Артур Кларк - Мир-Земле (сборник)

• Название: Мир-Земле (сборник)
• Автор: Артур Кларк
• Издательство: «Мир»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1988

В сборник включены антивоенные научно-фантастические произведения писателей из 15 стран мира (Англии, Аргентины, Венгрии, Польши, США, Японии и др.). На его страницах наряду с именами хорошо знакомых фантастов (С.Комацу, Г.Гаррисон, Й.Несвадба) читатель встретится с новыми авторами из Болгарии, Норвегии, Коста-Рики, ГДР. Всех этих писателей, независимо от их политических убеждений и национальной принадлежности, объединяет тревога за судьбы человечества, вера в возможность победы сил разума над милитаризмом.

Всем, кому дорог мир на Земле.

---

МИР — ЗЕМЛЕ Сборник антивоенных научно-фантастических произведений

Мир Земле

Итак, тема сборника: война и мир.

Жанр — фантастика.

Мир — понятие многоемкое. Каждое государство, каждый народ, каждый человек вкладывает в него свое: историческое, национальное и личное. Страна, пережившая за нынешнее еще не завершившееся столетие три опустошительные войны — первую империалистическую, гражданскую и Великую Отечественную, — знает цену миру, ибо у народов этой страны война вошла в историческую, а, может быть, и генетическую память поколений. Вот почему в Советском Союзе лучше, чем где бы то ни было, понимают и чувствуют то главное, что составляет самое существо мира и вбирает в себя все возможные истолкования этого слова: мир — отсутствие войны. Условие необходимое и достаточное. Все остальное, сколь бы существенным оно ни было, есть производное от этого основного условия.

В ядерную эпоху, когда война из международного и национального бедствия превратилась в реальную угрозу для существования человечества, а проблема войны и мира — в глобальную проблему сохранения жизни на планете Земля. Свойственное советским людям понимание мира позволило Советскому Союзу первым перейти на позиции нового мышления — поставить перед мировым сообществом вопрос о последствиях ядерного противоборства держав во всей его неприкрытой и чудовищной наготе и предпринять конкретные практические шаги для устранения самой возможности всеобщего уничтожения в горниле ядерного кошмара.

Человечество, похоже, все больше осознает, что фигура умолчания, самообольщение, самообман и тактика страуса бесперспективны в этой области и даже убийственны. Чтобы лечить, нужно знать о болезни все. Чтобы бороться с угрозой ядерного смерча, необходимо ясно представлять себе все его последствия. Теперь они перестают быть собственностью узкого круга «посвященных», выходят за стены лабораторий и закрытых комиссий, становятся достоянием гласности, и этому процессу содействуют ученые и политики, писатели и общественные деятели, понимающие меру своей личной ответственности перед людьми. Кошмар понемногу начинает обретать четкие контуры. Необратимое разрушение экологической среды, генетическое вырождение, «ядерная зима» — все это переходит из области воображения в разряд научно обоснованного прогноза, обнажающего оскал тотальной смерти со всеми его атрибутами вплоть до гротескных — типа того, что единственным существом, способным выжить, будет какая-то разновидность таракана.

Катастрофа приблизилась и остановилась за дверями. От доброй воли всех государств, всех народов, всех людей — и только от нее — зависит, останется ли дверь закрытой.

Но и сегодня старому доброму воображению, не знакомому с инструментами научного предвидения, едва ли стоит давать отставку. Многого оно, конечно, не знало, однако его питали смутная прапамять сгинувших в глубинах доистории глобальных катаклизмов и ясное понимание некоторых далеко не привлекательных сторон человеческой природы. Сопрягая одну с другим, оно постигало возможность катастроф — вселенских битв перед концом света. Оно говорило об этих войнах на темном метафорическом языке мифов, но говорило вполне определенно в древнеиранской «Авесте», в «Апокалипсисе», в германо-скандинавском «Прорицании вёльвы», в пророчествах средневекового мистика Нострадамуса. Изобретение ядерного оружия и трагедия Хиросимы и Нагасаки придали воображению новый стимул, обновили язык, отвлекли от мифических сказаний и умозрительных спекуляций и вывели к современности — в научную фантастику.

И тут художественное воображение явило примечательную способность проникать в суть вещей, обгоняя научное познание, военные и политические концепции. Ученые разрабатывали новые типы бомбы, стратеги рассматривали модели боевых операций, политики кое-где серьезно обдумывали возможность перехода от ядерного шантажа к ядерной войне; еще проводились испытания в атмосфере и под водой, еще мнилось, что мало мегатонн произведено и накоплено, а писатели уже почуяли, куда все это ведет и чем может закончиться.

На страницах научной фантастики возникло видение всепожирающего огня — «Вышивание» Рэя Брэдбери.

