Станислав Лем - Библиотека XXI века

• Название: Библиотека XXI века
• Автор: Станислав Лем
• Жанр: Научная Фантастика

---

Философский корень, о котором я вспомнил, вызвал также и другую критику. У меня создалось впечатление (добавлю это в скобках), что Одна минута привела интеллектуалов в состояние некоторой паники. Они считали, что вправе обходить молчанием такие продукты массовой культуры как Книга рекордов Гиннеса, но Одна минута вбила им клин в головы. Рассуждали о том, правда ли, что хитрые Джонсоны подняли свою книжку на значительную высоту только благодаря ученому и методическому введению. Они также предвосхитили много упреков, ссылаясь на современных мыслителей, считающих правду главной ценностью культуры. А раз так, то дозволена, и, даже, необходима любая правда, в том числе самая унизительная. Итак, критик-философ сел на того высокого коня, стремя которого держат Джонсоны, и сначала правильно их оценил, а затем уничтожил.

С нами обошлись -- писал он в "Энкаунтере" -- почти буквально тем же способом, которого так сильно боялся Достоевский в Воспоминаниях человека из подполья. Достоевский считал, что нам угрожает указанный наукой детерминизм, который выбрасывает на свалку суверенность личности, видя в ней вольную волю, когда эта наука сумеет предсказывать каждое решение и каждое чувство как движение механической клавиши. Он не видел другого выхода, другого спасения перед лицом безжалостной предсказуемости поступков и мыслей, которая лишит нас свободы, кроме безумия. Его Человек из Подполья собирался сойти с ума, чтобы его ум, расстроенный безумием, не поддавался торжествующему детерминизму. Так вот этот детерминизм, пустой идол рационалистов девятнадцатого века, пал и уже не восстанет, и его сменила, с неожиданным успехом, теория вероятности и статистика. Судьбы отдельных людей одинаково непредсказуемы как судьбы отдельных частичек газа, но будучи в большом числе, и те и другие следуют закономерности, касающейся всех сразу, хотя и не относящейся к отдельной молекуле или человеку. Итак, наука совершила после падения детерминизма обходной маневр и добралась с его помощью до Человека из Подполья с другой стороны. Увы, это неправда, что в Одной минуте нет и следа духовной жизни человечества. Такое строгое замыкание этой жизни в голове, чтобы она проявлялась вне ее только словами, это профессионально понятная привычка литераторов и других интеллектуалов, составляющих (как сообщает книжка) микроскопическую, а точнее миллионную часть человечества. Эта жизнь у 99% людей проявляется в поступках, которые наиболее измеримы, и было бы ошибкой из благородства отказывать в психическом содержании психопатам, убийцам и сводникам, также как водовозам, купцам и ткачихам. Итак, не о мизантропических наклонностях авторов можно говорить, но скорее об ограничениях присущих использованному ими методу. Оригинальность Одной минуты состоит в том, что она не является статистикой, подводящей итог, или информацией о событиях, уже прошедших, подобно всякому обычному статистическому ежегоднику, но, что она синхронна миру людей. Как компьютер того типа, который мы называем компьютером, работающим в реальном времени, или устройством, следящим за явлением, на которое его нацелили, со скоростью, соответствующей темпу, в котором оно изменяется.

Увенчав таким образом авторов, критик из "Энкаунтера" подрезал, однако, часть лавров, которыми их наделил, принимаясь за вступление. Примат правдивости, который выставляют Джонсоны, чтобы защитить Одну минуту от обвинений в сенсационной вульгарности или пасквильном характере, звучит красиво, но невыполним на практике. Книжка не содержит "всего о человеке", так как это невозможно. "Всего" о нем не содержит и самая большая библиотека в мире. Количество антропологических данных, собранных научными работниками, уже таково, что с давних пор выходит за пределы возможности усвоения отдельным индивидом. Разделение труда, в том числе и умственного, начатое тридцать тысяч лет тому назад в палеолите, стало явлением необратимым, и ничего с этим не поделаешь. Мы отдали, волей-неволей, наши судьбы в руки экспертов. Политики это, ведь, тоже своего рода эксперты, хотя и несколько самозванные. Даже то, что компетентные эксперты служат или используются политиками с посредственным интеллектом и убогим даром предвидения, не слишком большая беда, так как даже среди экспертов первого класса нет согласия ни по одному из главных вопросов мира. Неизвестно даже, была бы логократия склочных экспертов лучше правительств из посредственностей, которые нами правят. Ухудшающееся интеллектуальное качество правящих политических элит является следствием растущей сложности мира. Ведь охватить его во всей его полноте не может никто, будь он наделен наибольшей мудростью, но к власти рвутся те, которые вовсе этим не огорчаются. Не случайно нет в Одной минуте в разделе, посвященном эффективности умственных работников, интеллектуальных показателей выдающихся или правящих государственных мужей. Даже вездесущим Джонсонам не удалось их подвергнуть тестам на интеллект.

Мой взгляд на эту книжку мало драматичен. Можно пуститься в длинные рассуждения о ней бесчисленными способами; об этом свидетельствует представленный выше образчик. Это не есть, думаю я, ни злой пасквиль, ни подлинная правда. Ни карикатура, ни зеркало. Асимметрию Одной минуты, или того, что гнусного человеческого зла в ней больше чем проявлений добра, и убогого безобразия нашего существования больше, чем его красоты, я не приписываю ни намерениям авторов, ни их методу. Книжка может унизить только тех, кто в отношении человека питает различные иллюзии. Асимметрию добра и зла удалось бы, пожалуй, даже выразить в численном отношении, на что Джонсоны почему-то не пошли. Ведь разделы, посвященные правонарушениям, преступлениям, мошенничествам, кражам, грабежам, вымогательствам, включая новейший вид преступлений, называемых компьютерными (речь идет о таком использовании электронного продолжения умственной деятельности, которое приходит в противоречие с правом на прибыль программиста, а в последнее время распространилось на действия, которые пока преступлением признать нельзя в соответствии с правилом "nullum crimen sine lege" (нет преступления без закона), ведь не является преступником тот, кто пользуется огромной мощью вычислительных машин, чтобы увеличить шансы на выигрыш в лотерею или в азартных играх: несколько математиков доказали, что можно сорвать банк в рулетку, проанализировав движение шарика в рулетке, ведь ни одна рулетка не является идеально случайным устройством, то есть имеет отклонения от теоретического математического ожидания результатов, а их можно с помощью компьютеров установить и затем использовать), намного более обширны, чем разделы, посвященные "самаритянским" актам. Авторы не сопоставили эти цифры в одной таблице, а жаль. Тогда яснее проявилось бы, насколько более многолико зло, чем добро. Помогать другим можно меньшим количеством способов, чем им вредить, ибо такова природа вещей, а не статистический метод. Наш мир не стоит на полпути между пеклом и небесами, сдается, однако, что он значительно ближе к первому. Не питая иллюзий в этом отношении, и уже с давних пор, я не почувствовал себя возмущенным этой книжкой.

Берлин, 1982

* СИСТЕМЫ ОРУЖИЯ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКА или Эволюция вверх ногами *

WEAPON SYSTEMS OF TWENTY-FIRST

CENTURY OR THE UPSIDE-DOWN EVOLUTION

I

Получив -- как именно, я говорить не вправе, -- доступ к сочинениям по военной истории XXI века, я прежде всего задумался, как бы получше скрыть полученные таким образом сведения. Это было для меня важнее всего, ведь я понимал, что тот, кто знает эту историю, подобен беззащитному открывателю клада: вместе с кладом он запросто может лишиться и жизни. Я знал, что эти факты известны мне одному -- благодаря книгам, которые одолжил мне на короткое время доктор Р.Г. и которые я вернул ему незадолго до его безвременной смерти. Я знаю, он сжег их и тем самым унес свою тайну в могилу.

Самым простым выходом мне казалось молчание. Храня молчание, я мог ничего не бояться. Но мне было жаль множества столь удивительных сведений, связанных с политической историей будущего столетия и открывающих совершенно новые горизонты во всех областях жизни. Взять хотя бы поразительный, никем не предсказанный поворот в области искусственного интеллекта (AI -Artificial Intellegence), интеллекта, который стал могущественнейшей силой как раз потому, что не стал интеллектом, то есть разумом, воплощенным в машинах. Храня молчание ради собственной безопасности, я лишил бы всех остальных людей выгод, проистекающих из этого знания.

Потом мне пришло в голову точно записать содержание этих томов, как я его запомнил, и сдать рукопись на хранение в банк. Записать все, что удалось запомнить из прочитанного, следовало непременно, иначе со временем я бы забыл множество данных, касающихся столь обширной темы. В случае необходимости я мог бы посещать банк, делать на месте выписки и снова запирать манускрипт в бронированный сейф. Это, однако, было небезопасно. Прежде всего кто-нибудь мог подсмотреть меня за этим занятием. А потом в наше время никакие банковские сокровищницы и тайники не гарантируют на сто процентов от взлома. Даже не самый смышленый вор рано или поздно сообразил бы какой удивительный документ оказался его добычей. И даже если он выбросит или уничтожит мои бумаги, я никогда не узнаю об этом и буду всю жизнь бояться, что связь моей особы с историей XXI века выйдет на свет.