит на Утю. Ее все знают во дворе. Идут и смотрят на окно, и здороваются с Утей глазами. И Утя провожает каждого глазами, пока тот не скроется. Потом Утя поворачивает голову и встречает следующего. Она тоже всех знает. Много лет она уже сидит на этом окне.

И летом сидит, когда окно открыто. Тогда дети к ней подходят. Только не близко. Утю боятся. Утя кусается.

— Это у вас собака или кошка? — спрашивают у меня дети совершенно серьезно.

— Собака, — отвечаю я им. — Разве вы не видите — собака.