И видение последних людей на Земле — «Каникулы» Брэдбери.

И видение Земли без людей — «Будет ласковый дождь…» все того же Брэдбери (нейтронной бомбы еще не было).

Подключилось кино, и Стэнли Креймер перенес на экран видение угасающей жизни роман австралийского писателя Невила Шюта «На берегу».

И видение кровавого апокалипсическою заката пало на мертвую американскую пустыню в фильме итальянского режиссера Микеланджело Антониони «Забриски Пойнт», снятом в США.

Чем ближе к сегодняшнему дню, тем конкретней и пластичнее становились видения; фантастика насыщалась приметами реальности. Ширилось понимание того, что речь идет не о чем-то проблематичном, а о возможном и даже, в известных условиях, вероятном.

«Наша Земля удивительно прекрасна, это редкая жемчужина нашей Галактики. Жизнь на Земле — явление уникальное. Может быть, есть какие-то другие цивилизации, но такой мы наверняка не встретим на бескрайних просторах Вселенной. И эту жизнь надо сберечь… Об этом особенно задумываешься, когда видишь нашу Землю из космоса прекрасную и какую-то беззащитную» (космонавт Владимир Джанибеков).

Взгляд из космоса позволяет охватить Землю целокупно, увидеть ее обжитой, домашней и действительно беззащитной, как беззащитен дом человека, его очаг, перед мощью ядерных арсеналов.

Человечество живет в тени угрозы, и эта тень скрадывает масштабы цивилизации. Понятие «дом», напротив, существенно расширилось. Новое мышление, которого требует от народов и правительств нынешнее положение в мире и которого последовательно придерживается Советский Союз, исходит, помимо прочего, и из такого постулата: «дом» — это не только свой дом, свой город, страна или даже континент, но вся Земля. Безопасность каждого немыслима без безопасности всех. Либо мы выживем все вместе, либо вместе погибнем, другой альтернативы нет.

Эта суровая истина определила сюжет и поэтику новеллы английского ученого и известного писателя-фантаста Артура Кларка. Рассказ создан в 1954 году, однако одушевляющая его идея и сквозная метафора Земли как родного дома человечества и его дивного наследия таковы, что он мог быть написан сегодня, и сегодня скорее, чем вчера. Им открывается сборник о мире и о Земле —

АРТУР КЛАРК «И ЕСЛИ Я, ЗЕМЛЯ, ТЕБЯ ЗАБУДУ…»[1]

Когда Марвину исполнилось десять лет. Отец повел его длинными гулкими коридорами, что забирались все выше и выше через горизонты Управления и Энергопитания, и вот они поднялись на самый верхний уровень, в царство быстрорастущей зелени Питомных Земель. Марвину тут нравилось — было занятно видеть, как длинные хрупкие стебли чуть ли не на глазах жадно ползут вверх навстречу солнечному свету, который сеется сквозь пластиковые купола. Здесь все пахло жизнью, и этот дух будил в его сердце неизъяснимое томление — так непохож он был на прохладный сухой воздух жилых горизонтов, очищенный от всех запахов, кроме слабого привкуса озона. Ему очень не хотелось уходить, однако Отец повел его дальше. Они дошли до портала Обсерватории — в ней Марвин еще не бывал, — но и тут не остановились, и возбуждение волной накатило на Марвина, потому что он понял: цель у них может быть только одна. Первый раз в жизни ему предстояло выйти во Внешний Мир.

В огромном зале обслуживания он увидел с десяток самых разных вездеходов, все на широких баллонах и с герметичными кабинами. Отца, судя по всему, ждали: их сразу же провели к маленькому «разведчику», что стоял наготове перед массивной овальной дверью шлюзовой камеры. Пока Отец включал двигатель и проверял датчики, Марвин устроился в тесной кабинке и замер от нетерпения. Дверь шлюза скользнула в сторону, пропустила их и вернулась на место; рев мощных воздушных насосов постепенно сошел на нет, давление упало до нуля. Вспыхнуло табло «Вакуум», створки наружных дверей разошлись, и Марвину открылась поверхность, на которую ему еще не доводилось ступать.

Он, конечно, видел ее на фотографиях и сотни раз смотрел по телевизору. Но теперь она расстилалась во весь окоем, горела под неистовым солнцем, которое медленно-медленно ползло по черному-черному небу. Отвернувшись от его слепящего блеска, Марвин поглядел на запад — и увидел звезды. О них он слышал, но поверить в них до конца так и не мог. Он долго не сводил с них глаз, дивясь, что они, такие крохотные, так ярко горят. Они прокалывали небосвод иглами недвижных огоньков, и ему вдруг пришел на память стишок, вычитанный когда-то в одной из отцовских книжек: